"...Рядовые Васильков и Паршин. Мародёрство, изнасилование. Расстрел перед строем. Кондрашкин зачитал приговор, я впервые стрелял в безоружных людей..."
"...всё же сюда хорошо прилетело. Кондрашкин говорит, что местами фонит похлеще, чем тогда в Чернобыле. На севере, где Серов, что-то странное..."
"...выпал снег. Как в раю. Белый лес. Село не разрушено. Кондрашкин сказал, что его люди не желают отсюда уходить. Предупредил, чтобы я остерегался, его солдаты психуют. Хреновый он офицер. Но, в самом деле, идти в город, от которого, быть может, ничего не осталось, не хочется. Чего ради? Даже я не знаю, зачем, но Петров сказал, что в этом..."
"...стреляли в спину - не попали. Мои, или кондрашкинские? Объяснил Иванихину, если со мной что-то случится, они должны сами взять, что сочтут нужным, и идти на север. Объяснил задачу, и что от этого зависит. И пусть берегут Петрова. Не дай Бог, конечно..."
"...Группа Сафронова ушла на запад, туда, где в лесах расположилась военная биолаборатория. Сходят, возьмут записи, выведут персонал. Ничего сложного, через неделю, максимум, две, они вернутся, а мы, тем временем разгрузимся и приготовимся к броску в Серов..."
"...На эшелон напали вооружённые люди. Их было много, но что нам эти бандиты? С нашей стороны погибло двое. Кондрашкинские олухи. Задерживаться больше нельзя, но Сафронов ещё не вернулся, связи с ним нет второй день. Ребята не хотят уходить. Говорят, вокруг рыщут банды, местных не оставят в покое. Нас хорошо встретили, они думают, мы их защитим. Они не знают, насколько важно, думаю, им просто не хочется ..."
"...придётся оставить..."
Больше не удалось прочесть ни строчки, буквы расплылись по съеденной грибком и влагой бумаге. А через пару листов запись и вовсе оборвалась, до самого конца - пустые страницы. Мы так и не узнали, как закончилась война капитана Сомова. Напрасно командир полагался на своих бойцов - не уберегли от пули. Может, сами в расход и пустили. Давно это было, быльём поросло, и не имеет никакого значения, а всё равно, грустно.
- Что это за "купол" такой? - поинтересовался Сашка. - Слышали что-нибудь?
- Нет, не припоминаю, - задумчиво сказал профессор. - Тогда много нового вооружения появилось, что-то показывали на парадах, а про что-то гражданским знать не полагалось. Готовились к большой войне, а мы не верили.
- Да, - Сашка плеснул из бутылки в стакан и залпом выпил, закусив маленьким кусочком шоколада. - Интересный поворот! Значит, мы под каким-то "куполом"? Накрылись колпаком, снаружи к нам никто попасть не может, и нам отсюда не выбраться. Выходит, могли там остаться люди, а мы не знаем об этом? Вдруг, и жизнь там давно наладилась?
- Всё возможно, - пробормотал Архип. - Что-то я растерялся, подумать надо. Включить бы ноутбук...
- Ладно, Петрович, не бери в голову, - остудил профессора Сашка. - После будем загадки разгадывать, а сейчас лучше выпей. Пётр, где ты их схоронил-то?
- Кому любопытно, пойдёмте, - Партизан захромал к выходу.
В десяти шагах от железной дороги, с другой стороны от перрона, под большой ветвистой берёзой лесник, как одеялом, прикрыл слоем дёрна, кучку старых костей. На белой коре дерева Сашка нацарапал карандашом две строчки: "Капитан Сомов В.А.. Офицер Николай Кондрашкин". Надпись получилась неровная.
- Как думаете, - спросил Сашка, пририсовав кривую, с лучами разной длины, звёздочку, - может, что-то ещё написать?
- Зачем? - ответил Архип. - И для кого? Ты всё про них понял. А им без разницы.
- Если будет время, ножом вырежу. Чтобы надолго! Ну, светлая память, - Сашка, глотнул из горлышка бутылки, с которой никак не мог расстаться, и, покачнувшись, отошёл от могилки. - И салют им прощальный. Или не надо?
- Отчего же? Стрельни, если тебе от этого полегчает. Патронов теперь навалом, - усмехнулся Леший.
- Да как-то не знаю. Я не военный... - застеснялся Сашка.
- А им и это без разницы, - сказал Архип.
Хотелось всего и побольше, а получалось взять лишь необходимое. Потом из кучи необходимого пришлось выбирать самое необходимое. Сборы закончились перепалкой между Архипом и Сашкой. Профессору требовались ноутбук, записи офицеров, топографические карты. Он предлагал задержаться ещё на денёк, осмотреть каждый вагон, вдруг второпях пропустили что-то важное. Учёный не представлял, как теперь будет жить без сигарет, коньяка, шоколада и кофе, и не понимал - к чему такая спешка? Зуб приказал собрать лишь оружие, лекарства и патроны - сколько унесём, а шоколадок в другой раз наедимся! Архип разобиделся, но спорить не рискнул.
Тут механик, не принимавший участия в общей кутерьме, а занимающийся осмотром сгруженной на перрон техники, нас и обрадовал. Брызгая слюной и запинаясь, Савка доложил, что один из автомобилей можно попробовать завести. Резиновые прокладки и какие-то сальники, вроде бы, в хорошем состоянии, значит, если не накрылся аккумулятор, если найдём солярку и масло...
Зуб отнёсся к этой идее скептически, но Леший ему объяснил, что полдня нам всё равно заниматься нечем. Можно, конечно, и водку жрать, но почему бы тем кому интересно, не повозиться с техникой - вдруг, из этой затеи получится что-нибудь дельное?
Я в этом совсем не разбираюсь, но механизм, на который пал выбор Савелия, мне приглянулся. Угловатый, мощный и агрессивный, как дикая тварь, бронеавтомобиль ждал своего часа среди выгруженных на перрон ящиков. Сразу видно, грязь и лужи этому монстру - не преграда. Пожалуй, и по затопленной железке он проедет, если, конечно, не слишком глубоко. Шли годы, автомобиль засыпали снега, поливали дожди, шлифовали ветра, пачкали вороны, устроившие гнёзда на растущих неподалёку тополях. Он терпеливо сносил эти муки, дожидаясь, когда вернуться люди. Тёмно-зелёный, корпус выцвел и потускнел, его запятнали, кляксы птичьего помёта и грязные потёки, в щели набилась пыль. Автомобиль дождался - мы пришли.
- Вишь ты, я даже не слыхал про такие, - сказал Леший.
- Были, - ответил Партизан. - То ли "Рысь" назывались, то ли "Тигр". Не помню.
Савелий ласково хлопнул по дверце ладонью. Раздался глухой металлический звук.
- Блоня, - заявил механик, - автомат не плошибёт.
- А ежели, скажем, пулемёт? - заинтересовался Леший.
- А это смотря какой, если такой, - и Партизан показал на оружие, установленное на крыше машины, - то, пожалуй, и прошибёт.
Военные подготовились основательно, везли всё, что могло бы им пригодиться в разрушенном городе. Савелий знал, где искать инструменты и запчасти, не раз обшарил вагоны. Мы вскрыли ящик, на котором чернела сделанная краской надпись: "ЗИП1 Т-Р". Механик стал перебирать завёрнутые в промасленную бумагу непонятные резиновые штучки. Бережно развернёт, осмотрит, положит на место. А рука уже тянется к другой интересной детальке. Савка тихо радовался, и это длилось бы бесконечно, если б ему не напомнили, что нас ждут дела поважнее.
Нашлись бочки с соляркой, отыскались электролит и масло, в одном из вагонов обнаружился дизель-генератор.
Дотемна ковырялись ребята во внутренностях броневика, а мне, как неспособному к работе с железом поручили самое важное: отскоблить до блеска стёкла, проверить корпус и днище; я так думаю - дырок нет, и ладно, чего там ещё проверять? Потом я привёл в порядок установленный на крыше пулемёт.
Но всем этим я занимался между делом; основная работа была мне знакома и привычна - охранять, следить за небом и за разросшимися неподалёку садами. Я же говорю, что в технике-механике не разбираюсь. И никто, кроме Савелия, в железках не силён, а тот, хоть и понимает, да объяснить не может, слова получаются корявые, пополам со слюной, зато руки машут, как крылья той птицы, что мы с утра пристрелили.
Эти объяснения лишь всех запутывали. Тогда нам помогал Леший, он переводил на доступный людям язык. Скажет, например, что эту фигню нужно подкрутить той хренью, и всем становится понятно, все делаются довольными, а, главное, работа спорится.
