В одну из стычек с Кадгаром, нынешним главой Кирин-Тора, Роммат с удивлением узнал, что, оказывается, он лично является причиной чуть ли не всего зла, творимого в Азероте. И в Запределье-то он за принцем и его начинаниями не досмотрел, и в Квель’Таласе всех демонической магией отравил, и восстановлению и работе союза мешал, и Гарроша поддерживал, и еще около десятка обвинений. Беседа та была неофициальная, без лишних свидетелей, поэтому Роммат только от души послал его - на знание ругательных выражений всеобщего он никогда не жаловался.

А всего полгода назад Кадгар пытался подпортить жизнь уже Каэль’Тасу, строя какие-то дикие предположения вокруг продолжения исследований энергии Пустоты и интереса короля к Древним Богам и их воздействующим на разум способностям. Увлечение Каэль’Таса разделяли многие эльфы, ментальные чары стали активно изучаться и Отрекшимися, так что о его работе слышали многие. И нормально все воспринимали, пока Кадгар не начал сеять зерна сомнения в добронамеренности и безопасности этих исследований. Роммат тогда дал ему в морду, и если бы не вмешательство Аллерии, мог бы намять ему бока в хорошей драке без магии - все же убийство проблемного лидера союзного государства в его планы не входило.

И если теперь Кадгар узнает, что один из архимагов его Совета замечен в излишне вольном общении со зловредным великим магистром, если о характере их отношений начнут задавать вопросы… Тогда членство Этаса в Совете Шести станет лишь формальностью.

Этас буркнул себе под нос что-то о том, куда может пойти Кадгар, и обиженно нахмурился. Роммат продолжил развивать тему, размеренно и со вкусом озвучивая свои планы на случай такого поворота событий.

- Я заменю тебя Сурдиэлем и верну в Квель’Талас. Будешь жить тут, работать в Ассоциации и как миленький носить гербовую накидку с крыльями феникса. Я буду сам определять, насколько ты будешь загружен делами, чтобы ты мог дотащить задницу до моего дома. Вот тогда и будем ходить вместе на все твои Солнцевороты и Покровы. И я буду тебя трахать каждый вечер, а не пару раз в неделю…

- Так во-о-от какие у тебя фантазии, талассийский патриот, - протянул, почти промурлыкал Этас. - Хочешь, я ради тебя надену гербовую накидку Квель’Таласа как-нибудь… вечером?

И они оба засмеялись, представив себе эту картину.

“Талассийский патриот”, - мысленно передразнил Роммат. Когда-то ему и в голову не приходило, что жизнь повернется таким образом. Какой из него патриот, и уж тем более, талассийский?

Родина для него всегда была понятием условным и приблизительным, как и патриотизм, любовь к ней и верность. Другое дело - дом, идея близкая, родственная, нередко возникающая в мозгу, при мысли о родине и всём, что с ней связано. Дом - это свое логово, защищенное, где ты единовластный хозяин, и куда никто без твоего разрешения не войдет. Здесь все ясно. Когда-то долгая мирная жизнь в Даларане приучила его считать всю чародейскую столицу если не своим домом, то ближайшими его окрестностями, а потому заботиться о его благе и защищать от врагов. К тому же Фел вошла в Совет Шести, и в каком-то смысле Даларан стал принадлежать ей. Но Даларан предал Фел и ее сына, перестав быть безопасным домом для них и для всех остальных эльфов.

Квель’Талас - владения Каэль’Таса, точнее, территория его ответственности, и Роммат служил на благо этой страны в первую очередь ради его величества. А домом считал только укрепленное мощными чарами здание на площади Солнца - и ничего более. Не потому что ждал предательства от Квель’Таласа или его правителя, а просто такой подход казался ему теперь более правильным и логичным.

Место, где ты не можешь контролировать все, или почти все, за исключением разве что мировых катаклизмов, точно не может называться домом, да еще и твоим. Но все равно Роммат испытывал некие эмоции к стране, где сейчас жил и намеревался жить еще многие века. Некие. Не особо сильные. Зато положительные.

Квель’Талас был красивым и приятным для жизни краем, а чувства отверженности, ненужности и несправедливости мира к нему, сопровождавшие Роммата во время жизни здесь в юности, уже стерлись из его памяти после всех радикальных поворотов, что претерпела его судьба. Позабылись.

Почти.

Где-то лет шесть назад он смотрел вслед одной немолодой эльфийке, которую встретил в Ассоциации выходящей из кабинета его подчиненного. Чародей, с которым она виделась, прощаясь, назвал ее “госпожа Юриэль”, и Роммат невольно обратил внимание на носительницу знакомого имени. У нее было грустное лицо и светлые, с рыжеватым отливом волосы, но он давно забыл, как выглядела та Юриэль, из его прошлого, и не помнил, какое было у нее родовое имя, так что даже уточнить теперь было сложно. Разве что прямо спросить у нее самой, был ли у нее когда-то внук. Наверно, не она - что ей, не чародейке и не жрице, делать в Ассоциации Заклинателей? Роммат так и не понял, та самая это была Юриэль или нет, и не сделал ничего, чтобы это выяснить. К чему ему это знание?

Эта встреча не вызвала у него ничего, кроме глухого раздражения на собственное невесть откуда взявшееся совершенно нелогичное чувство вины, словно он должен был ее окликнуть, поговорить с ней, все выяснить, но не сделал этого. Вовсе он ничего ей не должен!

А ведь когда-то он думал, что готов на все, лишь бы Юриэль перестала стыдиться его и скрывать ото всех его существование и родство с ней. Ее отношение злило и удручало его, и даже провоцировало на глупости. Впрочем, и возраст у него был тогда самым что ни на есть подходящим для глупостей…

Комментарий к Глава 1. Солнцеворот, будь он трижды неладен

Кстати, обновленных Союзников уже можно начинать читать. Можно даже отзыв оставить… ))

========== Глава 2. Юриэль ==========

Первые воспоминания Роммата о его жизни были уже связаны с Юриэль и ее домом в Квель’Таласе, хотя она говорила, что к ней он попал уже в возрасте десяти лет, а до этого жил с матерью в Даларане. Мать Роммата была человеком и чародейкой, и именно от нее ему достался черный цвет волос. Но ничего больше, в том числе и о ее знакомстве с отцом Роммата и причинах смерти, Юриэль не знала, даже имени не могла назвать.

Родители Роммата никогда не были женаты, и не известно, знал ли отец о существовании сына до того, как родственники бывшей любовницы вручили ему его. С тех пор ребенка перекидывали друг другу отец и его родители, и поскольку бабушке он оказался не нужен в наименьшей степени, у нее он в итоге и остался.

Она жила довольно уединенно, и, возможно, ей было немного скучно. Или в глуши было удобнее скрывать наличие ребенка-полукровки, взрослеющего с разоблачающей скоростью. А может, она и впрямь любила его или просто осознавала, что если не она, то о нем не позаботится больше никто, и не хотела отягощать свою совесть. Роммат не понимал ее мотивов ни в детстве, ни потом. И только когда ему перевалило за тысячу, он впервые задумался о том, что Юриэль вовсе не обязана была ему ничем, и ему, наверно, следовало бы быть хоть немного благодарнее за все, что она для него делала.

Она давала ему не только крышу над головой и еду, но и начальное образование, и, какие-никакие, общение и ласку. Но чем старше становился Роммат, тем все чаще он обращал внимание на совсем другие ее поступки. На то, как она не разрешала ему бегать в деревню и играть с другими детьми - он взрослел раза в полтора-два быстрее, чем обычные эльфы, и кто угодно мог обратить на это внимание. Роммат знал из книг, что у эльфов бывают друзья - но у него не могло их быть. “Скажи спасибо своему блудливому папаше” - слышал он в ответ на свои претензии. Он злился, что Юриэль прятала его, если кто-то приходил к ней в гости. Случалось это не часто, со всеми друзьями она общалась по переписке - возможно как раз затем, чтобы никто не узнал о существовании полукровки, позорящего весь род. И никого не приглашала погостить подольше.

Однажды визитер нагрянул внезапно, когда у зачарованного устройства, оповещавшего о приближении посторонних, вовремя не обновили энергетический кристалл. Роммат, возившийся с кустами малины в саду, просто не успевал нигде укрыться, да и не пытался, с любопытством рассматривая окликнувшую его эльфийку. Это был первый раз в его сознательной жизни, когда он видел вблизи кого-то другого, а не только Юриэль или свое отражение в зеркале.