Роланд принял своего воспитанника с распростертыми объятиями. Искренняя или наигранная улыбка блуждала в уголках губ, – понять невозможно. Гладко выбритое лицо с темными волосами, растущими от висков по щекам, всегда казалось таким непроницаемым. Светлые усы над верхней губой нервно дергались, стоило кому-либо бросить в его сторону пронзительный взгляд, что часто практиковалось самим Джеромом. Их неприязнь была, по всей видимости, обоюдной. Сорокалетний мужчина все-таки ставил выше благородство манер, он не мог позволить себе высказывать оскорбительное мнение в адрес приближенного, однако в глубоких глазах, тронутых легкой голубизной, читалось нескрываемое презрение.

Под высокомерной натурой скрывался раненный мужчина, потерявший любимого брата в годы позорной войны. Поначалу он видел в маленьком мальчике с прозаичным именем Вильгельм, что означает “рыцарь”, некое подобие родственной души, но затем, алчущее мести за выжженную дотла жизнь сознание превратило милого ребенка в орудие не самого лучшего промысла. Манипулируя чувствами сироты, на чьих глазах жестокого убили мать, Коннингтон думал, что возвращается к былому величию.

«Потерянное еще можно вернуть», – говорил он себе по ночам, продолжая вынашивать планы мирового господства. Даже сейчас он смотрел на выжившего из ума безумца, запачканного чужой кровью, как на плодотворный труд собственных усилий. Баратеон испытывал редкую привязанность к наставнику малых лет. Несколько едва заметных морщинок залегли в носогубных складках, а нездоровый блеск осунувшегося лица являлся результатом перенесенной болезни, свирепствовавшей в Беленоре несколько лет назад. Ветеран проигранной войны чудом остался жив, что воспринималось им как Божье провидение, не иначе. Грандинсон, желавший избавить себя от идиллии двух близких по духу людей, с отвращением швырнул к ногам одного из них добытый мешочек серебряных и старый меч, немного изогнутый после тяжелого поединка.

– Роланд, скажи мне, что ты сделал с нашим общим другом, пока меня не было? – насмешливым тоном поинтересовался сын Бернарда, следя за тем, как Джером рухнул на стоявший неподалеку диван, дабы предаться желанному сну. Никто из малочисленной шайки разбойников не пользовался комнатами, поскольку так было бы гораздо сложнее сгруппироваться в случае нападения вражеских эскортов или иных претендентов на такое укромное место. – Он сегодня сам не свой, даже не предложил мне посетить местный трактир для празднования весьма неплохого улова.

– Меч ни на что не годится, – критически осмотрев находку, Роланд отбросил ее в сторону как ненужный балласт. Соприкосновение металла с каменным полом вынудило прилёгшего отдохнуть рыцаря громко выбраниться. Впрочем, мало кого в данный момент волновал его комфорт. Две пары глаз с удовольствием пожирали крохотный холщовый мешок звонких монет. Разумеется, у старика не могло быть много денег, но на троих содержимого вполне хватит. – Пожалуй, твое желание сбудется, Вильгельм. Здесь предостаточно серебряных, даже парочку золотых нашел. Завтра посетим местный трактир и удовлетворим твое бражничество.

Джером еще долго ворочался под липким от чужой крови плащом, силясь заснуть, однако нескончаемый рассказ Баратеона о столь удачно провернутом деле начинал раздражать после шестого раза. Лишь несколько часов спустя можно было предаться забвению на короткий промежуток времени. Первые лучи солнца осветили просторную галерею с тремя изъеденными дырками диванами. Трое спящих, разделенных между собой грудой бесполезного хлама, начали постепенно выходить из столь блаженного состояния. Лучше прибыть в трактир на рассвете, когда меньше всего народу, ведь скоро поднимут тревогу из-за пропавшего старика, решившего проводить заблудившегося путника.

Баратеон редко просил кого-нибудь указать нужное направление, поскольку это было весьма рискованным предприятием. Чаще всего он заманивал жертв как можно дальше в лес, водил бесчисленными кругами эскорт из двух, а иногда трех человек, после чего заранее приготовленная ловушка стирала все следы существования этих несчастных. Мустанги, подгоняемые яростными криками наездников, мчались навстречу рассвету. Голубоватое небо сверкало яркой палитрой из причудливых смешанных красок.

На возвышенности, сокрытой от людских взоров, стояла таверна. Соломенная крыша покрывала значительную часть каменного строения, за исключением разрушенной конюшни. Внутри царила атмосфера безмятежности и философского покоя, такого приятного в утренние часы. Сонный хозяин, мужчина преклонных лет, всю жизнь обслуживал постояльцев, поэтому не испытал никакого страха при виде трех друзей, вошедших в помещение в сопровождении веселого смеха. Один из новоприбывших, высокий стройный юноша с мощным боевым молотом за спиной, попросил самого лучшего вина, какое только возможно подать. Остальные спутники решили скрыться в тени самого дальнего стола. На деревянной поверхности виднелись рубцы от частых ударов меча или иных видов оружия.

В этом месте постоянно случались драки меж двух противников очередных королевских налогов или прочих нововведений. Война почти не затронула старенький трактир, лишь вынудила его владельца сменить на двери герб. Трехголовый дракон канул в пучину фатального поражения, уступая место грозному льву. Сегодняшнее утро принесло немалый доход, вопреки всем ожиданиям: четверо гостей заняли почетные места вокруг потухшего камина. Один из них уже второй час лакомился вкуснейшим мясом только что убитого цыпленка. Роланд, не желавший находиться в компании Грандинсона, поднялся с места и, под благовидным предлогом, направился к воспитаннику, все еще ожидавшему заветной жидкости.

По дороге младший брат некогда знаменитого Манфреда Коннингтона, лорда-командующего королевской гвардией при Таргариенах, резко остановился. Взгляд воспаленных глаз упал на меч, прислоненный черенком к стулу. Ему уже доводилось видеть эти изящные розы, расположившиеся по всему отполированному лезвию. Ножны с зелено-золотой эмалью почти искрились на солнце. Они отливали смертью, кровью, смрадом убитых тел. Мальчик, обладатель знаменитого родового оружия, скрывал лицо под непроницаемой тканью плаща, однако, во время еды, все же позволил себе приспустить капюшон.

Темные волосы, взмокшие от пота, падали на прямой лоб. Целый месяц он слонялся по стране, силясь обнаружить кого-либо из братьев Ланнистеров, но поиски не увенчались успехом. К счастью, денег было более чем достаточно, поэтому он изредка позволял себе истратить некоторую часть на пищу. Без навыков охоты было трудно выживать в диких условиях. Хойт не сразу обратил внимание на незнакомца, прожигавшего его ненавистным, прищуренным взглядом опасно голубых глаз. Роланд помнил все от начала и до конца.

Ребенком, шестнадцатилетним оруженосцем, он узнал о гибели любимого брата во время поединка с проклятым мятежником, Майклом Ланнистером, после чего отправился на войну в надежде отомстить. Сильное ранение, полученное во время Грязевой битвы, окончательно разрушило все благородные помыслы. Так он продолжал жить с чувством вины и ненависти в глубине сознания. Тем не менее, само провидение благоволило к заветному отмщению всем, кто был причастен к смерти верного гвардейца. Пусть Ланнистер вне досягаемости, однако его наследники и сыновья близких друзей разбрелись по свету, пребывая таким образом в сильной опасности. Дрожащая рука потянулась к острейшему клинку за поясом. Побледневшие губы тряслись от гнева.

– Я знаю тебя, сукин сын. Ты – преемник Лэнса Тирелла! – почти выкрикнул Коннингтон, чем вынудил большинство сидящих обернуться. Один из посетителей, все это время молча сидевший в компании шутников, поднял голову, намереваясь рассмотреть перепуганное лицо застигнутого врасплох юноши. – Назови свое имя!

– Вы ошиблись. Я не знаю никакого Лэнса, – Тирелл безысходно озирался по сторонам, однако встречал лишь звериную заинтересованность предстоящим кровавым зрелищем. Бежать некуда. Другой человек, находившийся около стойки, начал медленно обходить стол с другой стороны, дабы отрезать жертве путь к отступлению. – Мое имя Стайлз. Я с Севера и не имею никакого касательства к дому Тиреллов.