Я заметил, что бампер слева был сильно смят.

Не очень-то они нас испугались, кучно держась, вместо того чтобы рассредоточиться поодиночке - для собственной безопасности и ведения эффективного огня. Впрочем, оружие на виду только Жимов держал: небольшой пистолет, или казавшийся небольшим на пока что значительном расстоянии.

Трое сделали по паре шагов в направлении скрытого стенами майора, а из джипа выскочил пес - пожалуй, тот самый, что вчера на него набросился - и уселся возле переднего колеса, принюхиваясь, словно почуяв неладное.

- Стой, а то выстрелю! - донесся до нас дребезжащий голос пожарного. Рановато он обнаружил себя. - Стой! Ни с места! Руки за голову! Бросай пистолет и патроны к нему! - Как мне показалось, он не вполне был уверен в себе. Пожестче б ему надо.

Но Кесарь послушно встал, где ему было велено. Чуть склонил голову, словно вслушиваясь. Осклабился улыбкой. Жимов с Толчковым выдвинулись немного вперед, готовые в любую минуту прикрыть его своими грудями.

- Надо же, - Кесарь сказал. - Не успел и шагу ступить, как обнаружил оборону противника. Это ты майор? Почему-то я так и подумал, что за тобой гонюсь. Очень ты нужен был мне вчера на пожаре. Не делай глупостей и поговори со мной, прежде чем приступать к выстрелу. За золотишком выехал? А как тебе такая дурная примета, как я?

Майор что-то пробурчал неразборчивое. А может, просто откашлялся. Во всяком случае, голос, когда он в следующий раз его подал, чище гораздо стал.

- И мент, наверное, с тобой? - продолжал Кесарь. - И парочка заместителей, Обер и Зиц? Целая полевая гвардия. Эй, вылезайте, сколько ни есть! Все на сверку с действительностью!

- Сидел бы ты дома, директор, - донесся до нас голос пожарного, приглушенный расстоянием и стенами, - чем по лесу шляться, бросив отрасль на произвол судьбы.

- А что? Обстановка привычная. Что курятник, что этот лагерь - расклад один, та же группа архитекторов планировала. Не надо таскать за собой декорации. Беда у меня случилась, майор: кто-то тайно поджег амбар. Затем и приехал, чтоб выяснить, бросив, как ты выразился, производство на произвол. Рискуя своим добром и добрым именем. Но там остался вместо меня Сергей Силыч, надо ж кому-то кормить этот мир. Хотя куры при нем не так охотно набирают убойный вес, как при мне. А тут еще этот сожженный, к сожаленью, амбар. Странно, от чего бы он загореться мог? У нас в курятнике не курят. Электричество лично сам проверял. Загорелся желанием? Занялось от жар-птицы? Признайся, ты воспламенил помещение?

Он замолчал, высказав это вопросительное предложение, давая и майору высказаться. Но пожарный помалкивал. Тогда он продолжал.

- Я так думаю: если ваш сарай поджигают, значит это кому-нибудь нужно. Однако, кому? И почему? По кочану или по другой причине? Дурные поступки - следствия дурных намерений. Я в намерение вникнуть хочу.

- Ничего я не поджигал, - сказал майор уклончиво и угрюмо. - А наоборот тушил. Три экипажа поднял по тревоге.

- Это правильно. Пошутил - потуши за собой. Свои шутки всегда смешнее. Не так мне амбар жаль, как запасы конопли прошлогодней. Новая когда еще нарастет. Знатный ты Богу косяк забил. Признаюсь, меня самого не раз подмывало: Богу - косяк - от Кесаря.

- Я по запаху догадался, что конопля. Однако зачем тебе столько?

- Вообще-то это ноу-хау и тайна коммерческая, но тебе скажу: курей перед убоем докармливаю. От этого у курей хорошая грудь, навыкате. А главное - аура этих кур такова, что вызывает эйфорию и постепенное привыкание. А так же приятные ощущения и глюки после еды. Народ без этих курей с их грудями уже обойтись не может, предпочитая всяким другим. Так и льнет к этой груди. А мне - отчего народу не дать грудь? На!

- Наловчились народ обманывать, - буркнул пожарный.

- Чтобы быть в этом мире счастливым, надо дать себя обмануть.

- Я даже рад, в таком случае, что сгорело всё.

- Что не пожрал пожар, тем поживились пожарные. Только пепел из пекла удалось спасти. Так что выглядит этот амбар, словно потухший петух. Ты знаешь, как я тужил?

- Ваше дело тужить, наше - тушить.

- Поискал бы менее чрезвычайные развлечения, - холодно сказал погорелец. - По тебе горячие точки плачут, Петух. Была у тебя, майор, репутация, а запятнал за пятнадцать минут. Оправданья тебе в моих глазах теперь нет, хотя примирение еще возможно. Условия изложу. Я бы мог подобно тебе, Красный Петел, поджечь эти бараки и выкурить вас отсюда. Выпорхните, словно жар-птицы жареные.

Это было вполне логично. Око за око. Я взвел автомат. Пули в стволе встал в очередь. Отдал его Маринке, пусть производит шум. Взвел свой. Она стояла рядом и крупно трясла коленками.

- Встань у того окна, - сказал я.

- Ах, убедите их не трогать меня.

- На позицию! - прохрипел я.

- Условия для примирения таковы, - продолжал Кесарь. - Я подсчитал убытки. Убытки требуется возместить. Выведете к казне - спишу на электрика. Взыщу с него электричеством - совсем безнаказанным это дело оставлять тоже нельзя. Всеми нами, майор, движет корысть. Не стыжусь в этом признаться, ибо стараюсь быть честным с тобой. Корысть - главная причина движения этого мира, скверного, к миру иному, лучшему. Вот мы и решили, вооружившись, как следует, занять свое место в ряду причин. Так что неслучайная наша с тобой встреча, ибо детерминирована равными намерениями. Более того, я готов поклясться, что этот супермент - конечно же, неслучайно - тоже с тобой. Потому что там, где я вчера его запер, его больше нет. Ты будь с ним построже, настороже держись, впутает он тебя в одну из своих бесконечных историй. А то и под следствие к нему угодишь.

- Отпираться не буду, я с ним знаком, - сказал пожарный. - Но поверхностно.

- Так я тебе его охарактеризую - джентльмент удачи; игрок - но по своим правилам. В покер с ним никто не садится. Потому что в каждую партию вносит что-то свое. Не удивлюсь, если он от карточных долгов бегает.

Однако, подумал я. Долг у меня действительно был, но незначительный.

- Зачем вы его похитили? - спросил Семисотов.

- Упаси меня Бог от этой статьи, - вновь помянул Всевышнего Кесарь. - Этот суперуполномоченный первый ворвался ко мне. Угрожая табельным оружием и предъявив документ на ростовского подполковника. Явился моему взору под этим прикрытием. Только я его раскусил сразу: никакой он не подполковник, а тоже майор. Ох уж эти майоры мне: маются в мае, словно коты. Особенно этот, ростовский. Мы законы придумываем, привносим понятия, ограждая игру правилами. А он без правил себя ведет. Странный какой-то. - Он обернулся к своим. - Ребята, вынимайте стволы, стреляйте во все странное.

У Жимова в свободной руке появился еще пистолет, а у Толчкова - откуда-то из-под полы - маленький 'узи', предназначенный для стрельбы в тесноте. Хотя условия вполне позволяли воспользоваться более надежным, хоть и стареньким АКМ, приклад которого я плотнее упер в плечо.

- Геннадий! Ау! - кричал Кесарь, пока я пытался припомнить прицельную дальность вражеского вооружения. - Это мы, из которых мир состоит. Наши строгие органы не могли в стороне остаться? Корону на кон, что ты здесь. Я даже слышу твое тяжелое дыхание. Когда суровые люди сердятся, они обычно сопят.

Я молчал, полагая, что он блефует.

- Вылезай, Мент-Монте-Кристо. Вон и шляпа твоя торчит из щели, и ствол. Не надо в меня целиться при подчиненных. Подавать им дурной пример, в соблазн их вводить. А то промахнешься и перебьешь поводок, на котором держу своих псов. И тогда их уже ничто не удержит. Так что пакуй железо, пока не так горячо, и давай попробуем договориться.

Глядел он в мою сторону. Я видел, как блестели его глаза. И решил, что обнаружен, раскрыт, деконспирирован. Мирный исход этой встречи еще был возможен, майор же как переговорщик и парламентер себя не проявил. Ничего не оставалось, как взять эту миссию на себя.

- Аве, Кесарь, - приветствовал я. - Как царится? Ты все еще в плену своих планов?