Итак, сложившаяся к 80-м советская плановая экономическая система при ценообразовании руководствовалась не столько прагматическими выкладками, сколько этико-идеологическими представлениями и устоявшимися схемами. В соответствии с ними, цены на многие товары отклонялись от уровня, задаваемого условиями равенства спроса и предложения при равноправном налогообложении, но при тех же конечных доходах населения. На это наслаивались неравноправный доступ отраслей к редким ресурсам, отклонение системы внутренних цен от внешних и другие особенности. Неудивительно, что данная громоздкая система нескольких внутренних валют, централизованного ценообразования, планирования от достигнутого, нормативной численности работающих и нормативной же оплаты их труда, а также директивно определяемых отраслевых приоритетов, требовала плотного контроля и «ручного» стиля управления. Плановая экономика, построенная на прежних принципах ценообразования, действительно зашла в тупик. Об этом говорит, например, неспособность экономического руководства страны решить простейшую, в общем-то, задачу преодоления внешнеторгового дефицита, вызванного падением цен на нефть. Задача эта элементарно решалась путем изъятия у населения избыточных денег и высвобождения из внутреннего потребления товаров на сумму всего 20 млрд. долл., за счет которых можно было увеличить экспорт и сократить импорт. В итоге это потребовало бы снижения потребления, самое большее, на 1%, что лежало в пределах ежегодного роста потребляемой части ВВП. Но без реформы цен это было невозможно сделать. В условиях нарастающего дефицита государству приходилось, наоборот, расходовать все больше драгоценной валюты на закупки колготок и стирального порошка. В рыночной же экономике такие задачи решаются автоматически, если только государство этому не препятствует: снижение доходов от нефти приводит к сокращению притока иностранной валюты и девальвации национальной, удорожанию импорта для потребителей и последующей перестройке структуры экономики под новые условия внешней торговли.

Напряжение и нецелесообразность, которые на пустом месте провоцировались ценовой политикой, создавали неудобства, как для населения, так и для госаппарата. Соответственно, отказ от особенностей системы, усложнявших ее управление без видимых преимуществ в эффективности (с какой бы неабсурдной точки зрения мы ни определили «эффективность»), стал, видимо, неизбежным решением, выстраданным не только в недрах госаппарата, но и среди населения. Вот как описывает горбачевский советник В.А. Медведев ход обсуждения этой реформы в 1987 г.:

«В ходе горячих дискуссий вырабатывались основные контуры реформы ценообразования. Необходимость преодоления серьезных перекосов в сложившейся системе цен была довольно очевидной и мало кем оспаривалась. Это было настоящее «королевство кривых зеркал», дававшее совершенно искаженную картину народнохозяйственных величин и пропорций. А главное, эта система цен порождала антистимулы повышения эффективности производства, закрепляла его затратный характер. Заниженные, по сути дела, бросовые цены на сырье и топливо исключали возможность перехода к ресурсосберегающему типу воспроизводства. Низкие закупочные цены на сельхозпродукцию, дотации на ее производство, принявшие колоссальные размеры – до 90–100 млрд. рублей в год, стали серьезнейшим препятствием на пути подъема сельского хозяйства и создания достатка предметов питания для населения и сырья для легкой промышленности. Цены на конечную продукцию как производственного, так и потребительского назначения не увязывались должным образом с качеством изделий, что исключало возможность решить эту важнейшую экономическую и социальную проблему.

Естественно, что реформа ценообразования не могла ограничиться только оптовыми или закупочными ценами, она неизбежно должна была затронуть розничные цены и тарифы на услуги – то есть всю систему цен. Переход к нормальным ценам, отвечающим реальным народнохозяйственным величинам, приблизил бы их к структуре цен мирового рынка и тем самым облегчил вхождение советской экономики в мировое хозяйство» [32. Часть первая, глава II, раздел «Как была торпедирована реформа 1987 года»].

Как видно из этой цитаты, некоторое понимание проблемы было на самом верху. Предлагались и различные способы ее разрешения. Тем не менее, единой программы по реформе ценообразования, которую приняли бы и население, и госаппарат, в середине 80-х годов предложено не было. Вместо этого экономические начинания перестройки только усугубили те болезни, которые вроде бы уже осознавались руководством. Оно пошло на повышение номинальных доходов населения без повышения цен, хотя дисбаланс доходов и товарной массы уже принял угрожающие масштабы. Оно пошло на расширение жилищного строительства за государственный счет и пообещало каждой семье по отдельной квартире независимо от трудовых усилий, хотя советская система распределения жилья и так подрывала стимулы к труду и поощряла махинации. Оно пошло на увеличение закупок импортного ширпотреба и оборудования, хотя понижение цен на нефть и так привело к отрицательному торговому балансу, заставляя все глубже залезать в долги.

Зато в 1990 г., когда политические реформы и прекращение экономического роста наэлектризовали обстановку, общественное мнение и настроения значительной части госаппарата переключились на поиск экстренных, чрезвычайных мер, затрагивающих не только нелепости ценообразования, но и все несущие конструкции экономической системы. Эта потребность была удовлетворена с появлением известной программы «500 дней», вышедшей за подписью большой группы известных советских экономистов и фактически принятой к исполнению (что мы собираемся обосновать) правительством Гайдара, а затем и Черномырдина. Ниже мы подробно разберем, что именно было предложено советскому народу в виде этой «программы», и насколько ее предложения расходились с практическими шагами реформаторских правительств.

А пока давайте перенесемся в середину 80-х годов, поставим себя на месте горбачевской команды и попытаемся понять, как можно было реформировать систему ценообразования в сторону «рыночной», не вызывая обвала экономики, а, напротив, создавая условия для дальнейшего сбалансированного роста, обеспечивающего потребности страны.

Задача этой главы – предложить альтернативный подход к возможному реформированию советской экономики в 80-е годы. В отличие от программ «перехода к рынку», мы будем отталкиваться не от метафизических задач «смены общественно-экономической формации» или «выращивания институтов современного рынка», а от необходимости вылечить те конкретные болезни ценообразования, которые были диагностированы и описаны в предыдущей главе. Такой мысленный эксперимент облегчит анализ экономических реформ, которые преследуют метафизические и неконкретные цели, слабо связанные с зафиксированными болезнями. Кроме того, он научит находить пути лечения экономических болезней нашего времени. Наша игра ума по-прежнему предполагает централизованное регулирование цен и директивное планирование поставок, а не их мгновенное освобождение. То есть у нас сохраняются все экономические рычаги, доступные в то время центральным органам СССР. Для этого коротко пройдемся по основным группам товаров и представим, что и как можно было предпринять для того, чтобы подготовить экономику к наименее болезненному «переходу к рынку».

Первыми в списке стоят основные продовольственные и непродовольственные товары, реализующиеся на потребительском рынке. Можно выделить два основных бинарных признака – дефицитность и дотационность. Соответственно, всего возможны 4 комбинации признаков, которые приведены в табл. 2, с несколькими примерами. Совершенно понятно, что политика перехода к рынку для каждой из этих подгрупп должна была быть своей.