* * *

Чадят свечи, а старая яблоня скребётся в окно коряжистыми ветками; чудится, будто когтистая лапа рвёт душу. Лицо Хозяина бледно до желтизны, лоб в испарине. Терентьев пытается курить, его рука дрожит, и сигарета не всегда попадает в рот. А если попадает, ничего хорошего из этого не получается; осторожная затяжка, и следом - мучительный кашель. "Денёк-другой, и я займусь твоим здоровьем, подбодрил я мысленно человека, лишь бы к тому времени получилось разобраться с прочими делами!"

Кроме меня и Хозяина в комнате Захар и Клыков, остальных выставили за дверь. Чудно мне, что я в этой компании на равных. Более того, они меня спрашивают, а когда я говорю - слушают. Огоньки свечей танцуют в едком махорочном дыму, отражаются в оконном стекле, а на столе парят наполненные горьким чаем кружки.

- Не понимаю, - я, в очередной раз прошёлся по комнате, - чего это Пасюк пристал ко мне?

- Не маячь, - Захар подождал, пока я усядусь на колченогий табурет, и сунул мне в руки горячую кружку. - Хлебни, успокойся. Может, и вправду, впечатлил ты его. А, скорее всего, нужно было проверить, здесь ты, или ушёл к эшелону. Он ведь не знает, что Партизан живой и здоровый.

- Это хорошо, - тихо сказал Клыков, - Но еды почти не осталось. Долго не протянем. Нельзя нам забирать у Пасюка заложников - тогда всем хана. И отказаться нельзя, такими же сволочами станем. Гад, лихо придумал! Понимает, что нам самим жрать нечего. Олег, твои чужаки помогут с едой? Иначе подохнем!

- Не расстраивайся, не подохнем, вернее, подохнем, только не с голодухи. Лес убьёт нас быстрее, - подбодрил я Клыкова. Даже сейчас я ощущал, что рядом слишком много людей, и у каждого своя неприязнь к окружающему миру, и свой, особенный, страх. А если народа ещё поприбавится? Сюда придут голодные, больные, умирающие. Без вариантов - лес зачистит Нерлей. Недавно он чуть не зачистил Ударник, и который уж год пытается зачистить Посёлок. Здесь будет то же самое, только нас не защитит Ограда. И дядя Дима ни при чём, твари сбегутся на запах страха! Я подумал, что спасти нас может лишь чудо, или Партизан на броневике, что, в общем-то, можно приравнять к чуду. Я сказал: - Пасюк, наверное, и сам не догадывается, как удачно придумал с заложниками. Теперь у нас два выхода: либо до вечера возвращаемся в Посёлок, либо начинаем войну.

- Я бы повоевал! - хмыкнул Клыков, - Знать бы, как? Здесь мы от зверья, если повезёт, отобьёмся, а для штурма Посёлка не хватит ни сил, ни умения. Точно, Захар?

- Точно. Там и поляжем.

- Может, и поляжем, - сказал я. - А может, и нет! То есть, конечно, да, если, как бараны, полезем напролом!

- А как? - спросил Захар. - Расскажи, коли умный. Нет, ежели у тебя найдётся вертушка, или, на худой конец, знаешь, где раздобыть бэху, тогда хорошо. Тогда я не завидую пасюкам. А если ничего этого нет, о чём, вообще, говорить?

- Ладно, - сказал Терентьев, - Мы же не знаем, что предлагает Олег? Давайте послушаем его. Или ты просто так языком треплешь?

- Ну, что вы, в самом деле? - я снова заходил по комнате, - Есть же у вас тайный ход. Вы по нему из Посёлка драпали.

- Ход есть, - ответил Захар, - А толка от него нет! Проверяли. Пасюки нашли, теперь стерегут. Попробуй сунуться, такой шум поднимут! Попасть в него можно с кладбища, что за южными воротами. Есть фальшивая могилка. А ведёт этот ход в подпол заброшенной избы, там теперь засыпано.

- Это весь твой план? - печально спросил Терентьев. - Слабенький он у тебя.

- Вообще, - сказал я, - это даже и не план. Я хотел узнать, что да как. Если по-тихому нельзя, то и не надо. И без подземного хода обойдётесь. Я вот о чём подумал: если в полдень у северных ворот начнётся шумное представление, твари устроят прорыв, или ещё что-то такое же интересное случится, все пасюки туда сбегутся. Или почти все. Твои дружинники, Клыков, так и делали, значит, и эти должны. Выбирайте место поспокойнее, и лезьте через Ограду, если уж подземный ход вам не нравится. В общем, не военный я, плохо в таких вещах разбираюсь. Вы уж сами придумайте, как лучше.

- Так, - сказал Терентьев, - закуривай. Мне всё-таки кажется, что план у тебя слабенький. Или я чего-то недопонял?

- Если можете предложить другое, предлагайте - ответил я. - Я ведь не настаиваю. Только здесь вот какое дело: барачники, скорее всего, уже добрались до эшелона, к вечеру они вернутся с патронами, тогда нам всем хана. А могут и к обеду подоспеть - это если броневик сумеют починить. Так вот, супротив броневика с пулемётом мы, вообще, не тянем.

- Да что тот броневик? - отмахнулся Клыков. - Устроим завалы на железке, и конец броневику. Через лес не проедет.

- Вот и устройте, - сказал Терентьев. - Сейчас и отправь людей, пусть делают засаду.

- Им бы в команду лесника хоть какого. Так-то мои ребята в лесу не очень. Может, с ними Олег пойдёт?

- У меня другие дела, - отказался я. - Дядь Вась, ты уж сам разберись с этим, ладно? А так-то, я слышал, у них в Посёлке патронов мало.

- Немного, конечно. Но на одну хорошую драку хватит.

- Я организую им эту драку. Только драться будут не с вами. Звери попрут, как давно не пёрли. Вот и посчитаем, сколько у них патронов.

- А ты взаправду такое можешь? - спросил Хозяин.

- Да, - ответил я, хотя на самом деле не был уверен.

- Не боишься?

- Боюсь.

- Ладно, рискуй. Вдруг получится. Вправду-вправду можешь? И меня вылечишь? Не врёшь?

- Не вру, - сказал я.

- Хорошо. Пора это дело заканчивать. Мы не звери, а друг друга убиваем. И я так жил, а сейчас вот понял. Надеюсь, Бог простит. Он знает, что по-другому было нельзя. Как думаешь, знает? А ты смотри, не подведи, - Терентьев погрозил костлявым пальцем. - Как поправлюсь, огородом займусь. Давно мечтал! Знаете, какие я тыквы буду выращивать? Вот узнаете, какие! Я вас всех угощу. Теперь давайте думать, что будете делать, если у Олега не получится?

- А ничего, - сказал Клыков. - Ничего тогда не сделаем. Развернёмся, и уйдём. А ежели у него получится? Ну, попали мы в Посёлок, и что?

- Откуда мне знать, что?! - сказал я. - Вы люди военные, вот и думайте, а я просто так... ты же давно мечтал, Клыков... вот и шанс. Соглашайся.

- Не так, Олег, с этими чурбанами разговаривать надо, - захихикал Терентьев. - Дай им волю, будут весь день спорить да обсуждать. Самим всё ясно, а поболтать хочется. Смотри и учись, авось, пригодится. Слушайте приказ, товарищи офицеры: сейчас Клыков отправляет двоих бойцов на разведку. Аккуратно проверят, что, да как, выберут место, где удобнее проникнуть в Посёлок. А уж после того, как одолеете Ограду, идёте на склад боеприпасов. Дальше - как получится, детали обговорите сами. Вопросы есть?

- Никак нет, - вроде бы с иронией ответил Клыков, а глаза-то у него стали серьёзные и жёсткие. - Задачу уяснил. Сделаю, Владимирыч, не волнуйся.

- Ну и добро, - сказал Терентьев, - Иди, готовься. Дальше ты, Захар. На тебе Нерлей. Понимаю, хочешь повоевать. Не держу. Там каждый боец пригодится. Тем более, опытный. Но и солярку без охраны оставлять нельзя. Обеспечь, а потом уж ступай на войну.

- Понял, - кивнул Захар.

- Теперь уйдите, устал я, отдохну. День-то, кажется, непростой получится, - когда я выходил, он спросил ещё раз. - Правда-правда ты всё это можешь? И меня вылечишь? Не соврал старику?

День двенадцатый

Одеяло почти сползло на пол; совсем бы упало, но Хозяин вцепился в него костлявыми пальцами. Может, в неверном полумраке комнаты лишь показалось, что морщины на лице покойного разгладились, а в уголках губ спряталась едва заметная улыбка, будто сбросил, наконец, человек изнурявшую его долгие годы ношу. Что мог, он сделал, что хотел сказать - сказал, настал черёд других, а он отдохнёт.

И мир, в котором у меня когда-то была своя маленькая и вполне уютная норка, рухнул. Он шатался, когда за спиной скрипнули, закрывшись, ворота Посёлка, по нему бежали трещины, когда шею перехватила петля, и даже когда я терзал Сашку, этот мир был готов развалиться, но уцелел. Казалось, если сильно захотеть, всё станет, как прежде, или почти так же. И вдруг до меня дошло: разбившееся вдребезги - не склеить. Можно только попытаться собрать заново: быть может, выйдет так же хорошо, может, ещё лучше - но как раньше уже не получится.