Она застонала ему в рот. Проведя рукой вниз по бедру Хэлли, он подхватил ее ногу под коленом. В этой позе его рука оказалась между ее бедер, и он раздвинул их для своих ищущих пальцев.

Закинув ногу ему на бедро, Хэлли открылась для него. Вишес не знал, будет ли она влажной после их короткого, но насыщенного сеанса боли. К его величайшему восторгу, он почувствовал под пальцами скользкие соки. Вишес очень сомневался, что Хэлли возбудили удары, а вот снова оказаться в его руках? Да!

— Ох, — она припала губами к его шее, пока он проникал в нее одним пальцем, а другим кружил по клитору. — О! Вишес!

От ее выдохов у него по коже пробегали мурашки. Вишес обожал то, как она стонала и ахала от игр с ее киской. Он добавил второй палец к первому и начал растягивать тугое влагалище. Реагируя на движения большого пальца, киска сжималась. Вишес не мог дождаться, когда Хэлли взорвется в его руках. У него уже пульсировал член, а яйца болели.

— Кончи для меня, котенок, — Вишес начал с силой проталкивать в нее пальцы. — Я хочу услышать, как ты кричишь.

— Вишес, — захныкала Хэлли и уцепилась за его руки. — Вишес, пожалуйста…

Он начал быстрыми движениями давить на клитор именно так, как она любила, и удвоил нажим. Прижавшись губами к его уху, Хэлли судорожно вдохнула и достигла кульминации.

— Вишес! Вишес! Ах!

Он не ослаблял напора. Вместо того чтобы позволить ей получить лишь один оргазм, Вишес решил заставить ее кончить снова. Согнув пальцы в тугом канале, он нашел точку, от прикосновения к которой она закричала, и погладил ее кончиками пальцев. Хэлли вцепилась в его руки и, запрокинув голову, обнажила горло. Склонившись, Вишес прижался к нему губами и прикусил самое мягкое место, какое сумел найти. Хэлли вскрикнула и вновь кончила, содрогаясь в его руках.

Решив, что на данный момент с нее хватит, Вишес позволил ей расслабиться на кровати и освободил пальцы из ее тела. Он погладил груди Хэлли и низ живота, любуясь ее красотой. Каждый раз, глядя на нее, он находил какую-нибудь новую любимую черту. Сегодня ею стала родинка необычной формы слева от пупка.

Скатившись с кровати, Вишес повернул Хэлли на бок и раздвинул ей ноги. Он устроил между ними свои широкие плечи и, положив голову на внутреннюю сторону ее бедра, обхватил ладонями воспаленные ягодицы. Хэлли ахнула и попыталась вырваться, но Вишес не отпускал.

— Расслабься, — прошептал он над ее клитором. — Расслабься для меня, котенок.

Она улеглась на постели, демонстрируя полное доверие и подчинение. Облизав киску, Вишес медленно и осторожно провел языком по клитору. Хэлли задрожала, но больше не пыталась отстраниться. Он не мог насытиться ее вкусом. Не спеша, Вишес наслаждался ею, как любимым деликатесом. В конце концов, Хэлли приблизилась к кульминации, и он позволил ей свободно кончить, однако на пороге следующего оргазма удвоил напор, теребя языком розовый комок плоти, пока она не начала умолять остановиться.

Хэлли продолжала подрагивать и стонать, но Вишес все равно забрался на нее. Размазывая предсемя по ее коже, он устроился у нее между ног и погладил по лицу. Вишес целовал Хэлли, полностью подчиняя ее ртом.

— Я люблю тебя, — прошептал он и толкнулся в приветственное тепло ее тела. — Я люблю тебя, Хэлли.

Она цеплялась за него, позволяя брать ее размеренно и неторопливо. Они целовались снова и снова; каждое соприкосновение языков становилось все более чувственным и интимным. Хэлли под Вишесом приподнимала бедра навстречу его толчкам. У нее вновь заблестели глаза от навернувшихся слез, но — Вишес понял — не от боли, а от глубины любви к нему. Он молился, чтобы она увидела, насколько сильны его чувства к ней. Вишес не был человеком, умеющим произносить нежные речи.

Когда дыхание Хэлли стало прерывистым, он понял, что время пришло. Уткнувшись носом ей в шею, Вишес ускорил толчки, выбрав угол проникновения, от которого Хэлли начала ловить ртом воздух. Он прижался губами к ее уху и с первым глубоким стоном сказал то, что она уже знала.

— Я люблю тебя, котенок.

Хэлли спокойно кончила, выгнув спину и крепче сжав пальцы на его коже. Еще через два толчка Вишес ворвался в нее как можно глубже и взорвался в чистом наслаждении. Обнявшись, они гладили друг друга и целовались, пока дрожь экстаза не стихла.

Вишес перекатился на спину и утянул Хэлли за собой. Удобно устроившись поверх него, она задремала в его руках. Он гладил ее по спине и играл с ее волосами, пока она, наконец, не проснулась. Тогда Вишес позволил себе спуститься руками ниже и кончиками пальцев задеть ее ягодицу. Хэлли зашипела и вздрогнула.

Вишес с тихим смехом выбрался из-под нее и звонко поцеловал в плечо.

— Подожди здесь.

В одном из ящиков он нашел тубу с мазью и охлаждающий пакет. Встряхнув упаковку, Вишес активировал кристаллы внутри нее и прихватил из ванной полотенце для рук. В спальне он сел на край кровати и перевернул Хэлли на живот.

— Сейчас, скорее всего, будет немного больно, но зато ты быстрее выздоровеешь.

— А из чего она? — ее голос был немного приглушен подушкой, поэтому она повернула голову. — В смысле мазь.

— Понятия не имею, — признался Вишес. — Мы берем ее с собой на задания. Конечно, ее разрабатывали не для покраснений, но она дьявольски эффективна.

— Все так плохо? — Хэлли посмотрела через плечо. — Покраснение, я имею в виду.

Осмотрев темно-красные отметки, он не стал врать.

— Синяки темные, особенно на твоей бледной коже. И от тростника осталось несколько ярко-красных полос.

— Очень странно, что я ими горжусь?

— Нет, — рассмеялся Вишес. — Я знаю несколько пар, предпочитающих более жесткую сторону нашего образа жизни. И жены, кажется, лелеют свои ушибы, — он нанес на истерзанные ягодицы прозрачную мазь и вздрогнул от вида оставшихся на них ужасных отметин. — Хэлли, это больше не повторится. Мы не зайдем так далеко, — исправил Вишес. — Сегодня были особые обстоятельства.

— Мне тоже не понравилась бо́льшая часть, — она расслабилась от его поглаживаний. — Я знаю, зачем мы это сделали, и действительно чувствую себя лучше после случившегося в колонии Джеско.

— Но?

— Я видела твое лицо, Вишес. И знаю, что тебе было плохо.

— Было, — признался он. — Не будь я убежден, что чувство вины сгрызет тебя изнутри, и не смог бы довести дело до конца, — вытерев пальцы о полотенце, Вишес расстелил его на ягодицах Хэлли и положил сверху пакет со льдом. — Пусть полежит пятнадцать минут.

Некоторое время она молчала, в то время как Вишес просто водил кончиками пальцев вверх и вниз по ее голени. Когда Хэлли снова заговорила, в ее голосе слышалось любопытство.

— А мы можем попробовать еще раз?

— Попробовать что?

— Ну, знаешь, связывание, возможно, порку, — обеспокоенно пояснила она. — То есть, если ты хочешь…

— Я хочу, — заверил Вишес. — Но если тебе не нравится, тогда не надо.

— Ты уверен? — Хэлли выглядела необычайно неуверенной.

— Хэлли, в чем дело? — нахмурился он.

— Ни в чем.

Вишес сжал ее бедро, и она взвизгнула.

— Говори правду, котенок, иначе я прямо сейчас приму твое предложение и отшлепаю тебя.

— Ладно! Просто…я не хочу, чтобы ты был мной недоволен. Я знаю, что тебе нравится грубая сторона любви. Если бы не нравилась, ты бы не посвятил ей комнату, — Хэлли обернулась на него. — Вишес, я не хочу тебя менять. Я хочу, чтобы ты был мной доволен, но не в ущерб себе.

— Как тебе такое в голову пришло, котенок? Мы вместе уже почти шесть недель. Ты хоть раз замечала, чтобы я был тобой недоволен?

— Нет.

— Хэлли, — твердо предостерег Вишес. — Говори правду.

— Видишь ли, Террор сказал…

— Сейчас же остановись, — он перебил ее в ту же секунду, как услышал имя своего лучшего друга. — Террор ни черта не знает о любви к женщине. Если он снова поднимет эту тему, не слушай ни слова. Ясно?

— Да.

Вишес придвинулся к изголовью кровати и посмотрел Хэлли в лицо.

— Я люблю тебя, Хэлли. Мне нравятся наши отношения такими, какие они есть. Хотелось бы мне изучить с тобой более грубую сторону любви? Да. Понимаю ли я, что тебе потребуется время? Однозначно, — ухватив ее за подбородок, он улыбнулся ей. — У нас все отлично. Мы продвигаемся в нашем собственном темпе, и это прекрасно.