Очередной стук в двери, более приглушенный, заставил его поднять лицо и проследить невидящим взглядом за темным силуэтом, прошедшим в комнату. Ланнистер хотел что-то сказать, однако слова застряли в горле, когда он узнал непрошеную гостью. Эстер аккуратно обошла валявшийся на полу стол, подошла к окнам и с большим трудом захлопнула их. Ветер пытался бороться: отчаянно засвистев, он изо всех сил старался проникнуть в маленькую щель между створками, но она сразу же была прикрыта.

Ранее освещаемая луной комната теперь полностью погрузилась в непроницаемый мрак. Тем не менее королева быстро сориентировалась и сразу же поспешила выйти из комнаты, перешагнув через растекшуюся под дверью лужу вина. Спустя несколько минут она вернулась обратно с маленькой свечкой и зажгла ею уцелевшие подсвечники, разглядывая в их свете мужа, теснившегося в углу покоев. Отблески пламени неприятно въедались в глаза, принуждая морщиться и отворачиваться. Майкл не желал демонстрировать свою слабость кому-то, в особенности жене, чья вера и непоколебимость в решениях когда-то спасли его жизнь.

– Прошу тебя, оставь меня одного, – пробормотал правитель Беленора, понимая, что его просьба никогда не будет исполнена. Ему не хотелось предстать перед ней жалким, пропащим человеком, каковым он являлся теперь, стоящий на коленях в углу.

– Посмотри на меня, – Майкл вздрогнул, когда почувствовал, как ее слабая, но вместе с тем решительная рука коснулась его лица. По промокшим волосам до сих пор струились дождевые капли. Они стекали по морщинистому лбу, покрасневшим глазам, слегка приоткрытому рту и жесткому подбородку прямо на пол. Помутневший взгляд внезапно прояснился. Мимолетный образ девятнадцатилетней девочки, покинувшей отчий дом, чтобы приехать к самопровозглашённому королю Запада и Простора, на секунду промелькнул перед глазами. Тогда это было поистине волшебно.

– Эстер, я молю тебя, – она не позволила ему договорить, приставив указательный палец к иссохшим губам. Странное умиротворение появилось на душе, когда он почувствовал легкие прикосновения к лицу. Небольшой шрам на щеке, оставшийся после знаменитого поединка с тщеславным лордом-командующим Таргариеновской гвардии, запылал в тот момент, когда Эстер провела по нему рукой. – Оставь это.

Королева лишь усмехнулась, что в последнее время случалось довольно редко. Взяв мужа за руку, она приподнялась с колен и потянула тяжелое тело за собой. Все попытки выдернуть ладонь были пресечены с самого начала. Тяжело вздохнув, Майкл нашел в себе силы подняться и последовал за женой, которая медленным шагом направилась в сторону огромной кровати, расположенной неподалеку от окон. Высокий балдахин перестал колыхаться от сильного ветра, спустив несколько длинных, туго затянутых веревок на простыни. Дочь Лукаса без промедления убрала их, а затем потянула за край одеяла, чтобы свободно укрыться им ночью.

Несколько подушек в беспорядке были разбросаны у изголовья, однако и этот изъян был исправлен за считанные секунды. Все это время Лев молча стоял в углу, не решаясь что-либо произнести. Он ждал, пока она закончит, чтобы повернуться и объяснить свои действия. Впервые в жизни он почувствовал неловкость, находясь с собственной женой в их общих покоях. Наконец Эстер закончила все приготовления, после чего сразу же обернулась и, не медля, подошла к королю. Ланнистер невольно попятился, но замер, как только тонкие пальцы коснулись расшитого золотыми и красными нитями камзола.

– Ты не вернешь его к жизни, – спокойным тоном произнесла королева, стягивая с Майкла намокшую одежду. Она старалась скрыть свою боль за счёт утешительных и воодушевляющих речей – за долгие годы совместной жизни он научился угадывать ее настроение. – Ты не вернешь к жизни Ренси, не вернешь Лэнса, Винсента, Людвига – никого из них. Как бы ни хотел.

– Как ты справляешься с этим чувством? С чувством, что ничего не можешь изменить?

– Смирением? – поинтересовалась Эстер, помогая ему избавиться от остальной одежды. В конце концов она немного подтолкнула его к приготовленной постели и помогла лечь. Грузное тело сразу же повалилось на свежие простыни, ощущая мягкую ткань. – В первый раз я испытала его, когда папа сказал, что я не выйду за молодого юношу, лорда Львиного Утеса, потому что его отец не дал согласия на этот брак. Второй раз оно посетило меня в тот момент, когда я все же вышла замуж за молодого короля Западных Земель, Простора и Одиноких Островов, но тот покинул меня, отправившись на войну. Третий – когда новый король Беленора, одержавший победу над Таргариенами, встретился со мной после долгой разлуки и провел всего одну ночь, а затем снова уехал на войну, чтобы помочь моему отцу. Сегодня произошел четвертый случай. Случай, в который я потеряла сына.

– Ты явно пережила больше, чем я, – в первый раз за долгие часы усмехнулся Лев. Он слегка отодвинул одеяло, позволяя жене удобно устроиться около него. Эстер положила голову на крепкое плечо, ощущая теплое дыхание на лице. – Что мне делать с Николаусом?

– Это не его вина, – хриплым голосом ответила королева, переплетая с супругом пальцы правой руки. Она повернулась на другой бок, чтобы скрыть слезы, так некстати блеснувшие на ресницах. – Оставь его, умоляю.

***

Майкл медленно шел по извилистому, плохо освещенному коридору. Последствия вчерашнего ливня до сих пор не могли устранить, в результате чего большинство помещений в огромном замке лишилось источников света. Пробираться в кромешной темноте было тяжело, но это было пустяком по сравнению с чувствами, которые одолевали правителя Беленора. Вчерашний разговор с женой, его негласное обещание не наказывать сына, а затем сонное забытье – все это вихрем проносилось в голове.

Гулкие шаги отдавались эхом в столь необъятном помещении, конца которому, казалось, не было. Тем не менее спасительный свет в конце заставил Льва немного ускорить шаг и добраться до единственной деревянной двери с одиноким стражником за несколько секунд. Охранник с огромной алебардой не проявил никакого интереса к столь неожиданному посетителю, по-видимому, узнав в нем короля. Угрюмо склонив голову, он сразу же дернул за железное кольцо и отошел в сторону, давая возможность войти в небольшую прямоугольную комнату.

Многочисленные подсвечники были расставлены по всему периметру небольшой кровати. Справа, на маленьком деревянном столике, стояла нетронутая миска с супом. Колбы разного размера и формы с отвратительными на вкус лекарствами покоились рядом. Казалось, вся комната пропиталась удушливым запахом спирта с примесью чего-то ещё, буквально разъедающего ноздри.

Кронпринца перенесли сюда сразу же после произошедшей трагедии. Место, совершенно изолированное от общей суматохи замка, – то, что полагалось тяжело больному. Несколько раз за ночь Клаус просыпался в холодном поту, вскакивал и заваливался обратно на кровать, тихо бормоча что-то себе под нос. К нему было запрещено пускать абсолютно всех, кроме матери и придворного лекаря, чьи услуги были просто необходимы в таком тяжелом положении. Король, стоя около дверей, долго вглядывался в профиль сына, пытаясь различить что-нибудь на покрытом мертвенной бледностью лице. Пряди темно-каштановых волос прилипли к вспотевшему лбу, изможденному и нахмуренному.

Майкл мог бы долго бездумно разглядывать больного сына, однако резкий голос лекаря вернул его к действительности.

– Ваша милость, вы пришли вовремя. Я как раз хотел зайти к вам, чтобы отчитаться о состоянии кронпринца.

Блестящая лысина с мизерными остатками седых волос всегда приковывала взгляд собеседников. Выпуклый лоб, изборождённый морщинами, свидетельствовал о наличии высокого интеллекта. Короткая седая борода обрамляла почти все лицо старика, но не прикрывала умных глаз, сверкавших над впалыми щеками. Это был не один из тех заурядных народных умельцев, чьими услугами пользуются отчаявшиеся крестьяне за неимением денег. Перед Майклом, самым могущественным человеком в королевстве, стоял не менее авторитетный старец, превосходящий государя в другом аспекте.