Равнодушный ко всему камень пропускал через себя звуки природы, давая возможность не сойти с ума окончательно. Утреннее пение птиц умиротворяло, а ночное карканье вестников смерти – угнетало. Легкий шелест листвы позволял определить время года. Запах цветущей весны иногда проникал в сокрытую от мира тюрьму. Или это была лишь иллюзия. Тяжелые вздохи вырывались из надломанной грудной клетки. Осознание собственной беспомощности клонило ко сну, а на утро все повторялось сначала.

– Очистился ли ты, сын мой? – надорванным голосом вопрошал силуэт священника. Спрятанное под капюшоном лицо дергалось в странных судорогах. Один и тот же вопрос неумолимо звучал на устах главного мучителя. Шуршание черного плаща вечно будет сниться ему в самых страшных кошмарах. – Прочитал ли ты книгу, что я дал тебе? В ней кроется спасение! Помнишь ли ты это?

Следовало ответить, сказать что-либо. Но гробовое молчание воцарялось в келье. Нарушаемое треском догорающих дров в маленьком камине, оно сопровождалось неожиданным свистом бича. Отрывая куски плоти, оставляя красные кровоподтеки. Орден думает, что сможет победить. Горстка умалишенных фанатиков, исказивших слова Всевышнего по своему образу и подобию. Пять тысяч триста девяносто семь дней. Имена и цифры следовали друг за другом в хаотичном порядке.

Он запомнил всех. Они являлись ему во снах, смеялись над ним и праздновали победу. Искренне верили в непорочность светлого мира. Только преждевременная радость вскоре сменится агонией. Он выйдет отсюда и отомстит. Шепча в кромешной тьме ряд имен, узник смачивает пересохшие, истрескавшиеся губы влажным языком. Капли воды продолжают стекать по ржавым трубам.

Какое приятное сновидение. Закованный в цепи невольник даже улыбнулся во сне от счастья, настолько все было прекрасно и неповторимо. Он шел по прозрачной, невесомой дороге вместе с тремя братьями. Они спорили о чем-то. Как в далеком и забытом детстве. Само собой разумеется, что сегодняшнее поражение оказалось обычной игрой воображения – ведь Маркус и Тессио здесь. Их можно ощутить, им можно поведать самое сокровенное. Разумеется, сама мысль о том, что они мертвы – ересь. Войны не было. Смерти не было. Сейчас он проснется в мягкой постели в старом отцовском замке, наспех оденется и спустится вниз по лестнице, в главный зал, где обычно проходят семейные трапезы. Именно в этом вся прелесть фантазий.

– Снова ты? – с трудом приподняв заплывшие веки, он взглянул на безмолвного гостя. Позади него стоял ряд прислужников из Ордена, с одним тускло горящим факелом. Опустившись на колени, незнакомец пристально всматривался в то место, где лежал пленник.

Восхваление имени Божьего сорвалось с дрожащих губ таинственного посетителя, после чего он припал лбом к железным прутьям. Рука, доселе покоившаяся на груди, незаметно просунула меж ними сверкнувший в темноте кинжал. Так воскресает дух.

***

Первое, что увидел Нолан, когда вошел в комнату, было разбитое вдребезги зеркало. Гэбриэль, окруживший себя ореолом зловещего молчания, извлекал из предплечья осколки. Окровавленные стекла падали на пол с приглушенным звоном. Леди Ирина сидела немного поодаль, с наполненным до краев бокалом вина. Зрелище, достойное пера великого драматурга. Вытащив очередное стеклышко, он стиснул зубы от боли. Как бы там ни было, но, заметив вошедшего, Предводитель бросил в его сторону не самый радушный взгляд.

Впрочем, дорниец не придал этому особого значения, лишь осведомился относительно причин, по которым его сюда вызвали. Волк находился в состоянии, близком к помешательству. Задавать вопросы – значит дразнить хищную тварь. Понимая всю опасность создавшегося положения, Мартелл покорно склонил голову в знак признания верховенства истинного правителя. Несмотря на внешнее высокомерие, юноша хорошо осознавал, с кем имеет дело. Один неверный шаг и все восстание пойдет на спад из-за мучительной смерти действующего командира.

Получив вполне четкий приказ следить за неудавшейся беглянкой, принц тарабанил средним пальцем по деревянной поверхности стола на протяжении получаса. Ему не нравилась компания соотечественницы. Жена покойного Лэнса изучала причину своих бед пронзительным взглядом, с нескрываемой долей презрения. Лорд Дорна, в свою очередь, испытывал неоправданное чувство стыда за совершенные злодеяния.

Великий Лидер, как он себя называл, решил отыграться за порезанную руку на тех, кто дерзнул украсть то, что принадлежит ему по праву. Висячие Сады дрожали под напором властных речей умалишенного безумца. Боевые кличи, требования выдать пленников, призывы к публичному наказанию за измену – все это смешалось в один сплошной белый шум, сильно режущий по ушам. Сын Мартина старался не обращать внимания на радостные вопли за стенами.

– Я почему-то знал, что так случится, – со странной усмешкой произнес Мартелл, глядя при этом на растерянную собеседницу. Доселе молчавший захватчик неожиданно проявил чудеса красноречия. Темные завитки взъерошенных волос ниспадали на прямой лоб. Правильные черты придавали овальному лицу некую завораживающую гармоничность. Он был намного красивее своего брата. – Воистину, непреклонные, несгибаемые и несдающиеся. Я говорил ему, что держать в заточении людей, в чьих жилах бурлит кровь знойных прерий – невозможно.

– Полагаю, это комплимент? Что же, польщена, – третий бокал вина сказывался на поведении. Вместо нервного напряжения по телу разливалось согревающее тепло. За последнюю неделю она выпила больше, чем за всю жизнь. Поводов с каждым днем становилось все больше и больше. – Только этот девиз принадлежит твоему дому, а следую ему почему-то я.

– Не так давно я понял, что гораздо проще смириться с каким-то событием, нежели упорно продолжать бесполезную войну с невидимыми врагами, – продекламировал обладатель ярко выраженного южного акцента. Солнце Руины – так его называли за спиной. Разрушить империю предков, попасть под влияние сумасшедшего деспота – все это вполне оправдывало данное ему прозвище. – Месть не вернет мне брата, это я знаю. Но я смогу причинить боль тем, кто отнял его у меня. И, поверьте мне, эта боль будет во сто крат хуже.

– Гэбриэль не разучился извращать молодые умы. В молодости он хотел получить место при дворе короля. Плести интриги, строить козни, умело манипулировать людьми исподтишка – это его призвание. Тут он преуспел. Но даже я представить себе не могла, что ты, Нолан, станешь на эту стезю. Убийства невинных? Я ведь помню тебя маленьким мальчиком. Ты не такой, каким был твой жестокий брат. Все это не могло просто так исчезнуть.

– Вы пытались воскресить добро в нем. Получилось? – тряхнув головой, дорниец еще раз посмотрел на распахнутое настежь окно. Холодный воздух приятно ласкал кожу на уставшем лице. Неумолимое желание лечь и заснуть преобладало.

– Нельзя воскресить то, чего нет и не было, – просто ответила женщина, понимая, что затеяла опасную игру. Разрушить армию Лжепророка изнутри, подорвать авторитет безумца и переманить на свою сторону мощного союзника – хороший план. Проще, конечно, было бы столкнуть две армии между собой, но природная доброта иногда брала верх над благоразумием и личной выгодой. – Тебе не нужно этого делать. Пока не поздно, все еще можно исправить. Позволь мне помочь тебе.

Она не успела осуществить задуманное и подойти к понурившемуся юноше. Громкие хлопки разнеслись по комнате, свидетельствуя о присутствии непрошеного гостя, в чьи намерения не входило дружеское чаепитие. Старк любил разрушать иллюзии не только в отношении себя. Он также получал особое, ни с чем не сравнимое удовольствие от того, что позволял жертвам на секунду почувствовать себя в безопасности. Приятно осознавать собственное могущество.

– Боже, стоит отлучиться на пару минут, как они уже строят грандиозные планы по захвату мира, - с этими словами Волк подошел к новоприобретенному союзнику и схватил его за подбородок, – ты же такой добрый, милосердный, сочувствующий и понимающий, – принц резко ударил по раздражающей прикосновениями руке, после чего отошел на несколько шагов назад. Впрочем, это вызвало лишь заливистый смех со стороны палача. – Нолан, будь любезен, оставь нас вдвоем.