Он хохочет ему в лицо. У него бронежилет. Последнее, что Олег слышит и видит – это то, как из пулемета моджахеда вылетает сноп пламени, и раздаются выстрелы: бах-бах-бах…

Изместьев проснулся от того, что кто-то долбил кулаками в его дверь. Комната была залита солнечным светом.

– Командир, открывай, беда! – донесся до него знакомый мужской голос. Но разобрать спросонья, кто это мог быть, Изместьев так и не сумел.

Когда он открыл, перед ним стоял Коробченко.

– Что случилось? – как можно спокойнее спросил Олег Викторович, хотя сердце его колотилось с дикой силой. Уж слишком экстремальным было его пробуждение после такого же беспокойного сна.

– Медсестра. Она не дышит. Ее задушили у себя в номере.

– Олеся?! – Олег посерел. Мгновенно одевшись, словно по боевой тревоге, он и сопровождавший его Короб поспешили вниз.

Изместьев склонился над кроватью, на которой лицом вверх с широко раскрытыми, буквально выпученными от предсмертного ужаса глазами, неподвижно лежала Казанцева.

Большинство из гостей острова ко времени их с Максом прихода, уже находились здесь. Следом за ними в комнату вошли Стеклов, Андриевская и Молодавченко.

– Выведите ее отсюда, – показав на Веру, попросил он. Женщину молча взяли под руки Коробченко и Молодавченко, и вывели ее в коридор.

– Что это у нее зажато в руке? – Изместьев поднял левую руку жертвы, кисть которой была сжата в кулак. Разжать его было не так просто, рука окоченела и никак не поддавалась. Наконец, Олегу это удалось. В его руках оказалась… карта. Это была дама червей.

***

– Кто и когда ее обнаружил? – спросил судья Стеклов у присутствующих.

– Я, – испуганно ответила заплаканная Милютина, стоявшая рядом с ним. – Я завела будильник на семь часов, хотела встать пораньше, чтобы убрать со стола и помыть посуду. Андриевскую беспокоить я не хотела. – Она всхлипнула, – а к Олесе решила зайти. Ну, чтобы она мне помогла. Дверь была закрыта. Я постучала, но мне никто не ответил. Я думала, что она спит, хотела уже идти начинать сама, но решила дернуть за ручку. Дверь была не заперта и открылась. Я зашла и… и остолбенела…

Видя, что она сейчас снова расплачется, Стеклов быстро спросил:

– Обстановка здесь, когда вы обнаружили Казанцеву мертвой, была такой же, как сейчас? Вы ничего не трогали, не передвигали? Все осталось, как было?

– Да. То есть, нет. – Она вытерла слезы. – Я не пойму, что вы у меня спросили?.. Ах да… Нет, все осталось так, как было.

– Что было потом? – пристально глядя на нее, осведомился судья.

– Я очень сильно испугалась! Я… я выбежала отсюда в коридор и стала звать на помощь. Потом побежала к Максу… э-э, в смысле Коробченко. Потом все стали выходить… В общем, вот так.

– А чем ее задушили? Веревку или что-нибудь еще вы не видели? – уточнил Стеклов, осматривая труп.

– Нет, – я же говорю, все было именно так, как сейчас, никакой веревки не было, – всхлипывая и отворачиваясь от страшного зрелища, ответила женщина.

– Я, конечно, не эксперт, – выдал свое заключение Стеклов, – но, думаю, что девчонка была задушена этой подушкой. – Он показал на лежавшую у изголовья перину. – Следов насилия на теле вроде бы нет, странгуляционной борозды на шее тоже. А положение тела потерпевшей и ее рук свидетельствуют о том, что она сопротивлялась. Возможно, – он покосился на стоявшего рядом Изместьева, – преступник зашел в номер за ней следом. Или уже поджидал ее здесь.

Присутствующие оживились.

– Ясно одно, – продолжал судья, – девушка, возвратившись от Андриевской, не успела даже раздеться.

– Точно, – серьезно сказал Бобков, – ночью, там, наверху, она была в этом полосатом халате…

– А под ним, – закончил его мысль Емельяненко, – находится ночная рубашка. Ночью, выходя из номера, чтобы подняться к Андриевской, Олеся накинула халат, а снять его не успела, потому что на нее напал убийца.

– А где ключ от номера? – подал голос молчавший до этого Изместьев.

– Вот он, в замке, – ответил стоявший ближе всех к выходу Афиногенов.

– Значит, туда его сунул преступник! Или он все же ждал ее тут? – Олег задумался. – А после убийства взял у Олеси ключ и вложил в ее руку карту?

– Следовательно, – подал голос Шкандыба, – он должен был сначала пройти на кухню, взять там карту, а уже потом напасть на девчонку. Не собирался же он снова возвращаться сюда только ради этого?

– Вам бы следователем работать, – похвалил его Стеклов. – Правильно. – Глаза судьи загорелись азартом ищейки, напавшей на след дичи. – Нужно обыскать весь этот номер, перевернуть тут все вверх дном, вдруг что-нибудь обнаружится. И неплохо было бы тщательно осмотреть весь дом, но это потом. Для начала нужно оперативно допросить абсолютно всех, включая Андриевскую. Нужно узнать, кто и что делал после того, как ушел ночью от нее. И еще. Давайте найдем место для трупа и отнесем его туда. А карты? Посмотрите, сколько их осталось? Двенадцать?

***

Труп Олеси решено было положить в одном из пустовавших помещений на первом этаже, что незамедлительно и было сделано. После осмотра ее номера и всех пустующих помещений дома, который ничего не дал, оставшиеся двенадцать собрались в столовой.

– Может, сначала привести себя в порядок, а потом уже продолжить? – спросил Молодавченко, попеременно переводя взгляд то на Изместьева, то на Стеклова.

– Я тоже так думаю, – поддержала было его Милютина, но осеклась, вспомнив широко раскрытые мертвые глаза Казанцевой.

– Неплохо бы убраться здесь, да и завтрак собрать не помещало бы, – предложил в свою очередь Семенченко.

Стеклов покачал головой.

– Я думаю, что все это мы сделать еще успеем. Сейчас важно четко понимать, кто и где из нас находился этой ночью до того, как труп девушки был обнаружен в ее комнате.

– Давайте с вас и начнем, – предложил Стеклову Изместьев, чувствовавший стремительную потерю своих позиций как старшего. – Что делали вы после того, как змея уползла из номера Андриевской?

– Хорошо, – спокойно ответил судья. – Я вместе с вами, уважаемый Олег… э-э… Викторович и вот этим молодым человеком, – кивком головы он указал на Бобкова, сидевшего на небольшом диванчике, рядом с холодильником, – убил и выбросил из дома змею. После чего…

– Кстати, расскажите, как это было, – перебила его Милютина.

– Охотно, – кивнул ей судья. – Змея уползла в дальний угол этажа, к номеру вот этого мужчины, извините, не помню, как вас?

– Захар Демьяныч, – ответил Викторов.

– Поскольку между полом и дверьми номеров никаких щелей нет, а по лестнице, как вы понимаете, ползти ей было не резон, то она была загнана в угол, а потому крайне опасна. Это уже потом я понял, что, скорее всего, она была не ядовитой.

Я попросил его, – кивнул он на Бобкова, – принести из столовой деревянный табурет, взял его и несколькими ударами размозжил змее голову.

– Подтверждаю, – ухмыльнулся Бобков, – это было захватывающее зрелище.

Живущие на втором этаже и видевшие все это своими глазами, согласно закивали.

– Ну, а потом, – закончил свой рассказ судья, – я спустился вниз, выбросил убитую змею, поставил разбитый стул сюда, и пошел спать. До утра из своего номера я больше не выходил.

– Да, со змеей было именно все так, как рассказал судья, – подтвердил Изместьев. – После этого я тоже пошел спать и не выходил из номера, до того, как меня разбудил Максим. – А теперь давайте будем высказываться по порядку, слева направо. Начнем с Екатерины.

– Когда змея выползла, – сообщила Милютина, – я сразу спустилась в свой номер, закрылась и залезла в кровать. Остальное я уже рассказывала.

– Я починил замок в двери Веры и пошел спать, – пожал плечами Максим, сидевший рядом с Екатериной. – Проснулся утром от крика и стука в дверь Кати.

– Что до меня, – заговорил Афиногенов, – то я тоже после происшествия сразу пошел спать.

Остальные поведали примерно то же самое.

– Но ведь кто-то же ее убил! – стал горячиться Изместьев, – и никто ничего не видел? Быть этого не может.