Всю заднюю стену просторного помещения занимала клетка. По сути, она не стояла в комнате, а отгораживала добрый ее кусок. В этой импровизированной вольере скакало по искусственным деревьям небольшое юркое существо серо-рыжего цвета. Когда Рыбий Череп приблизился к клетке, зверек остановился, обнюхал протянутый палец и, довольно пискнув, продолжил беготню по замкнутому кругу.

– Как зовут вашего друга?

– Никак.

Следовало ожидать. Чтобы назвать зверька, Рыбьему Черепу пришлось бы сказать больше двух слов подряд. "Нарекаю тебя Жозефом-Вешателем" или что-то в этом роде. Ги не был уверен, что немногословному Рыбьему Черепу по плечу была столь длинная речь.

– Тогда перейду к сути без знакомства с ним.

Собеседник сел на пол, прислонившись спиной к клетке. Стульев у него не водилось, и Ги остался стоять.

– Вы когда-нибудь думали о расширении?

– Нет.

– А о превращении игорного дома в центр притяжения для всей Лутеции? Для всей Эльвеции?

– Нет.

– Тогда почему бы не задуматься теперь? Мой наниматель располагает свободными средствами, которые он не прочь пустить в ход. Вы можете посчитать подобное предложение попыткой отобрать или выкупить ваш салон, но, поверьте, это не так. Он прекрасно осведомлен, – Ги кашлянул, – что лучшего управителя не найти. Знает и об особых условиях посещения. Менять их не собирается никто. С другой стороны, представьте себе, каковы перспективы…

Рыбий Череп зевнул, продемонстрировав золотые зубы, торчавшие из покрытой рубцами десны. Судя по всему, у него было боевое прошлое.

– Первый в мире клуб для магов всех мастей. Выкупленные соседние дома, потом весь район внизу, потом отделения в Верхнем Городе, других городах, за границей. Шеф покупает не здание и не фишки, он платит за идею, которую планирует возвеличить и прославить. Ваш опыт – его деньги. В случае неудачи вы ничего не теряете, этот дом, – Ги описал рукой полукруг над головой, – останется у вас в любом случае. Но зачем довольствоваться только им?

– Незачем.

– Это означает согласие на дальнейшее обсуждение сотрудничества?

– Не окончательное, – сказал Рыбий Череп.

– Уже это радует меня, – давненько слова не шли с таким трудом. В ответ на железное спокойствие Рыбьего Черепа сложно было находить правильные реплики. Казалось, что одна неверная формулировка может похоронить все, чего Ги так неожиданно, но успешно добился.

– Чем?

– Мне нравится концепция заведений, в которых те, кто обладает даром, смогут найти собратьев и единомышленников. Не подпольных рынков и не тайных ковенов, а цивилизованных клубов, которые идут в ногу со временем. Избавиться от излишней архаики, клейма прошлого, когда магов либо использовали, либо уничтожали. Человечество прогрессирует, так почему бы не помочь волшебству прогрессировать соразмерными темпами?

Этими словами он попал в цель. На лице Рыбьего Черепа появилось что-то похожее на удивление. Потом он несколько раз утвердительно качнул головой.

– Резонно, – он жестом подозвал молодого человека ближе.

– Мы можем подумать над следующим шагом вместе, или вам уже хочется познакомиться с шефом и узнать его имя?

– Второе, – Рыбий Череп вложил в руку Ги карточку. – Аудиографируйте.

– Конечно. Приятно было познакомиться с вами.

4. Творец разврата

– А ты зачастил, – пробубнил Свен, запуская Ги в свою берлогу. – Водку или джин? Хотя не. Джин. Без выбора. Хочу, чтоб ты оценил. Только вчера из Энгли доставили. Знаешь, что странно? Можжевеловых лесов в Энгли уже нет как ни бывало, а джин все равно гонят лучший из лучших.

– Прямо-таки тайны нашего времени. Куда там дракону из Ленесских озер!

– Драконы вымерли, а джин остался, вот что удивительно.

Свен разлил прозрачный напиток по стаканам и протянул порцию другу. То поднес джин к лицу, и ядреный хвойный запах шибанул прямо в ноздри. Зная, что от щедрости приятеля не отвертеться, Ги одним могучим глотком осушил стакан.

– Как будто ёлку пожевал.

– Да брось! – хохотнул Свен, стряхивая с бороды капли джина. – Напиток старых богов плохим не бывает!

– Старых богов тоже не бывает. А дело к тебе есть.

– Пеллий начудил? Только намекни, и я велю…

– Нет, с ним-то как раз все нормально, хотя сволочь он изрядная.

Северянин кивнул.

– Нужна еще одна наводка.

– Имя?

– Марсель Раву.

Уголки губ Свена опустились.

– Впервые слышу. Кто таков?

– Какой-то актер интересного жанра. Труженик кожаной винтовки и хитрого языка, понимаешь?

– Еще один порнушник, что ли? Я тебе что, малолетний рукоблуд? – обиделся швай. – Крупную рыбу я еще знаю, но, вопреки твоим извращенным представлениям, не слежу за карьерой шлюх и дармоедов, елозящих перед визорами.

Он звякнул бутылкой, наливая себе новую порцию. Ги попытался закрыть свой стакан ладонью, но Свен сурово сдвинул брови, и ему пришлось позволить поделиться пойлом старых богов. Чокнувшись и влив в себя джин, Ги зашел на второй круг.

– Одервье утверждает, что этот Раву много снимается. Неужели в Лутеции так много актеров?

– Понятия не имею. Слышал, что пара-другая разбогатели и теперь живут припеваючи в собственных поместьях. Но это, в основном, педики. Им платят больше. Присунуть девке можно и за гроши, а вот тащить в рот чужой хрен – дело другое, не всякий даже за деньги возьмется.

Шастать по загородным имениям гомосексуальных знаменитостей Ги не улыбалось, и он вытащил из рукава козырь.

– А что насчет визоров? Они-то должны быть известнее актеров. Какие-никакие, а маги.

– Пожалуй, – согласился северянин, хитро сощурившись. – А ты знаешь, кто снимал убийство Ларе?

– Некий Жаки. Довольно жалкий на вид тип.

– Жаки-Жаки-Жаки, – посмаковав имя визора, Свен, наконец, кивнул. – Есть такой парень. Дай мне полчасика. Выпей пока еще.

Бесцеремонно сунув в руки успевшего малость захмелеть Ги бутылку, северянин крякнул, нехотя поднялся на ноги и подошел к громадному шкафу, занимавшему почти все пространство от входной двери до дальней стены и набитому коробками с папками, ящиками для визионных снимков, аудиографическими пленками и художественными альбомами. Доставая одну коробку за другой, Свен бурчал что-то про собственное разгильдяйство и чересчур распухший архив. Трудился он долго, и Ги от нечего делать даже удосужился пару раз пригубить джин. Помочь он не предлагал: швай щепетильно относился к своим сокровищам и не подпускал к ним никого в целом мире. Обещанные полчаса уже подходили к концу, когда Свен обнаружил искомый ящичек.

– Ага, вот он где!

Он положил на стол толстую книгу в кожаном переплете, озаглавленную как "Романтикон". Обложка алела розами, обвивавшими тело нагой красотки. Из многочисленных уколов сочились пугающе реалистично нарисованные ручейки.

– Лет семь назад этот "Романтикон" был популярнее Откровений Всевечного Отца. Его тогда чуть не запретили из-за чрезмерной фривольности.

Семь лет назад Ги бегал по плантациям, пытаясь спасти родительские труды, и никаких фривольных книг в глаза не видел.

– И что в нем такого?

– Для тебя откровений не будет, – фыркнул Свен. – Голые девки да дурные стишки. Но вот несколько снимков…

Открыв "Романтикон", швай быстренько перелистнул первые страницы, у одной загнул уголок, потом захлопнул книгу и открыл снова – на сей раз с конца. Там он нашел еще одну нужную страницу и водрузил фолиант на колено разворотом к другу.

Женщина, извивавшаяся на кровати с пышным балдахином, бесстыдно смотрела Ги прямо в глаза. Ее странная, словно изломанная, поза напоминала корчи пытаемых мучениц с криевских икон. Под снимком в рамке, вырисованной из тех же роз, что на обложке, стояла подпись "Jacqui". Что ж, ранние работы Жаки выглядели существенно благороднее теперешних.

Ги прочитал стихотворение, помещенное на соседней странице. Оно показалось ему чересчур примитивным: