Тихий стук в дверь оторвал его от собирания вежливых слов в бессмысленные фразы. Лор’Темар поднял голову, но никто не вошел. С тех пор как Терону запретили иметь во дворце личную стражу, докладывать о визитерах стало некому. Обычно Халдарон к нему вваливался сразу без стука, следопыты стучали, заходили и докладывали по форме, гражданские – с расшаркиваниями по этикету, теперь еще менее искренними. Кто это там явился на ночь глядя, - значит, по срочному делу, - но такой стеснительный, что ждет разрешения войти? После нападения Кор’Кронцев прямо во дворце, такое поведение стало казаться подозрительным.

Лор’Темар поднялся из-за стола, неслышно подошел к двери и сам распахнул ее резким движением. Каэль’Тас. Не ожидал…

Вид у него был какой-то… Потерянный.

- Лорд Терон, мне нужно поговорить с вами.

Лор’Темар посторонился, пропуская мальчика в свой кабинет.

- Хорошо…

- Ваше высочество, позвольте мне сопровождать вас, - подскочил к принцу один из стражников. Остальные косились на генерала с явным подозрением во взглядах.

Каэль’Тас отрицательно помотал головой. Терон закрыл дверь и указал ему на диван - тот самый, сидя на котором восемь лет назад они поругались и с тех пор так и не сумели преодолеть отчуждение.

Принц держался скованно и настороженно. Все-таки не доверяет ему. Правильно, Лор’Темар тоже не доверял бы на его месте. Если бы ему не было выгодно приучать принца полагаться на него и оставаться с ним наедине, Терон непременно бы высказал все что думает о благоразумии его высочества.

Разгуливать ночью по дворцу в сопровождении всего четырех стражей-магов, бесполезность которых была только недавно наглядно продемонстрирована Кор’Кронцами. Без своих «приближенных» соваться к генералу, которому не доверяет, которого несколько дней назад подозревали в организации покушения на принца. К генералу, который совсем недавно держал в своих руках практически полную власть над Квель’Таласом. И который вообще-то может пять раз убить его, если захочет, прежде чем его магически одаренное высочество успеет сплести хоть одно заклинание или вообще понять, что надо защищаться.

Каэль’Тас молчал, видимо, не зная, как начать разговор, и смотрел на свои нервно сцепленные пальцы. Вопросов Терон задавать не стал, боялся спугнуть. Налил в две чашки чаю, благо только что перед приходом принца заваривал себе зеленый, пандарийский. Протянул мальчику одну. Не столько, чтобы заполнить паузу в разговоре и дать собраться с мыслями, сколько с целью посмотреть: возьмет или нет.

Каэль’Тас рассеяно принял из его рук чашку, в которую Терон мог насыпать любого яду, если бы захотел, и, не глядя, глотнул. Ну вот как можно быть таким беспечным?

Лор’Темар сделал пару глотков, поставил кружку на стол и, ожидая, пока принц решится заговорить с ним, принялся рассматривать его. Мальчишка. Когда сидит - достаточно высокий, в отца, рост в глаза не бросается, так что и на свои сто семьдесят, пожалуй, даже не выглядит. Может, Терон слишком строго судит его, когда удивляется полному отсутствию осторожности и благоразумия? Сам он плохо помнил себя в таком возрасте. В авантюры не ввязывался, по мирам не шастал, но у него и возможностей-то таких не было.

Каэль’Тас симпатичный. С длинными, по уставу, закрывающими лопатки волосами ему было лучше, но и так неплохо. Кал’дорей хорошо устроился: и син’дорайских бойцов под свою руку собрал, и юным любовником обзавелся, а теперь еще с его помощью намерен грести под себя власть в Квель’Таласе.

Осуществить задуманное оказалось неожиданно трудно. Не то что бы малолетний тощий принц не вызывал совсем никаких желаний… После ухода Адалассори Лор’Темар постоянную любовницу или любовника не завел, перебивался случайными связями и потому особо не привередничал.

Проблема была в том, что за годы правления Квель’Таласом Терон к каким только методам не прибегал, но вот к таким – нет. Совратить ребенка. Лор’Темар всю жизнь предпочитал называть вещи своими именами, не желая обманывать самого себя. Каэль’Тас, конечно, уже не невинный девственник - вряд ли кал’дорей десять лет довольствовался поцелуями и держанием за ручку. Но этот факт делал намерение Терона еще более мерзким: ребенок и так уже пострадал от одного растлителя и манипулятора, а вовсе не занимался соответствующими возрасту шалостями с ровесницами.

Подобное отвращение к самому себе Лор’Темар ощущал, когда принимал решение предать гласности преступления принца на Квель’Данасе. Сложно сказать, правильное ли решение принял он тогда. Возможно, кал’дорей бы не стал так упорно искать способ исцелить Каэль’Таса, если бы имел возможность получить власть над Квель’Таласом и править от лица принца-презренного.

Его высочество, конечно, тот еще источник головной боли, но Лор’Темар никогда не желал причинить ему зла.

Каэль’Тас поднял голову и встретился взглядом с генералом. Терон хотел объяснить ему, что на самом деле рад видеть его живым и здоровым, рад, что он хотя бы попытался взяться за ум и вернулся, наконец, в Квель’Талас к своему народу. Но молчал, не зная как это выразить словами. На месте принца он бы ни за что не поверил в подобные речи, и осознавать это было горько. Тогда, восемь лет назад, Терон действительно предал его и теперь собирался сделать это снова.

Вот он и молчал, а драгоценное время истекало, скоро спохватятся Роммат или Иллидан, рискнувшие оставить непоседливого мальчишку под присмотром одних лишь стражников. И когда еще у Терона появится возможность хотя бы просто сказать несколько слов наедине, без посторонних, следящих за ними подозрительными взглядами.

Каэль’Тас покосился на спинку дивана, на котором они оба сидели и слегка улыбнулся. Наверно, тоже вспомнил, как они разругались тогда. Насколько все было бы проще, если бы принц в тот день послушался его совета и вернулся в Квель’Талас. Лор’Темар никому не рассказывал о том скандале, гордиться там было нечем: позволил себе поддаться на мятежное поведение мальчишки и втянуть себя в ссору. Каэль’Тас, видимо, тоже никому не сказал, потому что никакие чародеи – любители потакать капризам его высочества – не набежали высказать претензии много на себя берущему наместнику. Ну вот, оказывается, у него с принцем есть общий секрет.

Лор’Темар улыбнулся Каэль’Тасу в ответ. Тот тихо и несколько нервно засмеялся. Генерал медленно, боясь спугнуть, протянул руку и погладил мальчика по голове. Принц посмотрел на него удивленно, но не отшатнулся. Терон подумал, что Каэль’Тас с самого первого дня своего возвращения во дворец не боялся его и не обижался. Роммат и Иллидан старательно держали его высочество подальше от опасного предателя, но сам он никогда не обвинял Лор’Темара, удовлетворившись объяснением, что слова кал’дорея звучали неубедительно и бездоказательно.

Терон потрепал принца по волосам, придвинулся к нему ближе и обнял одной рукой за плечи. Недотрога-Каэль’Тас не отстранился, а даже наоборот, неуклюже ткнулся лбом ему в плечо. Лор’Темар обнял его безо всякой задней мысли, просто потому что действительно хотел по-настоящему помириться с ним. И только тогда уже сообразил, что действует согласно своему плану. Находиться рядом с Каэль’Тасом сразу стало неловко, но Терон загнал это ощущение подальше. К троллям порядочность! Это непутевое дитя должно быть под присмотром и не вредить ни себе, ни Квель’Таласу. Кто же виноват, что принца только так и можно контролировать?!

Терон по-отечески чмокнул его в макушку. Хороший он мальчик все-таки, добрый, только воспитывать его некому. Родители слишком много свободы дали, отпустили в Даларан, город безответственных чародеев, а теперь их нет, и приказывать принцу не вправе никто. Роммат, при всей его внешней суровости, позволял его высочеству себе на шею садиться и ножки свешивать. Терон, когда еще опасался предательства великого магистра после событий на Квель’Данасе, хорошенько покопался в его прошлом и мог понять причину такого отношения, но факт оставался фактом. Иллидан ребенка баловал, чтобы во взрослые дела не лез. Теперь и Терону придется вести себя так же? Ну уж нет! Если у Лор’Темара получается взять над ним контроль…