Следует обдумать дальнейшие действия. Продолжать отрицать неоспоримый факт поражения было слишком неразумно. Молчание длилось до тех пор, пока очередные боевые кличи не разнеслись по всей окрестности. Еще одна группа дорнийцев стремительно настигала раненых, прекращая все мучения и стенания безжалостными ударами копий. Отравленные стрелы возобновили атаки на ничего не подозревающих гвардейцев, в результате чего последние корчились на земле в нестерпимых муках на протяжении долгих минут. Все кончено. Через какой-то промежуток времени к слабым деревянным вратам принесут мощный таран.
– Как бы печально это ни звучало, но все потеряно, – предательски дрогнувший голос ветерана не оставил никаких сомнений относительно полнейшего разгрома. Теперь и без того упавший боевой дух вовсе исчез, а взамен пришло уныние. – Проклятый Майкл, он же говорил, что эти ублюдки больше не нападут!
Неужели ему придется наблюдать за тем, как дотла сгорает крепость его предков? Как трусливые мерзавцы сжигают его прекрасный стяг с костяным драконом? Ирония, ведь драконы не могут погибнуть от пламени. Девиз дома Виллумов – “Сгорим мы – вы сгорите вместе с нами“ приобрел иное значение. Бесчестье гораздо хуже смерти. В голове крутилось множество ярких картин. Тогда он решил во что бы то ни стало добраться до Висячих Садов и предупредить леди Тирелл о надвигающейся катастрофе.
Прорваться сквозь плотно сомкнутые ряды обезумевших от крови дорнийцев – заманчивая идея, но чреватая большими потерями, а отряд из четырех человек не может себе позволить такую роскошь. Тогда было решено, что они разделятся. Безопасность дочери – прежде всего. С ней пойдут три хорошо обученных солдата, в то время как Персиваль приложит все старания, чтобы обойти вражескую армию и доскакать до главного замка Простора.
– Ты поняла меня, Хельга? Смотри на меня, – не было времени на выяснение отношений. Она упорно желала пойти вместе с ним. Вся в мать. – Не смей оборачиваться, просто скачи как можно быстрее. Я присоединюсь к тебе сразу же, как только выясню, сколько еще дорнийцев собирается окружить наш дом. Может, мне даже посчастливится встретиться в поединке с их принцем и разорвать ему горло за все содеянное.
Последнее объятие отца и дочери. Странное чувство буквально терзало несчастного мужчину, когда он следил за тем, как маленький эскорт из трех верных рыцарей и одной девушки стремглав покидал окровавленное поле. Разумеется, большая доля вероятности, что они никогда не встретятся все же присутствовала, однако он не намеревался расставаться с жизнью именно сегодня. Тело ужасно ныло от полученных ссадин. Персиваль был вынужден терпеть неумелые и неловкие прикосновения рук оставшегося стражника, который пытался помочь своему сюзерену снять сжимающий ребра панцирь. На это ушло не менее получаса, после чего они оба укрылись под полуразрушенной крышей сторожевой башни. Здесь их никто не побеспокоит, позволяя спокойно наблюдать за дальнейшими действиями так называемого принца Дорна.
Осада продолжалась недолго. Те немногие, что еще могли устоять на дрожащих ногах, были практически не в состоянии сражаться. В конце концов ворота отворил один из многочисленных перебежчиков. Они встречали завоевателей с распростертыми объятиями, словно всегда верно служили им, как истинным хозяевам этих мест, – поистине отвратительное зрелище, вызывавшее лишь глубокое отвращение. Знамена с черными скорпионами восторжествовали над костяным драконом. Крики прекратились. Мало кто решался противиться действиям новоприбывших.
Бесполезные действия со стороны героически оборонявшихся не брались в расчёт, поскольку их было слишком мало, чтобы удержать даже малую крестьянскую ферму. Именно таков финал. Один из нападавших прошествовал к самой высокой башне громадного строения, где, после долгой и изнурительной борьбы с высотой, все же смог избавиться от серого стяга Виллумов, заменив его яркими цветами победителей. Последующая судьба костяного дракона была известна – его подожгли под оглушительные вопли толпы. Затем все было достаточно предсказуемо: началось самое настоящие мародерство. Замки Простора отличались особым изяществом и красотой, нежели другие бастионы, чье уродство приводило в уныние самые жизнерадостные пейзажи. Овитые плющом каменные стены, казалось, разрастались до невообразимых размеров. Башни, конусовидные, покрытые синей черепицей, привлекали внимание всех путников. Они видели перед собой великолепное строение с причудливыми ответвлениями стен. Шпили почти достигали небес, царапая шустрые облака.
Окруженная со всех сторон красивейшими садами, маленькими речушками и каменистыми возвышенностями, крепость никогда не подвергалась нападению алчных захватчиков. До этого момента. Отныне все по-другому. Испуганные крестьяне поспешили скрыться в ближайших домах с соломенными крышами в надежде, что их никогда там не обнаружат. Остальные предпочли сдаться, опуститься на колени, принимая таким образом нового владельца Драконьего Вала. Не стоило надеяться на безграничную преданность низшего сословия. Пока ты заботишься о них, практически не облагаешь их земли налогами и всячески поддерживаешь, они готовы кланяться тебе, почитая за великого лидера. Но стоит произойти какому-нибудь несчастью, то любовь проходит с быстротой молнии, а ее место занимают ненависть, злоба и жажда мщения за неведомые грехи. Подобные мысли лишь укрепили веру Персиваля в непостоянство человеческой души. Оставаться на одном месте в ожидании чуда было слишком рискованным. Все зависело только от дочери, которая, скорее всего, уже давно покинула смрадное место.
Хельга тем временем старалась в точности исполнить приказ отца. Не оборачиваться. Сноуфайр, белоснежный жеребец с роскошной гривой, стремился как можно быстрее избавить свои ноздри от тлетворного запаха быстро разлагающихся на жаре трупов. Ожесточенная схватка между жителями двух регионов давно подошла концу. После остались только трупы – благодатный пир для ворон. Резкий поворот в сторону, к подножию каменистых береговых утесов, привел четверых сбежавших к доселе невиданному зрелищу. Знаменитый корабль с серыми парусами, на которых были изображены три скрещенных клинка вместе с черным костяным драконом, медленно догорал. Огонь завладел деревянной конструкцией за считанные секунды. Доски почернели, охваченные разрастающимся пламенем. Столпотворение ликующих поджигателей не могло насладиться столь прелестной картиной.
Нет ничего лучше объятого языками пламени вражеского корабля. Он побуждает народ к совершению еще более мерзких поступков, вводит их в состояние некой эйфории. Если бы представилась возможность, то они, по всей вероятности, сожгли первого попавшегося крестьянина или солдата из вражеского лагеря. Возможно, Хельга бы пережила потерю любимого судна. Она, в отличие от своих сверстников, понимала, что всему рано или поздно настанет конец, поэтому лучше сразу смириться с тем, чего никто не в состоянии вернуть. Но перед корабельными останками стоял не кто иной, как сам виновник масштабной трагедии – Нолан Мартелл, принц дорнийский. Они виделись лишь однажды, мельком, однако она навсегда запомнила этот проницательный взгляд глубоко посаженных глаз мутноватого оттенка и взъерошенные волосы темного цвета, едва касающиеся прямого лба.
Скошенные кустистые брови приподнялись от увиденного. Приказ был нарушен, и предводитель армии пребывал в гневе. Легкие доспехи с многочисленными бронзовыми заклепками в виде солнц просто требовали одного меткого выстрела в незащищенную грудь. Дочь Виллума была готова рискнуть всем, подобраться как можно ближе и использовать лук по назначению, но душераздирающие крики одного из сопровождающих ее стражников заставили обернуться. Их обнаружили. Валяющийся на окропленной собственной кровью земле рыцарь красноречиво подтверждал этот факт, как и отряд дорнийцев, внезапно появившийся из-за угла.
Помочь раненому товарищу было невозможно, поэтому девушка, не дожидаясь предупредительных криков оставшихся в живых гвардейцев, резко ударила жеребца по бокам. Животное издало неприятный звук и, встав на дыбы, ринулось вперед. Не разбирая дороги, они мчались вперед, оставляя позади дурные воспоминания, вступивших в неравный бой друзей и пыль из-под копыт. Они обогнули громадный валун, но дальнейший путь к отступлению был отрезан собравшейся на берегу толпой, все ещё ликующей от недавнего представления.
