Плюшевый мишка без лапы, лежащий рядом с кроватью, напоминал строчку из позабытого стихотворения. Эту игрушку когда-то погрызла собака, и мама вынесла её на мусорку… Только узнала об этом я гораздо позже. Для меня он «улетел на небко», где его ждали такие же мишки. Теперь я поняла, куда попадают старые, дорогие сердцу игрушки…

Только вот, как он сюда попал? Я повернула голову. А как здесь оказалась я? Снова на полу… Рядом лежала старая книга и тихонько трепыхалась как птица, чистящая свои пёрышки. Я коснулась тёплой обложки, и том затрепетал, раскрылся, обнажая передо мной незатейливые строчки

«Ты можешь увидеть друзей или знакомых, если подумаешь о них».

Почему-то вспомнилась Сазонова…

Светка спала на спине, вытянув руки вдоль тела. Её грудь мерно вздымалась — дыхание было ровным, размеренным. Приглядевшись к темному пятну рядом с подушкой сокурсницы, я едва не отпрыгнула от ужаса в сторону. На кровати сидел чёрный волосатый паук с рыжими проплешинами на брюхе и методично покрывал её голову липкими нитями. Никакие силы не могли заставить меня подойти к Сазоновой и согнать с неё эту гадость. Не было ни малейшего желания связываться с этим страшным и противным существом.

Зато захотелось обратно и, спустя мгновение, я оказалась в комнате. Книга, заметив моё появление, сделала несколько движений страницами, призывая прочитать её.

«Одним из ярких переживаний в иномирье может явиться встреча с умершим родственником».

С кем это я должна встретиться в иномирье? И снова зашуршали кремовые листы:

«Побывайте в разных местах. Вам может понравиться отдых на природе. Исследуйте незнакомые ландшафты.»

Лан-д-шаф-ты… ла-ндш-афт-ыыы… я силилась прочитать мудрёное слово и понять, что оно означает. Не смогла, зато захотела в лес. Не то, чтобы мечтала там оказаться… Но лозунг «Берегите лес — природу нашу!» как-то уж очень неожиданно всплыл в моей памяти.

Тут же застрекотали сверчки и цикады, зажурчала вода в ближайшем ручье, зашелестели листья от лёгкого ветра. И так стало мне грустно… Стою одна, на лесной лунной поляне, а вокруг ни души. Ни единой. Не считая меня, конечно.

— Есть кто? — спросила я, озираясь по сторонам.

— Фух! — выдохнул кто-то в кустах, и две пары жёлтых глаз вперились в меня, поблёскивая в темноте.

— Светлячки? — задала новый вопрос.

— Гу! — услышала новое междометье.

— Гуляете по ночам? — ну ничего другого в голову не пришло.

Одна пара глаз исчезла.

— Нудисты? — я попятилась назад, потому что из кустов… В общем, из леса ко мне вышел самый сексуальный нудист в иномирье.

— Марк, — представился он, протягивая мне руку.

А я открыла рот, рассматривая эталон всех стриптизёров мира. Бицепсы, трицепсы, кубики, мускулы, мускулы, мускулы брюнета… Что ж он голым-то по лесу бегает? И не холодно?

— Кхм… — крякнула я. Мой взгляд упорно скользил вниз, туда… в общем туда, где находилась оставшаяся пара звериных глаз на морде… огромного чёрного волка!

— Мой брат, — Марк потрепал за загривок животное. — Антон.

— О… — выдавила я и увидела, как волк крутанулся вокруг своей оси, превращаясь во второго любителя покрасоваться голым телом.

— Оборотни, да, — кивнул тот самый Антон, нисколько не стесняясь наготы.

— Мда, — наконец-то отвернула голову. — А вы всегда без одежды ходите? — спросила между прочим.

Да-да-да! Два брюнета с картинки это хорошо, но не в ночном лесу, где из освещения лишь лунный свет, да я — девушка скромная, неизбалованная, к сексу с первым встречным непривычная. Кто их знает, что у них на уме!

— Ну не таскать же нам одежду на загривках, — обиженно произнёс Марк.

— Не каждую же ночь встречаешь в лесу ведьму, — произнёс второй.

— Кого — кого? — я вытаращилась на обоих, скользнула взглядом по их лицам и телам.

И снова отвернулась, когда поняла, что беззастенчиво хочу пялиться на них. Античные скульпторы знали, что делали, когда создавали свои шедевры. Я не стала исключением в желании любоваться красотой.

— Первый раз вижу стеснительную ведьму, — буркнул Антон.

— Что предлагаешь? — в голосе Марка я чётко слышала любопытство. — Будем растлевать, или обернёмся?

— А потом она силу наберёт, опытной станет и будешь за растление ей тапочки всю жизнь к кровати подносить, — разворчался Антон. — Эй… Ведьма… Мы обернёмся, ты нас не бойся! Хорошо?

— Попробуйте, — я вздохнула. Вариантов-то у меня не было. — А нужно вам что? — спросила их на всякий случай. Сейчас собачками станут — начнут гукать и нукать…

— В деревню отведём тебя, — лениво ответил Марк. — К бабушке.

И повели. Я шла по ночному лесу в сопровождении двух мохнатых волков, которые оказались довольно разговорчивыми. Примерно через пятнадцать минут продирания сквозь заросли, моё тело сковала усталость так, что я очень сильно захотела поныть.

— Нам ещё далеко? — вздохнула я, приноравливаясь к тихой поступи оборотней. — Отдохнуть бы, — взмолилась, и мы остановились.

— Недолго, — зевнул один, и я бухнулась на траву.

Вроде бы в иномирье, а чувствую себя скаутом в подростковом лагере на уроках выживания. Пока я отдыхала, успела хорошенько разглядеть оборотней в звериной ипостаси. Чёрная шерсть волков лоснилась, сами они были вполне упитанными. Видимо, ноги их хорошо кормят. Марк, а его я смогла отличить от Антона по смешному чубу на голове, тяжело дыша, выложил язык из пасти и скалил зубы так, что на землю падала слюна. Антон же, его брат, уселся напротив меня и задумчиво чесал за ухом широченной задней лапой. Размеры волков были внушительными, но попросить их покатать меня, как это делали с Иван-царевичем, язык не поворачивался. Может у того и волк был не их этих.

— Хочешь поговорить? — произнёс Марк, глядя на то, как я задумчиво их осматриваю.

— О чём? — пожала скептично плечами. (Развивать темы серебряных пуль, сезонной линьки и степени их опасности для окружающих желания не было).

— Можно обсудить оперу «Снегурочка», — лениво зевнул зверь.

— Каого обсудить? — настал мой черёд поднимать упавшую челюсть.

— Не каого, а шедевр Римского-Корсакова, — ухмыльнулся Антон. — Слышала о таком? — и подняв глаза к небу, вздохнул. — Как он талантливо показал образно-цветовые характеристики природы в мажорных тональностях…

А мне… Мне захотелось закрыть рукой лицо от стыда и неверия в происходящее.

— Никогда не слышала о такой, — я неприкрыто смутилась своей непросвещённости.

— Как же так? Знаешь ли ты, что сама Снегурочка позировала ему, когда он писал для нее музыку? — в глазах оборотня сквозила досада.

— Ну позировала она ему в иномирье, и то после того, как он забросил «тот самый» роман на полку, — многозначительно парировал Антон.

— Да не забрасывал он его, — начал спорить Марк, — а заново перечитал.

— Какой роман? — я влезла в их диалог, уже не скрывая своего интереса.

— Роман, который стал основой его оперы, — с живостью пояснил серый волк. — Не читала?

А я только развела руками.

— Пошли уже, — вздохнул разочарованно зверь, обращаясь ко мне.

— Может она разбирается в немецкой классике? — внезапно сменил тему Марк.

Он подошёл к дереву и почесал спину о кору, оставляя ошмётки шерсти. Дерево заскрипело, но выдержало.

— Разбираешься? — спросил Антон, а мне достался новый прилив стыда.

— Всё хотел спросить, — Марк уже обращался к брату. — А чем тебе не понравились музыкальные переходы фуги ре минор Иоганна Баха?