Уняв нервы, я вышел из спальни, чтобы спуститься вниз. Я помнил, что где-то в этом доме есть Ева, а в городе - психиатр. С Евиной помощью мы разыщем его телефон, и он меня вылечит. Вправит мозги. Если его еще не загрызли пациенты. Так, в конце концов, продолжаться не может. Придушишь кого-нибудь в забытьи - как потом жить с этим? Как на руки свои глядеть?

Зал, насколько я видел сверху, был пуст. Значит, в саду. А может, убил я ее, как только что вообразил?

Глава 10

Забытые детские страхи вернулись ко мне. Страх неизвестного. Страх закрытых дверей. Страх обнаружить за дверью мрачное мохнатое чудище.

И в то же время свойственная юному возрасту игривость побуждала меня распластанной по стене тенью, вжавшись в стену спиной, красться на цыпочках. Стена кончилась. Я заглянул в приоткрытую дверь.

Ева сидела за моим столом. За моим компьютером. Оглянулась и не удивилась, увидев меня.

- Что ты крадешься, как ирокез? Входи, - сказала она. - Спать что-то стал подолгу.

Подолгу? Дольше только мертвые спят. Месяц выбыл из памяти, выбитый, словно скамья из-под ног, кем-то убит.

- Сколько... - Пришлось откашляться. - Сколько, по-твоему, я спал?

- Часов четырнадцать, - сказала она, взглянув на часы. Мои часы - браслет был слишком велик - болтались на ее запястье.

- За это время борода бы не выросла, - сказал я немного обиженно. За это время ты выучилась пользоваться компьютером, подумал я. Краткосрочный курс воспитания принес плоды? Что случилось за это время, что я не был в себе?

Клацнула клавиша под ее пальцем, вызвав новую порцию теста на мониторе.

- Что тут происходит? - спросил я. 'Мчать отсюда', - была мысль. - Что происходит, пока я сплю? Когда ты успела научиться всему?

Я не вдруг это выпалил. Приходилось искать слова, которые следовали друг за другом с заминкой.

- Я не знаю, - хмуро сказала она. - Я устала тебе повторять: я не знаю.

- Спасибо, - сказал я, - за исчерпывающе ясный ответ. Который я слышу впервые.

- Мы уже говорили об этом.

- Когда?

- Вчера. Ежедневно. Ты просто забыл.

- Я помню: когда уснул, было лето. А теперь - осень. И спал я месяц, а не каких-то четырнадцать часов.

Чем объяснить этот хронологический разрыв? Как сцепить эти петли?

- Ты спал и бодрствовал. Ел, гулял. Задавал вопросы. Выращивал бороду. Я задавала вопросы тебе. Разговоры, подобные этому, мы ведем каждый день. Но не можем прийти ни к какому выводу. Ни я, ни ты не знаем, что происходит.

- А что происходит? - повторил я.

- Присядь, - сказала она, разворачиваясь вместе с креслом. Вращающееся кресло. Не помню его. - Сюда садись. - Вот еще одно. Послушно сел. - В одну из наших бесед мое сообщение тебя так потрясло, что ты чуть на пол не грохнулся.

- Ну? - поторопил я, глядя на нее внимательно. Красивая девка. Брюнетка. И почему я раньше не замечал? Или замечал? Мы спали?

- Дело в том, что я - это ты.

Глаза черные, смотрят пристально. Наверное, считает себя умницей. Обычно таких долго приходится уламывать. Прилагать усилия. Разворачивать интеллект. Ева. Помню. Но откуда взялась?

- Повторите, пожалуйста, - вежливо попросил я.

- Однако, - она усмехнулась. - Сегодня ты реагируешь иначе. Регресс.

- Рецидив - чего? - не понял я.

- Я сказала: регресс.

- Разве? Я уверен, что - рецидив.

- Возможно. Не будем спорить. Мы с тобой и ошибаемся-то одинаково. На самом деле я имела в виду регресс. Потому что с тобой становится невозможно разговаривать.

- Ладно...

- Что?

- А ты - милашка.

- Я и сама любуюсь собой. Ведь я - это ты.

- Ты не мужчина.

- Но знаю тебя изнутри. Я - это ты.

Какая настойчивость. Какая устойчивая идея фикс. Эта женщина вызывает определенные сожаления. Хотя неопределенные сожаления вызывает тож.

- Да мы знакомы едва, - возразил я. - Ева, не ев два дня, скушала яблоко. Из-за чего весь сыр-бор, полагаю.

Нет, я мог еще связно мыслить и излагать. Но мне не хотелось. Легкость, легкость движений, вольный мысли полет. Один микрокосм, одна душа на двоих - чего непонятного? Дело отчасти нечистое, но что с того?

- Человек - существо общественное, - продолжал я нести околесицу. - Общество для него существенно, вот.

Мы помолчали. Кажется, я ее озадачил. Собственно говоря, физических неудобств от своего состояния я не испытывал. Свежий кусок прошлого, пропавший по чьей-то вине, конечно, тревожил меня. Да была еще, правда, боязнь показаться смешным или сумасшедшим.

- Регресс, - вздохнула она.

- Ты сказала: регресс, - напомнил я, чтоб не вздумала взять это слово обратно. - А теперь объясни, к чему это слово относится.

- Частью твоего сознания, Дима...

- Я - Дима? Ты меня с кем-то путаешь.

- Частью твоей памяти, личности владею я, - продолжала она, уловив, может быть, в моих глазах искру разума. Хорошо. Обсудим этот абсурд. - Я не знаю, как это произошло. И продолжает происходить. Ты - все меньше становишься. Я - все больше. Ты теряешь себя, я тебя приобретаю. То, что помню и знаю я, не помнишь ты. И наоборот. К тебе это слово относится - регресс. И каждый день мы тем только и занимаемся, что пытаемся разобраться с этой проблемой.

Лучше бы мы сексом занялись. А идейка занятная. Мне тут же пришло в голову, как бы переселиться в нее полностью и совокупиться с кем-нибудь. Я попытался остатками своего Я вообразить себя дамой. Не получилось. Переселиться и полюбопытствовать. А потом обратно сей же момент.

- Беда в том, что сегодня ты теряешь чересчур стремительно.

- А нельзя ли ускорить этот процесс? - сказал я, тщательно пряча свою заинтересованность.

- Зачем?

Я не сказал ей, зачем, и возвращаться к вопросу не стал, решив не торопить события. Действительно, зачем? Раз оно и так все течет в нужном направлении.

- Ты какой-то сегодня ребячливый, - пожурила она, да я и сам это чувствовал.

- Хорошо, - сказал я, становясь серьезным. - Ты - это я. Но кто эта женщина - Ева? Вам там не тесно двоим?

- Нет, не тесно. Я... ты нашел этот домик пустым. Я не чувствую рядом чужого присутствия. Но подозреваю: то, что скачивает твое сознание - где-то во мне. В Еве.

Как это происходит? За счет чего? Должен быть путь, по которому оно движется. Должно быть то, что толкает на этот путь и приводит в движение... Я не знаю. Я не ощущаю даже пробелов в памяти. Просто в какой-то момент появляется новый фрагмент, как если бы что-то припомнил. Вот, - она взбодрила подушечкой пальца стопу бумаги. - В Интернете полно ерунды. Распечатано самое интересное. Почитать хочешь? Помнишь буквы?

Я протянул руку за бумагами, взял их. Зомби, сбежавшие клоны, искусственный интеллект. Амнезии, врожденный идиотизм, внезапные преображения личности. Ведовство, происки дьявола и спецслужб.

- Нет ли чего о чревовещании почитать? - спросил я. - Очень хочется о чревовещании.

Она не откликнулась. Наверное, подумала, что я шучу. Да я и вправду шутил.

Однако тут же в моем уме пронеслись различные варианты, один фантастичней другого, как к своей выгоде можно это психическое чудо использовать. Двое в одном. Нет, что это я... Наоборот. Психическое поле, чьим-то внушением и вмешательством - происками внеземного происхождения? - поделенное между нами в произвольной пропорции. Можно со сцены показывать фокусы. Разыгрывать друзей. Или податься в бизнес, политику, криминал. Шпионаж? Почему бы и нет? В голове весело играли воздушные пузырьки.

Я даже вскочил и забегал по кабинету, пытаясь сформулировать достаточно четко то, что легким вихрем вертелось в пустой башке. Что-то вертелось... вертелось.... Но что, я ухватить никак не мог. И сейчас не могу.

- Только не втягивай нас в spy-story, - сказало Ева.