Кровопивец, лишённый отростков, раскрыл упеленавшие труп листья. Партизан ухватил мёртвое тело под мышки, и потащил. Иглы стали обламываться, изо рта потянулся блестящий, в комках слизи, стебель. Грязь чавкнула, и отпустила ноги Антона. Его уложили на мох. Леший взял автомат, и кинул Сашке:

- Держи!

Тот поймал оружие и повесил на плечо.

Партизан осмотрел тело. Одежда превратилась в кровавое рваньё, но ботинки ещё можно было использовать. Лесник примерил обувь к своей ноге и покачал головой.

- Похоже, тебе подойдут, - Партизан швырнул ботинки мне под ноги. - Удобнее, чем в сапогах-то.

Я не стал отказываться. Мёртвым вещи ни к чему, вещи для живых. А обувь хорошая, отмыть от грязи, и порядок...

Здесь же, на поляне, Антона и похоронили. Неглубокая могила в хлипкой земле быстро наполнялась водой, и мы поспешно забросали тело болотной грязью и укрыли пластами мха. Ни креста, ни, даже, таблички. Почему-то никто ничего не произнёс, курили, и неловко молчали. Через какое-то время, чтобы закончить с этим, Леший сказал:

- Всё, парни. Хороший был мужик. Земля пухом, как говорится. Пойдём.

Савелий заплакал.

- Прекрати, Савка, - мягко сказал Партизан. - Мы знаем - что мог, ты сделал. Антон тебе благодарен. Пошли.

- Скажите, - Сашка с ухмылкой перетянул автомат со спины на грудь - Что сделал? Застрелил Антона? Вы что, слепые? Не кровопивец его убил - он от пуль умер!

Тут Леший сорвался.

- Закрой пасть, умник! - заорал он, и тоже схватил автомат. - Думаешь, один такой глазастый? Никто не заметил, а он заметил! Что бы ты делал на месте Савки? Смотрел бы, как человек мучается? У тебя хватило бы духа помочь другу умереть без мучений?! Хрена с два!

- Успокойся, - дал задний ход Сашка, - не здесь, и не сейчас. Дома будем разбираться.

- Ты сначала домой попади, умник! - не унимался Леший.

- А ну, заткнулись быстро, оба! - рявкнул Партизан.

От могилки Антона до железки шли молча. Под ногами то раскиселивалось, и тогда мы прощупывали дорогу шестами, то вдруг почва становилась твёрдой и каменистой. Слева, за озёрной гладью, виднелся лес: не чахлый и больной, как на острове, а настоящий - густой и зелёный. По правую руку - покрытая ряской топь, и, за ней, растопырившие голые ветви скелеты деревьев. Если присмотреться, можно увидеть истекающий слизью вонючий мох, которым эти мёртвые деревья обросли. Мы подошли к вынырнувшему из болота, перебежавшему через остров и ушедшему в озеро разбитому шоссе, и увидели вкривь и вкось торчащие вдоль железки столбы. Мы оказались у переправы.

- Не хочу я больше купаться, - пробурчал Леший, взбаламутив воду ладонью. Потом он осмотрел, даже зачем-то понюхал, мокрые пальцы. - А по-другому никак?

- Не боись, - подбодрил Партизан, - здесь мелко. Надо идти по рельсам, и, главное, не сворачивать. Ты по столбам ориентируйся. А на том берегу тебе понравится больше, чем в санатории, даю гарантию!

До обещанного санатория рукой подать, причём идти вброд шагов сто, не больше. Потом железнодорожная насыпь поднимается над поверхностью озера.

Когда Партизан залез в воду, гладь, в которой отражались жёлтые кувшинки, островки камыша, и перекосившиеся столбы, заколыхалась. Лесник бодро удалялся от берега. Савелий начал беспокоиться. До меня не сразу дошло, что пытается сообщить механик, но я тоже немного заволновался - на всякий случай. А когда сообразил, в чём дело, испугался по-настоящему - не за себя, за Партизана. В сотне шагов от берега вода заволновалась. Над поверхностью мелькнул пятнистый плавник, блеснула чёрная с зелёным отливом, лоснящаяся спина. Нечто большое, похожее на притопленное бревно, и, наверняка, хищное, вроде, неторопливо, а на самом деле быстро и неотвратимо, приближалось к леснику. Чуть в стороне появилось ещё одно чудище; размерами меньше первого, зато шустрее.

- Назад! - завопил Леший. - Партизан, вертайся назад!

Тот и сам увидел рыбин, он бросился к нам, да, кажется, опоздал. Вскинул я автомат, но стрелять не стал. Вряд ли попаду - цель ещё далеко, и движется быстро; мелькнёт спина, и снова лишь рябь разбегается по воде. А в Партизана случайную пулю засадить - это запросто. С "везением", которое обрушилось на меня в последнее время, так, скорее всего, и получится.

Партизану, в отличие от Антона, повезло. Та рыбина, что покрупнее, заинтересовалась меньшим собратом, меньшая решила не связываться с крупным экземпляром, и, плеснув хвостом по воде, пустилась наутёк. Победитель вновь переключил внимание на Партизана, но тот уже шлёпал по мелководью.

- Что за хрень? - тяжело дыша, выдавил из себя лесник.

- Щуки, - впервые за долгое время открыл рот Архип. - Сильно подозреваю, что щуки. По крайней мере, та, которая больше, очень похожа.

- Ладно врать-то, - не поверил Леший, - вылитая акула! Уху бы из таких сварганить, весь Посёлок бы накормили!

- Интересно, откуда взялись? Раньше здесь ходил, как по бульвару. Ещё и эта дрянь прицепилась! - Партизан ощерился, и сковырнул жирную, насосавшуюся пиявку с голени. Ещё одну отклеил от его бедра и шваркнул об землю Савелий. - Вся мерзость повылезала!

- Рыбы, я думаю, не местные, - предположил профессор. - Мелковато здесь для этих рыб.

- Я и спрашиваю: "откуда?"

- Не знаю. Может, где-то есть омуты?

- Конечно, есть, - озлился Партизан, - Озеро большое. Где-то есть. Ты объясни, какого чёрта они здесь забыли?

- Чё пристал к человеку? - заступился за учёного Леший. - Ты не смотри, что у него физиономия умная, на самом деле он меньше тебя понимает! Лучше скажи, что дальше делать?

- А я почём знаю? Если пошла непруха, ничем ты её не перешибёшь! Можно только перетерпеть, - ответил Партизан. - Я других дорог через болото не знаю, а Сашка вернуться домой с пустыми руками не согласится. Прогуляемся мы с ним по бережку, глянем, что да как, может, чего и придумается.

- Ладно, - одобрил этот план Зуб, - Незачем всем рисковать. Мы разведаем, что впереди, а вы ждите. Если не вернёмся - идите домой.

Устал я, объелся лесной романтики - аж тошнит. Кажется, привык, и почти не замечаю, что холод и пустота стискивают внутренности, что кто-то наглый, не прекращая, сверлит взглядом затылок, что сердце иногда заходится в бешеной скачке. Тогда переводишь дух, и загоняешь это вглубь. Плюнуть бы, да возвратиться в Посёлок. Только вряд ли мне там обрадуются, если заявлюсь с пустыми руками! Меня и с полными-то не все будут рады видеть! Получается, что путь домой теперь лежит через эшелон. Такая закавыка.

- Я с вами, - сказал я. - Пошли вместе, и сейчас не стоит разделяться!

- Уверен? - спросил Партизан и, едва заметно, краешками губ улыбнулся. - Чую же, не хочется тебе.

Я замотал головой, мол, что за глупости? У меня всё в порядке. Только подумалось: да провалился бы ты со своим чутьём! Мои страхи, это мои страхи, а что я хочу на самом деле, никого, кроме меня, не касается!

- Правильно, Олег, - одобрил мой выбор Сашка. - Вместе дело сделаем, вместе и вернёмся. А другие как хотят.

- Я тоже здесь не останусь, - обиженно сказал профессор. - Пользы от меня пока что мало, но и вреда особого нет. Как хотите, но так я решил.

- Ну, чо. Ну, хорошо, что так, - заулыбался Леший. - А то уж я испугался, что придётся этих чудиков до дома провожать. Ты не гони нас, Партизан. Оно и понятно - тебе одному проще, но так уж вышло, что мы к тебе приставлены, а потому оденься, нечего задницей сверкать. Никому из нас не интересна твоя задница.

- Если так решили, давайте соображать, как быть дальше, - сказал Партизан, натягивая штаны. - Вы немного передохните, а мы с Олегом поблизости пройдёмся, глянем, что к чему.

Лесник, застегнувшись, похромал вдоль берега, я поплёлся за ним. Выбрал Партизан крохотную полянку. По краям её обступили поникшие ивы, а в серёдке взгорбились мягкие кочки. Он сразу на одну из этих кочек плюхнулся, а я поблизости, с ноги на ногу переминаюсь, и жду, что лесник скажет.