Непрекращающаяся чесотка под грязной тряпкой, закрывающей правую часть лица, нервировала. Прикасаться к воспаленной коже нельзя – так утверждали лекари. А их мнения никто не спрашивал. Слуги ревностно следили за этим. Благочестивые твари и жеманные подхалимы, ничем не отличающиеся от назойливых вассалов. Заходили и растравливали душу поганым сочувствием. Пересказывали события той известной заварушки. Как будто сам он там не присутствовал. Павший государь помнил боевой клич, разнесшийся по уничтоженному лагерю, помнил развивающиеся флаги и крик, вырвавшийся из уст солдата.

Первородного нашли неподалеку. Черный кобель оборонял тело хозяина и не желал подпускать кого-либо ближе, чем на сто метров. Его накрыли плащом и перетащили в освобожденный замок. Так прошло несколько дней, в течении которых он узнавал новости. Оказывается, единственная сестра выжила. Из трехсот оставшихся рыцарей уцелело меньше сотни. Многие получили смертельные ранения и скончались на том же месте. Остальные пережили разгром. Сумели дождаться подкрепления. Позднего. Игнорируя шутники веселых завсегдатаев, Клаус думал лишь о собственной печали.

Происходящее не укладывалось в голове. Еще вчера маленький ребенок баловался с медной фигуркой в виде головы хищника, а потом развлекался с картинами, играясь с тенями и красками – беспощадное время. Сегодня двадцатиоднолетний мальчишка утратил способность видеть. Наполовину. Осознав сей печальный факт, он пришел в ярость. Потребовалось немало усилий, чтобы сдержать безрассудный порыв собрать войско и отправиться на поиски злодеев, атаковавших с тыла. Увещевания родных и друзей обуздали гнев правителя. На смену озлобленности пришло тупое безучастие.

Блуждающий взгляд, непонятное бормотание – верные признаки безумия. Тревожно для человека, на коего возложен венец, пусть и кровавый. Обеспокоенные товарищи не покидали просторную комнатушку с шикарной постелью – личные покой старого лорда Пайпера, благодарного за избавление от гнета еретиков – часто обменивались шутками, пытаясь достучаться до отрешённого господина. Кол все дурачился – ведь намного проще смеяться над чьей-то чужой игрой, чем вступить в нее и проиграть. А Элайджа старался быть самим собой, но, снова решаясь нарушить покой брата, редко выдавливал из себя хотя бы пару фраз.

Однажды проницательный старец, заведующей библиотекой в Гавани, давал точные характеристики выбранным для принцев имен. Тогда он признался, что второй сын великого завоевателя всегда будет находиться в тени старшего брата. Майкл не был доволен, поскольку возлагал большие надежды на самого смышлёного из отпрысков с царской кровью, но пора привыкнуть к разочарованиям. Финн, именуемый в армии Тихим Львом, было скорее заложником, нежели членом семьи, однако никто не смел помешать ему навещать родственника. Он делал все, о чем бы его ни просили. Отклоняться от своего долга – это на него не похоже.

Люди, отважно сражавшиеся за униженного короля, не появлялись. Об их судьбе ничего не говорилось. Скорее всего их незаметно похоронили, но пока не рисковали сообщать больному. Может, Ребекка тоже гниет в сырой земле – она ни разу не посетила изувеченного за всю неделю или две. Даже чертов Скотт, опирающийся на спинку кровати, исследовал воспаленные и вздувшиеся шрамы. Неужели он хотел поделиться своими незрячими глазами? Чушь и нелепица. Заскрежетав зубами, Ланнистер впервые перевернулся на другой бок, не в силах терпеть прикосновения.

К вящему удивлению, он обнаружил королеву, полулежавшую на самом краю ложа, и почти не двигающуюся, дабы не потревожить спящего. Значит, то был не очередной кошмар. Бурное воображение, не более. Эстер, почувствовавшая движения мальчика, мгновенного проснулась. Каждую ночь она оставалась возле раненного и промывала опасные рубцы. Пища оставалась нетронутой, но кувшины с водой опустошались раз в несколько часов. Проведя холодной ладонью по нетронутой стороне лица, бывшая правительница страны слабо улыбнулась. Волнистые завитки волос утратили блеск. Ранее незаметная седина теперь бросалась в глаза.

- Позови, пожалуйста, Орсона, мне нужно поговорить с ним, - надломленным голосом произнес ослабевший монарх. Изумленная женщина не замедлила исполнить приказ и через десять минут взволнованный десница появился на пороге кельи. Радость все же граничила с некой опасливостью – ему ведь запрещали приходить по непонятной причине. – Я способен прощать тех, кто разочаровал меня. Как только они признают свои ошибки и будут наказаны за них. – на секунду воцарилось затяжное молчание. – Как ты мог так поступить? Неужели ты, опытный стратег, не предвидел такого? Я не давал никакого разрешения, а ты даже не спросил о нем.

- Я не совсем понимаю, почему вы обвиняете меня? – невозмутимый тон солдата был лишним. Гордость в данном случае мало поспособствует отпущению грехов. – Лично я не отдавал никаких распоряжений. Да, мы с Кристофером хотели предложить этот шаг, но я рассудил, что он будет неразумным. А позднее меня нагнала значительная часть войска и сообщила, что покинула лагерь исключительно по вашему велению. У меня возникло желание повернуть коня и узнать, в чем дело, но я был занят с новым хозяином Сангарда.

- Достаточно! – зарычал раздраженный венценосец, заставивший мать вздрогнуть. – Ты смеешь оправдывать своим действия моими приказами? Скажи, а при Майкле ты поступал также? – Темплтон не ответил, лишь стиснул челюсти и сжал кулаки. Хруст костяшек могли расслышать в соседнем помещении. – Я не вижу смысла в разговоре. Ты больше не являешься моим советником. Тебе слишком переоценили. Может, ты и был хорош во времена трехлетней войны, но не сейчас.

- Ваше величество, позвольте объяснить, - шокированный ветеран не поверил своим ушам. Двадцать лет он занимал пост десницы и собирался расстаться с ним лишь на смертном одре. – Я много лет верно служил дому Ланнистеров.

- Да пошел ты со своим служением! - рявкнул рассвирепевший Цербер, моментально вскакивая с постели, чего делать было нельзя. Голубая вена пульсировала на шее, не давая успокоиться, а взыгравшие на скулах желваки свидетельствовали о настоящей ярости. – Ты прислуживал Таргариенам, затем Разрушителю, а после – мне. И о какой же верности ты вещаешь, раз так часто меняешь королей. Разумеется, этим грешили многие, но не все претендуют на твой пост. – первородный не обращал внимания на нестерпимую боль и продолжал отчаянно жестикулировать. – Ты поставил под удар мою семью! Мою сестру! Ты читал послание того умалишенного выродка?! И ты ведь знаешь, что он хотел сделать с Ребеккой?! С меня хватит. Убирайся. Пошел вон, пока я не разозлился окончательно и не казнил тебя за предательство.

Поклонившись, рыцарь незамедлительно покинул апартаменты главы государства. Никаких претензий и пререканий. Следует уходить достойно, несмотря на не совсем справедливые обвинение, с которыми он разберется позднее. Обессиленный долгой тирадой юноша рухнул на кровать, тяжело дыша. Вознамерившись снять повязку, он ощутил слабые протесты заботливой матери. Смирившись с провонявшей кровью и потом тряпкой, Клаус подтянулся на локтях и удобно разместился на подушке. Уже нечему удивляться. С ним и не такое случалось.

- Передай Элайдже, что он пока займет мое место на предстоящем военном совете. Я не могу появиться в таком виде, а они наверняка потребуют отмщения, - прошептал морально и физически истощенный лидер. – Сигерегард надо отвоевать, сколько бы человек не пали под его стенами. На этом будут настаивать практически все. Келвин возглавит осаду. Такая свирепая натура подходит для подобных целей.

Эстер не откладывала просьбу сына. Весть об отставке Орсона разлетелась довольно быстро. Перешептываясь относительно возможных кандидатур, солдаты принялись держать пари. Голубая Дева стала новым пристанищем роялистов. Расположившись неподалеку, они выкопали неглубокие траншеи, дабы обезопасить лагерь и более не допустить такого печального разгрома. Сегодняшнее вече обязывалось разобраться в том, кто же займет место временного командира. Обосновавшись в пиршественной зале, многие воины начали спорить. Гам не прекращался, а наоборот – усиливался.