Город. Законы джунглей - отсутствие законов. Здесь Леопольд царил, его выгода или прихоть и были закон.

Время клонилось к вечеру. Я проехал мимо офиса Леопольда, но его машины около не было. Я поездил по городу, посетил места его возможного пребывания, и очень скоро обнаружил его машину возле бывшего клуба железнодорожников, который находился теперь в ведении Леопольда, имел сауну, бар, казино, проституток и пр., и тоже приносил доход. Двое присматривали за входящими: спецконтингент, отборное отребье.

Я проехал мимо, размышляя, как быть. Евино сердечко трепетало воробышком, в груди стало тесно, в животе - пусто. Откладывать знакомство на завтра не стоило по одной причине: могло бы и не хватить решимости, если оттягивать до утра. Войти, выдав себя за проститутку? Еще и впрямь прицепится кто-нибудь. Встреча должна быть случайной.

Я развернул машину и вновь направил ее к клубу, притормаживая, подыскивая пятачок для парковки, и вдруг услышал: 'Маркиз!' - почему-то я обернулся, но это женщина подзывала пса, а в следующую секунду я врезался в автомобиль Леопольда.

БМВ завопил, словно в него всадили саунд-патрон. Охранник сбежал со ступенек парадного. Другой остался у входа, сунув руку в пиджак.

Я уронил голову на руль, как бы в сильнейшем шоке. Страха уже не было. Страха нет - значит, мертвец?

БМВ перестал кричать и корчиться: отключили сигнал.

- Вот сука, - сказал охранник. - Дверь поцарапала. Эй, ты жива?

- Так вот ты какая, - сказал Леопольд. - Мне тут один колдун предсказал, что смерть я приму от коня своего. А копыто коня направит некая женщина.

Леопольд во цвете своих сорока пяти выглядел жизнерадостно. В руке он держал бокал, что было хорошим признаком. Пил он крайне редко, и лишь в особых случаях, отмечая большую удачу, да на официальных мероприятиях мог пригубить.

Охранник, доставивший меня в его кабинет, администратор этого заведения и незнакомая дамочка в легких доспехах, присутствовавшие при нашем свидании, сдержанно усмехнулись. Мне здесь приходилось бывать. Обстановка известная. Женщине было около тридцати, чрезвычайно эффектная, но поскольку моих гениталий при мне не было, то и останавливать свое внимание на ней я не стал.

Предсказание колдуна меня обнадежило. Я вас не уведомил, господа, что кличка моя в этом обществе была Конь.

- Ну, давай, лги мне, - сказал Леопольд, углубляясь в бокал. - Только себе во спасение, а не мне во вред. Между ложью спасительной и преступной - убийственный диапазон.

Ева молчала, как и положено несмышленой девчонке, попавшей в такую ситуацию, в которой у кого угодно отнимется язык.

- Кто с нами не вполне, тому и мы не очень. В другой ситуации, совершив на меня наезд, ты могла бы стать орудием смерти, а со смертью не шутят.

- А я и не шучу, - сказал тогда я.

Мой ответ понравился. Леопольд мог иногда позволить по отношению к себе небольшую дерзость. Сейчас, по моему мнению, он был именно в таком настроении.

- А ты храбрая девочка, - одобрительно сказал он. - Я и сам человек отчаянный. Славянин. - Он поставил бокал. - Знаешь, смерть не так страшна, как ожидание этих судорог. Тут недавно казнили одну. Под кличкой Шура Легавая проникла к нам под прикрытием. В результате попала в смешное положение. Все смеялись, кроме нее. Что ж, я ей говорю, если ты не в состоянии умереть со смеху, умри так. Неделю томилась у меня в подвале. Пулю она приняла с благодарностью. А может и ты из милиции? И присягу там приняла? А? Я им всегда говорю: давайте жить дружно. Но есть среди них агрессивная молодежь, мечтающая о переделе собственности. Ладно, как будешь расплачиваться за автомобиль?

Перед этим меня обыскали. Вынули двести долларов и рублей около пяти тысяч. Выложили все это на стол.

- Этого крайне мало, - подвел итог Леопольд. - Расплачусь тобой с автослесарем.

Я, собственно говоря, предвидел тот или иной вариант насилия, но задрожал. Леопольд и это одобрил.

- Нынешние дамы, да и мужики, трясутся за свою жизнь, а не честь. Отвезите ее в мой теремок. Может, мы с ней поладим. Может, в банду ее возьмем. Пусть наезжает на наших врагов.

Теремок был загородной резиденцией Леопольда и отстоял далеко в стороне от местной Рублевки, где селилась энская знать. Место хорошо просматривалось и простреливалось, и, несмотря на то, что особняк - теремок, замок - был единственным в этой зоне, к нему был проложен асфальт.

Машину мою тоже пригнали, бросили ее у ворот. Пистолет видимо не нашли. Иначе я бы это уже на себе почувствовал.

Запертый в комнате на втором этаже, я имел достаточно времени для размышлений.

Пуля? Яд? Захватить чье-либо сознание? Как? И куда мне свое девать? Навыков киллера у меня не было. У Евы тоже. Кем-то забытый молоток валялся у батареи отопления. Бесполезный в моей ситуации: я никогда бы не смог убить человека молотком.

На тахту была брошена настоящая волчья шкура, в которую оборотнем любил иногда рядиться Леопольд, пугая шлюх, незнакомых с этим его фокусом, кое-кого из обслуги и в особенности терьера, который всегда поджимал хвост в таких случаях и застенчиво скулил. Нет, и шкурой мне его не напугать до смерти.

Ева выглянула в окно: периметр участка был огражден стеной. Впрочем, я это и без Евы знал. Выбраться наружу можно было лишь по решетке ворот.

Дорога, не виляя, уходила в сторону города, отмеченного облаком смога поверх невидных отсюда домов. Пространство между особняком и городом было совершенно пусто: глина, желтые ковыли. Заря багряна. Над окном, словно нож гильотины, нависло пуленепробиваемое жалюзи.

Прежде всего, я попытался взять себя в руки. Что мне грозит? Уверен, он первый воспользуется моей беззащитностью, прежде чем передать меня автослесарю, как обещал. Вновь меня дрожь пробрала от этого.

Обслуживающий персонал замка состояла из шести человек: четыре охранника, повар и эконом, поддерживающий порядок в доме. Прочая обслуга: кочегары, дворник, поденщики поступали из города по мере надобности

В комнате был туалет, холодильник, еда. Я отужинал.

Ах, нет, господа. Описывать это убийство свыше моих сил. Я и так вам описал несколько. У меня уже от умерших мурашки. Господь и без этого сердит на меня, так что пусть это останется между нами. Ужас, кровь, отрубленная голова Леопольда. Было б жестоко с моей стороны вас нагружать такими подробностями. Я сотворил, мне с этим и жить. Иль рассказать?

Жалюзи, а вернее толстая стальная штора, непроницаемая для пуль даже 11,5 калибра, опускалось по мере надобности натяжением стального троса, а в верхнем положении удерживалась фиксатором. Надобность в нем возникла лишь однажды, и Леопольд считал, что эта конструкция спасла его мебель от пуль.

Не долго думая, я тоже решил ею воспользоваться. Освободил защелку фиксатора. Блок, по которому скользил трос, застопорил молотком, чтоб жалюзи самопроизвольно не пришло в движение. Теперь, если дернуть за трос, стальной лист рухнет вниз и отрубит ему голову, если заставить Леопольда свеситься через подоконник. Стальной шнур я выпустил за окно и прикрыл краем портьеры. Я твердо решил не дать себя изнасиловать, ибо это триллер, триллер, триллер, а не низкопробный порнографический роман.

Вероятно, женская конституция моего организма повлияла на мое мышление. Род мужской, пол женский. Мужчина бы до этого не додумался. И уж тем более не смог бы осуществить. У Евы же все гладко сошло. Словно волчица внутри меня планировала и осуществляла.

Я заставил себя поспать перед подвигом, чтобы набраться сил - в дороге мне не пришлось выспаться. Когда же проснулся, было совсем темно.

Шагов за дверью не было слышно: самую тяжелую поступь скрадывали ковры, поэтому, как я ни был готов к вторжению Леопольда, дверь распахнулась нежданно. Он лишь заглянул в комнату, убедиться, что Ева здесь и находится в добром здравии. Рука с телефоном поднята к уху,