Облегченно вздохнув, Энджи поспешила к юноше, но дорогу ей перегородил клинок Мандерли, блеснувший в солнечном свете. Шокированная дорнийка сделала четыре шага назад, после чего нахмурилась и покрыла дерзкого солдата отборной руганью с дополнениями на втором языке. Обернувшись, младший Бракен встретился глазами с матерью и мгновенно поднялся со стула. Просьба впустить разгневанную женщину была исполнена в считанные секунды. Заключив первенца в крепкие объятия, леди не прекращала осыпать его поцелуями.

– Какого черта ты здесь делаешь, Доменик?! – опомнившись, прокричала южанка, тут же забывая о душещипательной семейной идиллии. Находиться в компании еретиков и разделять с ними трапезу – недопустимо. – Я просила тебя не выходить из покоев?!

– Успокойтесь, миледи, – вежливо посоветовал Теодор, подняв руки вверх в качестве извинений. – Мы просто общались. Ваш сын – прекрасный игрок. Победил меня. Раза два, если не ошибаюсь? – поклонившись непрошеной гостье, адмирал улыбнулся. – Я не причинил бы ему вреда из-за поражения в глупой игре.

– Да, мы бы всего лишь отрезали ему два пальца за две победы, это не так уж и много, – вмешался циничный Рисвелл, расхохотавшись своим неприятным смехом. Борелл никак не отреагировал на этот вполне предсказуемый ход.

– Что за шум? – тоном, не допускающим извинений, вопрошал Гэбриэль, неожиданно появившийся в дверном проеме. Разросшаяся борода состарила его лет на двадцать, а нестриженые волосы достигали плеч. – Госпожа, почему вы отвлекаете моих подчиненных? Кажется, мы договаривались, что вы останетесь в опочивальне?

– Со мной вы ни о чем не договаривались, – отрезала смелая девица, снисходительно глядя на знаменитого цареубийцу. – Возможно, мой безмозглый муж и обговаривал с вам политические аспекты нашего заключения, однако меня они не касаются. Лютор слишком зависим от чужого мнения, им легко управлять. Впрочем, вам сие известно.

– Вы очень храбрая, леди Бракен. Или мне лучше именовать вас леди Блэкмонт? – он хищно облизнулся, демонстрируя ряд белоснежных зубов. Но это не подействовало. – Как вам удобнее?

– Галантно с вашей стороны, – передразнивая собеседника, парировала Энджи. – Мне рассказывали о вашей любви к манипуляциям, но я ожидала большего. Вы отрубили голову моему старшему брату, а младший нынче гордо зовется безбожником или как вы там еще себя титулуете? Не так важно.

– У вас такая красивая дочь, – напомнил Волк, хитро улыбнувшись. Болотные зрачки расширились, а лицо побледнело. Вот она, нужная струнка. Выдавив усмешку, гордая и непреклонная уроженка Дорна выпрямилась. – Будет обидно, если с ней вдруг что-то произойдет. Ну, не знаю, разделит судьбу нерадивого дяди, например. А ваш сын…

– Вы угрожаете? – Старк изобразил удивление, приложив ладонь к груди. Остальные присутствующие не ввязывались в разговор. – Разумеется, сейчас вы напомните мне о печальной участи Марии Личестер. Поверьте, я знаю про историю с монеткой. Уже подкинете или подождем?

– А она хороша, чересчур хороша! – воскликнул Зверь, обращаясь непосредственно ко всем зрителям, наблюдавшим за фарсовой комедией. – Дорнийцы воистину грозные люди. Я тесно общался с вашей соотечественницей и, признаться, был восхищен ее…

– Мне плевать, – перебила южанка, останавливая бессмысленные ораторские речи, не представляющие никакой ценности. – Вы говорили о каких-то договоренностях. Что же, они справедливы, но для начала исполняйте их сами. А я возвращаюсь в комнату. Доменик, иди за мной. Немедленно.

Повиновавшись, наследник Форта поблагодарил соперника за чудесную партию. Тот лишь слабо кивнул и проводил самоуверенного мальчишку неотрывным взглядом. Будет досадно, если его сожгут на костре в качестве поднесения Люциферу. Рисвелл, тем не менее, не разделял подобной точки зрения и посоветовал убить кого-нибудь из треклятой семейки огненных коней. Насмехаясь над чужим гербом, Клэнт забыл о том, что черная лошадиная голова с алой гривой является символом и его дома. Жаль, что вместо Бракенов нельзя принести в жертву его самого. Мандерли поддержал бы эту идею.

– Хватит заниматься ерундой, – рявкнул недовольный Антихрист, расправивший плечи, стоило Всадникам заговорить без разрешения. Ярость командира выражалась в несдержанной жестикуляции. Постоянные ночные пробуждения вызывали жуткие головные боли. – Скажи, Теодор, все ли готово?

Утвердительно кивнув, Борелл едва сдерживал торжествующую ухмылку.

– Превосходно, милорды, скоро мы встретимся со старыми знакомым. Вы просили мести – вы ее получите. – Незавершенная партия заставила северянина подойти ближе и, прикоснувшись к белому королю, положить его на доску. – Шах и мат. Черт, потрясающая игра, всегда нравилась. Но проигрывал я в нее чаще, чем мой братец. – Вытерев капли пота со лба, узурпатор предложил еще раз погрузиться в мир шахмат. – Но сначала мне бы хотелось освободиться из цепей, которые при такой невыносимой жаре угрожают добить окончательно. Леди Валери наверняка сможет оказать мне услугу, не так ли? Я все еще чувствую себя мертвым и обездвиженным из-за этой ужасной бороды. Уверен, из этой ситуации есть выход. Я буду благодарен за такое избавление.

***

Встреча на Перекрестке должна была состояться не позднее трех часов пополудни, а закончиться либо жестокой бойней, либо компромиссом между двумя сторонами. Вот и балансируй на грани пропасти. Зная характер Гэбриэля, второй вариант развития событий наиболее вероятен. Посему было решено не поддаваться на провокации так называемого Лжепророка и придерживаться начального замысла.

Таким образом, их малочисленный эскорт выдвинулся из центрального замка. Всего три новоявленных гвардейца без привычных белых плащей, один монарх и двое лордов с несколькими солдатами, замыкающими шествие. Старый десница ехал подле нового повелителя.

Живописная местность вселяла некое подобие надежды. Легкий ветерок раскачивал ветви одиноких, нетронутых деревьев. Знаменосцы гордо несли штандарты: львы и волки, орлы и рыбы – разнообразная живность красовалась на гербах приспешников Ланнистеров. Золотистая роза возглавляла процессию наряду с восставшим зверем. Мощная энергетика исходила от этого места. Именно здесь, ровно двадцать три года назад, Лукас Талли присягнул на верность повстанцу Майклу. Не стоило полагаться на волю случая. Легион скорее устроит массовое самоубийство по приказу Великого Лидера, чем преклонит колено.

Свита молодого государя остановилась у подножия невысокого холма, на котором не было никого, кроме двоих облаченных в кольчугу воинов. На вершине брали начало четыре дороги, ведущие к четырем разным городам, вследствие чего холм и получил такое название. Молчаливые рыцари, не обремененные чувством такта, погрузились в свои занятия. Один из них, носящий чешуйчатую кольчугу, припав на одно колено, правил клинок точилом. Омерзительный скрежет заставлял морщиться и хмуриться от неудовольствия, но незнакомца это, казалось, не смущало. Второй мужчина стоял в тени единственного уцелевшего дуба, ставшего неким опознавательным знаком.

– Приветствую, – церемониальным тоном изрек Никлаус, детально изучая каждого из отрешенных безбожников. – Мы явились для переговоров с вашим главарем. Иначе я не могу назвать правителя вашей разбойничьей шайки, – властный голос напоминал Майкловский. – Где он сам? Как непунктуально.

– Владыка Беленора задал вам вопрос! – рявкнул несдержанный на язык Мозер, резко дергая жеребца за поводья, в результате чего тот сделал шаг вперед. – Неужели у вас принято давать обет молчания? Я что-то не заметил подобного, когда убивал ваших дружков. Поверьте, их вопли – одна из немногих причин, по которым я еще защищаю государство.

Ответ на столь эмоциональную тираду последовал незамедлительно: мрачный смех. Непроницаемые черные доспехи искажали его, придавая капельку зловещего. Снять шлем и явить прибывшим свое лицо? Не в правилах известного всем Отшельника, не признающего в равной степени ни Богов, ни царей.

Мейсон, восседающий на кобыле рыжеватой масти, внимательно разглядывал невоспитанного волчьего посланника. Прежде им доводилось сталкиваться в поединках. Однажды Талли уехал с огромным количеством мелких порезов и шрамов, полученных в ходе столкновения. Поспешив сообщить товарищам о том, что за человек находится перед ними, он едва не кричал.