Султан Селим, оставленный Англией и Пруссией в одиночестве, по-прежнему хорохорился. Он, конечно, понимал, что война проиграна, но надеялся нанести русской армии и флоту несколько внушительных ударов, чтобы паши, опираясь на эти победы, выторговали у русских дипломатов почетный мир. В турецких военных планах на 1791 год главное место отводилось флоту. На него, по сути, была вся надежда. Он должен был уничтожить русский флот и высадить десант на северном побережье Черного моря. Он же должен был помогать в обороне своих приморских крепостей. План не очень-то новый, в общих чертах повторяющий план прежних лет. Новым было то, что сам флот сильно увеличился. В Константинополь пришли корабли и военные суда из всех средиземноморских владений Турции. Теперь капудан-паше Гуссейну подчинялись восемь адмиралов и почти восемь десятков капитанов — свои турецкие, а также тунисские, алжирские, триполийские…
Самым серьезным среди помощников капудан-паши был алжирский адмирал Саид-Али, старый, опытный флотоводец, одержавший победы над европейскими адмиралами, прозванный Грозой морей, Львом полумесяца. Саид-Али, уходя из Константинополя, пообещал султану привести Ушак-пашу с веревкой на шее.
А какие планы на 1791 год у русского командования? Обязательно закончить войну, создав условия для подписания выгодного России мира. Для этого нужно на правом крыле русско-турецкого фронта форсировать Дунай и разгромить главные силы турецкой армии, сосредоточенные в районе крепости Мачин. На левом крыле, восточнее Керченского пролива, нужно взять крепости Анапу и Суджук-Кале. Русский флот должен нанести поражение турецкому флоту.
Сухопутные войска России и на востоке и на западе действовали удачно. 22 июня генерал-аншеф Иван Васильевич Гудович с 15 тысячами штурмом взял крепость Анапу, пленив 13 тысяч и истребив 8 тысяч неприятельских солдат. Вскоре он овладел и крепостью Суджук-Кале (Гудович воюет в новом чине, на Дунае он был генерал-поручиком; новые чины получили и другие командиры, у некоторых армейские чины поменялись на флотские). Почти в те же дни, 28 июня, другой генерал-аншеф, Николай Васильевич Репнин, при содействии гребной флотилии контр-адмирала де Рибаса, разгромил 80-тысячную армию турок в сражении у крепости Мачин.
Штурм Измаила 11 декабря 1790 г. Старинная гравюра.
После такого удара путь русской армии к Константинополю уже ничто не преграждало — ни медлительность Потемкина, ни сами турки. И великий визирь Турции начал мирные переговоры. Начать-то начал, но всячески затягивал их. Визирь и султан все ждали хороших вестей с моря, от капудан-паши Гуссейна, теперь только он мог поправить худые султанские дела.
Громоздкий флот Гуссейна истратил много времени на сборы. Он не успел помочь своим приморским крепостям. У крымских берегов турецкие корабли — в числе до полусотни — были замечены лишь 28 июня. Они прошли на далеком расстоянии от Севастополя, направляясь на восток, к Анапе. Гуссейн еще не знал о падении крепости. Его быстроходное судно-кирлангич, на котором он обходил корабли своего флота, отправилось в Анапу за овощами и было пленено там.
В те дни русский флот не смог выйти с рейда из-за неблагоприятного ветра. Ушакова это обстоятельство не очень тревожило. Он знал, что противник сам ищет встречи с русскими кораблями и встреча непременно состоится — война закончится жестоким сражением на море.
12 июля турецкий флот снова появился вблизи крымских берегов: 18 линейных кораблей, 17 фрегатов и 22 других судна, всего 57. Как только Ушаков узнал об этом, он повел в море свой флот: 16 линейных кораблей, 3 фрегата, бомбардирский корабль, 23 крейсерских судна, 2 брандера, всего 45.
Русские корабли решительно шли навстречу неприятельским. Флоты сблизились. Надо было строить линии баталии. В это время турецкий флот отошел под ветер и боя не принял. Так было несколько раз в течение четырех суток: при подходе русского флота неприятельский отходил.
К ночи 15 июля турки, пользуясь лучшим ходом своих кораблей, оторвались от русских и исчезли из виду.
В поведении капудан-паши была некоторая странность. Его задача — уничтожить русский флот, а он не принял боя, будучи в численном большинстве; к тому же флот Ушакова из-за нескольких тихоходных кораблей растягивался по морю и, начнись сражение, русские корабли не все были бы в сборе. Чем же объяснить такое поведение турок?
Ушакову все время удавалось быть в наветренном положении. Турецкий флот оказывался каждый раз под ветром, в невыгодных для боя условиях. Неприятель же хотел действовать наверняка, непременно победить — и непременно с захватом русских кораблей. Средиземноморские паши-адмиралы были мастерами абордажного боя, к абордажам были готовы их корабельные команды. У них был большой опыт в захвате торговых судов. Топить купеческое судно, полное товаров, бессмысленно, его нужно взять целым — без проломов и пробоин в корпусе, иначе подмокнет содержимое трюмов; а что можно и нужно повредить — это оснастку корабля, перебить такелаж, порвать паруса, сбить реи и мачты, чтобы корабль остановился. Корабль стоит, тогда подходи к нему вплотную, высаживай на его палубу абордажные команды.
Ушаков прекрасно знал тактические приемы неприятеля. Он догадывался, что именно замышляют паши.
Предположения русского флотоводца подтвердились показаниями турецких моряков, судно которых так неудачно плавало в Анапу за овощами. Ушаков доносил Потемкину: «На всех кораблях неприятельских имеется великий комплект людей, а особо все большие и малые фрегаты и прочие из лучших мелкие суда наполнены отборными людьми, и большей частью алжирцами для абордажей, когда флот будет в бою, чтобы тогда с некоторыми отдельными начальниками, при больших кораблях находящимися, отделиться и абордировать наши корабли, на флангах находящиеся. По сим обстоятельствам флот неприятельский и удаляется, чтоб, будучи под ветром, баталии не давать, опасаясь неудачи своего предприятия, что в построениях неприятельского флота и мною замечено; несколько сходно против таковых его предприятиев я буду употреблять старание ко отвращению оных и до абордажа не допущать их пушками, в чем и имею верную надежду на помощь божию».
Как видим, адмирал Саид-Али, Гроза морей и Лев полумесяца, помнил свое обещание пленить Ушакова.
В середине июля было установлено, что турецкий флот находится у мыса Калиакрия (на северо-востоке от Варны). 29 июля Ушаков отправил рапорт Черноморскому адмиралтейскому правлению: «Черноморскому адмиралтейскому правлению донесть честь имею: исправя корабли и фрегаты всеми потребностями, со флотом, мне вверенным, состоящим в числе 16-ти кораблей, 2 бомбардирских, 2 фрегатов, 1 репетичным, 1 брандером и 17-ю крейсерскими судами, сего числа с севастопольского рейда вышел на море и пойду к румелийским берегам искать флот неприятельский и употреблю всевозможное старание выполнить данные мне повеления».
Генералиссимус российских войск А. В. Суворов. Портрет работы И. Кройценгера, 1799 г.
Как и доносила разведка, неприятель оказался у Калиакрии. 31 августа с кораблей Ушакова увидели массу судов. Они стояли в шесть линий у берега. Мористее, дальше от берега, выстроились 18 линейных кораблей, в их числе шесть адмиральских. Под их прикрытием, ближе к берегу, стояли 10 больших фрегатов, три из которых тоже под адмиральскими флагами. В третьей линии было семь меньших фрегатов. За ними в три линии расположились другие суда, в числе 43-х. Стоянку флота с берега прикрывала многопушечная батарея, левым флангом она выходила на самую оконечность мыса.
Турецкий флот пребывал в спокойном состоянии. На этой позиции бояться ему было нечего и некого. Если Ушак-паша приблизится на выстрел, 18 линейных кораблей грянут таким могучим залпом, что разнесут русские корабли в щепки. Правда, русский флот может атаковать турок не в лоб, а во фланг, но тогда он попадет под огонь береговых пушек. Примерно так рассуждали девять неприятельских адмиралов и многих из корабельных команд отпустили на берег.