- Anar’alah belore, юноша, - удивленно, но приветливо обратилась к нему дама. - Я хотела бы увидеть Юриэль.
Роммат не сразу сообразил, что обращаются к нему. В свои восемьдесят он, по словам Юриэль, выглядел более чем сто двадцатилетним подростком, однако, по ее же словам, был и еще целый век останется всего лишь ребенком. Роммат перестал хлопать глазами, расправил плечи и вытянул шею, чтобы больше соответствовать лестному обращению. Затем он вспомнил о манерах и, учтиво поклонившись, ответил на приветствие.
- Она в доме, сейчас я ее позову, - сообщил он.
Юриэль, осознав случившееся, стала походить на призрак. Нервно теребя рукава рубашки, она, с трудом собравшись с мыслями, ответила на закономерный вопрос гостьи, что же это за юный эльф появился в доме эдакой отшельницы.
- Это… - растеряно пробормотала она.
Роммат уже смутно помнил все обстоятельства того разговора, но даже спустя двенадцать веков в памяти хранилось яркое и острое ощущение надежды и предвкушения. Сейчас весь мир перевернется с ног на голову, сейчас бабушка, никогда не разрешавшая называть себя так, вдохнет больше воздуха и решительно объявит: “Это мой внук”. О его возрасте она, разумеется, соврет. Скажет, что ему, например, сто тридцать или даже сто пятьдесят - с запасом, чтобы потом, когда он подозрительно быстро вытянется, говорить, что все время выглядел младше, а сейчас, наконец-то, догнал ровесников в росте.
- Это… садовник. Его зовут Роммат. В смысле, он не совсем садовник, он просто путешествует, - затараторила она, - и искал, где бы подзаработать. И я подумала, что помощь по саду мне не помешает.
А он стоял, не меняясь в лице, но чувствуя, как угасает в груди надежда, и вместе с ней исчезает что-то еще. Что-то важное, соединявшее его с Юриэль…
Потом она говорила, что он вырастет, и она признает его официально, и никто тогда уже не поймет, что перед ними полукровка, и не станет его унижать насмешками и презрением. Уверяла, что это для его же блага. Он кричал на нее и, не стесняясь в выражениях, обвинял во лжи. С тех пор он потребовал называть его этим придуманным именем. Сначала в качестве мести ей, а потом оно и впрямь стало ему больше нравиться. Куда лучше прежнего - слюнявого, да еще и в папочкину честь.
Отношения Роммата и Юриэль и так не были идиллическими, а с того случая испортились вконец. Роммат вел себя все хуже и хуже, несколько раз, в нарушение запрета, появился в деревне и даже напился в местной таверне - деньги взял у Юриэль, разумеется, тайно. Он быстро, с непривычки, захмелел, а затем подрался с местными подростками из-за того, что был, по их мнению, слишком вежлив и много о себе мнил.
Наплевать на слова Юриэль и начать контактировать с жителями деревни казалось ему смелым и освобождающим шагом, который наконец-то сделает его жизнь интереснее и ярче. Однако разница вышла непринципиальной. Он ходил, слушал разговоры, наблюдал за жизнью эльфов с близкого расстояния, но информации и впечатлений получал не больше, чем от хорошей иллюстрированной книги. Удивительная и таинственная “настоящая” жизнь других эльфов на поверку оказалась довольно скучной и однообразной.
В последующие визиты друзей он так и не завел, поскольку совершенно не умел общаться и дружить. А подруг у него тем более не было, что поначалу казалось ему несущественным, а потом все чаще стало удручать по совершенно приземленным причинам.
Он и Юриэль снова и снова ссорились, кричали друг на друга. Однажды Роммат, хлопнув дверью, ушел из дома, но быстро вернулся, выяснив, сколько стоит снять номер в гостинице и ежедневно столоваться в таверне.
Роммат всем говорил, что он на Юриэль только работает. Хотя мысль напакостить ей, опозорив родством с полукровкой, мелькала не раз, он прекрасно понимал, что самому себе сделает куда хуже, отняв шанс в дальнейшем наладить отношения с этими эльфами.
Собственное будущее виделось ему смутно. Из книг он знал, что Азерот - и конкретно Квель’Талас - огромны, и каждый эльф может найти здесь свой путь. Но мир, который видел Роммат, был катастрофически мал, а прочитанные книги лишь подчеркивали узость его кругозора и скудность жизненного опыта.
Роммат хотел начать жить по-настоящему, но мало понимал, чего именно хочет. Ни от кого не зависеть, идти, куда пожелает. Уехать отсюда в большой город. Найти семью или друзей, которые не будут презирать его за смешанную кровь. Иметь деньги и свою собственность, источник пропитания - что-то в таком духе.
С источником пропитания было не лучше, чем с друзьями. Провести полвека-век в услужении какого-нибудь ремесленника ему не хотелось. В армию безродных не брали, а если и удастся пролезть, то выше пушечного мяса не продвинешься. Жить в лесу жизнью простого охотника - скучно. К девяноста годам у него уже проявился магический дар, но в деревне не было ни одного опытного мага, к которому можно было пойти в ученики, да и не собиралась Юриэль платить за его обучение, чтобы никто не видел его ежедневно и не обратил внимания, что он быстро взрослеет.
- Потерпи еще немного, - уговаривала она. - Еще лет сто, и уже будет не так заметно.
Он ей не верил. Около двадцати лет после памятной ссоры из-за “садовника” он продолжал жить с Юриэль, в душе ненавидя ее и желая как можно скорее уехать от нее подальше. Мечта имела продолжение - достичь высокого статуса, получить все, о чем может мечтать эльф, и вернуться. Вернуться, чтобы безжалостно посмеяться над ней и сказать, что он обошелся без ее помощи, и что ей незачем бояться, что ее осудят за родство с ним - никто об этом родстве и не узнает.
- Ты еще пожалеешь, - зло шептал он, в красках представляя себе эту картину.
Она, конечно же, расплачется, будет умолять преданного ею внука о прощении. Может быть, он простит ее. А может, и нет. Смотря как будет умолять…
Роммат даже начал копить деньги на самостоятельную жизнь, подрабатывая в деревне и понемногу утаскивая монеты из кошелька самой Юриэль. Совесть его не мучила: он помогал ей в саду и считал, что имеет право на долю прибыли от проданных саженцев и семян. К тому же, по ее словам, отец Роммата высылал деньги на его содержание - так почему же он сам этих денег не видел?
По деревне понемногу поползли слухи. Эльфы сопоставили в голове факты: юный “путешественник” что-то уж очень долго задерживается на временной подработке, а еще он вымахал за каких-то двадцать лет на целую голову. И припомнили, что сын Юриэль выучился на чародея и поселился в Даларане, где эльфы с людьми в соседних домах живут, а то и в одной постели спят. Полукровкой Роммата еще не называли, но вопросы о его родне становились все настойчивее.
Из-за этого они с Юриэль однажды как-то особенно яростно поругались. Она хотела переехать в еще более уединенное, глухое место. Роммат возражал, зазывая ее в большой город, если ей так хочется сменить обстановку. Она снова и снова объясняла, почему никто не должен подолгу видеть его, но он отказывался это понимать.
Ссора накалялась. Юриэль выкрикивала обвинения одно за другим, припомнив и его неблагодарность, и то что он не нужен никому, кроме нее, даже собственному отцу, и то, что он сводит на нет все ее усилия вырастить его приличным эльфом, который сможет занять достойное положение в обществе. Роммат кричал в ответ, а потом, взбесившись, ударил ее. К этому времени он вымахал уже выше нее, от работы в саду имел сильные мускулы, и просто чудо, что он ничего не сломал и не повредил ей. На скуле у Юриэль расплылся жуткого вида синяк, но Роммат увидел его только на следующий день, когда, заночевав в лесу, соизволил прийти домой.
Роммат извинился, однако, довольно неискренне. Он понимал, был неправ: она-то не била его, - и был зол на себя за то, что потерял над собой контроль и поступил некрасиво. Но особого сочувствия к женщине, вынужденной вытерпеть боль и оскорбления от того, о ком заботилась все эти десятилетия, не испытывал. Юриэль несколько дней не разговаривала с ним вообще, а через пару недель у калитки появился незнакомый эльф, держащий на поводу двух крылобегов.
