Лерисса не раз говорила, что не держит на Ванессу зла за нападение и желает ей одуматься, сбежать из Западного края, пока не поздно. Ну, вот теперь поздно.
— Бедная девочка, — вздохнула Лерисса. — Ей было всего шестнадцать, а она столько зла успела повидать…
— И сотворить. Она была преступницей.
— Она заслуживала снисхождения! — возмутилась Лерисса. — Благодаря помощи Ванессы многие люди не умерли с голоду и обрели надежду!
— Приказ был: живой или мертвой, — равнодушно пожал плечами кал’дорей.
Лерисса сощурилась. Но прежде, чем она высказала этому уроду все, что о нем думает, Тассариан поспешил вывести его во двор. Он уже не раз ссорился с сестрой из-за действий королевской армии в Западном краю: жестокости к подозреваемым, лишь символической помощи голодным, казнями тех, кто просто пытался выжить. В последнее время, наглядевшись на службе на все это собственными глазами, стал с ней соглашаться.
До этого Тассариан был склонен идеализировать армию Альянса: то ли из-за рассказов отца, то ли из-за собственной слишком короткой службы, где все сражения были с Плетью, захватчиками-Отрекшимися, элементалями и прочими агрессорами, явными злодеями.
Теперь же война с соплеменниками, голодными, обманутыми, брошенными, с теми, кто защищал Азерот от Плети, встала Тассариану поперек горла. Он нередко приходил домой после операций мрачным, молчаливым, не отвечал на вопросы сестры, зато охотно соглашался на спарринги. Но сражался иначе, чем обычно: так, словно его целью было не победить или потренироваться, а забыться.
Если Лерисса спрашивала его, не в курсе ли он судьбы того или иного местного знакомого, и числа пропавших, Тассариан теперь менялся в лице. Так, словно она спрашивала «Не ты ли убил старика Барлоу и его жену?» или что-то в таком духе.
А когда Кольтира рассказал ему, как Камнегрив пытался пожертвовать его сестрой для поимки Ванессы — почему-то и маршал, и Лерисса умолчали о том случае, — Тассариан и вовсе разочаровался в штормградской армии. И в ее командовании — включая короля.
Свои мысли он держал при себе, продолжал служить. А что еще делать солдату, да и сестру нужно содержать. Но такие разговоры не поддерживал.
— Не нравлюсь я твоему семейству, Тассариан, — хмыкнул кал’дорей во дворе. — Не буду вам мешать. У меня дела в Драконьем Погосте, Бронзовая стая просила о помощи. Напишу как-нибудь.
Итак, Лериссе не понравился пронырливый ублюдок кал’дорей. За это Кольтира даже на какое-то время простил ей суету вокруг деликатных чувств Тассариана. Но ссоры продолжались. Как-то раз, обидевшись на его особенно едкие насмешки, Лерисса не пришла ночевать домой. Тассариан порывался ее искать, но Кольтира чувствовал, что она недалеко — на посту стражей. У Тины, наверное.
— Да уймись ты. Может быть у нее хоть какая-то личная жизнь без твоей опеки? — фыркнул Кольтира. Он заметил недовольство на лице Тассариана, поэтому продолжил развивать тему. — Пока ты тут, она точно не выйдет замуж. Многие ли захотят породниться с рыцарем смерти и иметь под боком такого родственничка? Каждый раз после семейной ссоры дрожать за свою жизнь…
Тассариан в ту ночь с ним не согласился. Но через несколько дней сам заговорил на эту тему. Кольтира в тот момент вслух планировал, как уедет из этой дыры в Тернистую долину охотиться на тигров и, может, даже подастся в пираты. Разговоры об отъезде Тассариана бесили. Кольтира выяснил это случайно, и теперь радовался новому развлечению, выводя его из себя.
Оказывается, если не злиться самому на все эти «ввяжешься в неприятности», «вечно ты по уши в проблемах», а соглашаться и даже придумывать эти самые проблемы, то Тассариан бесится еще сильнее. Сверкает глазами, бухтит, рычит, стискивает кулаки, пытается навязать свою волю. Потом хочет решить вопрос силой, но Кольтира к этому готов и, в отличие от своего противника, в такие моменты отлично контролирует гнев и полностью сосредоточен. Шансы уделать Тассариана поднимаются до одного к двум, если как следует разозлить его. Просто преступление не пользоваться.
Однако в тот раз Тассариан вдруг заявил:
— Я подумал над тем, что ты сказал тогда… Я рад снова обрести семью, но не должен стоять на пути Лериссы к счастью. Не дождусь племянников, если будут тут жить. Уволюсь из армии и поеду с тобой.
========== Глава 65. Квель’Талас ==========
Уорент-офицер Лесной Пожар вынул из кармана платок и торопливо стер капли пота со лба, висков и носа. Этот эльф категорически не соответствовал своему имени: вместо напора, стремительности и мощи огня он демонстрировал лишь слабость, неуверенность и трусость. Ему никто не угрожал. Кольтира сдал оружие, не обещал кого-нибудь убить и даже не делал намеков. И все равно этот тип потел, заикался и нервно сглатывал слюну. Позорил честь следопытского мундира. Позорил весь народ высших эльфов.
Прежде Кольтира относился к таким с равнодушным презрением, частенько не отказывал себе в удовольствии поиздеваться. Но сейчас это ничтожество просто бесило.
А все из-за Тассариана. Когда они решили ехать в Квель’Талас, Тассариан начал забрасывать Кольтиру вопросами о его родине и народе, и тот, вопреки обыкновению, не отшучивался и не огрызался, а рассказывал. Каждый эльф знает историю своей страны и гордится ею, но Кольтира прежде не осознавал, насколько сильно в нем это чувство. Он говорил об основании Элун’арана и создании Солнечного Колодца, о войнах против троллей, о подвигах Дат’ремара и Анастериана, о военной хитрости Валиэллара Ветрокрылого и генерала Сангвинара. И, конечно же, не раз упоминал об умениях и храбрости простых талассийских солдат и офицеров.
И вот, первый квел’дорей, точнее син’дорей, с которым им доводится тут разговаривать — это трусливое потеющее нечто. Тассариан, конечно, видел эльфов и раньше — во время войны и в Плети. И в Квель’Таласе уже бывал — с куда менее мирными намерениями. Но все же Кольтира не мог перестать злиться. Как будто этот уорент-офицер станет самым важным, первым впечатлением Тассариана о стране эльфов.
Да какое ему дело вообще до впечатлений и мнения Тассариана?!
— У вас нет оснований мешать нам проехать, — произнес Кольтира, стараясь не рычать.
Еще несколько недель назад он сюда бы не сунулся — ему не нужны проблемы с человеком на территории Орды и из-за собственного «предательства» Отрекшихся, союзников Квель’Таласа. Но планы резко изменились, когда в Лордероне ему в руки попала газета с новостями о возвращении принца Каэль’Таса Солнечного Скитальца и о выходе эльфийского государства из состава Орды. Наследник трона, оказывается, был жив — и Кольтира ощутил гордость за свою страну, где снова правит потомок королевского рода. А на отношения эльфов с Ордой ему было по большому счету наплевать.
— Эльфы возвращаются в Альянс? — заинтересовался Тассариан, когда Кольтира озвучил ему новости.
Нет, Квель’Талас вступил в союз с Далараном, государством магов — отношения с ними были куда более давними. А еще Солнечный Скиталец объявил о примирении двух частей их расколовшегося народа: квел’дорай и син’дорай.
Газета была человеческая, ее выпускали малым тиражом паладины Серебряного Авангарда, и подробностей там было не много. Но в целом автор новости утверждал, что эльфы в восторге от правителя и его решений и ожидают наведения идеального порядка в стране.
Новость, что квел’дореям можно вернуться на родину, действительно была. Это признавали и эльфийские пограничники. А вот приказа пропускать через Врата Талассийского Перевала тех, у кого в глазах не горит Скверна — не было. Вот уж не думал Кольтира, что его могут не пустить домой по этой причине!
Скорее всего, уже приказ был отдан, но лист с подписями и печатью до границы еще не дошел. Пресса работала шустрее неповоротливой военной бюрократии, которая в мирное время предпочитала поменьше шевелиться и побольше следовать каждой закорючке Устава. Кольтира предлагал сделать запрос в столицу — уж подождет он пару недель. Ему вроде бы и не отказывали, но, судя по уклончивым ответам, дело будет тянуться в лучшем случае пару месяцев. Его не хотели пускать.
