Она изучила каждую его черточку, каждый изъян, коих было не так много. Неужели все это еще одна игра воображения? Коротко остриженные волосы того же оттенка ложились на взмокший от пота лоб. Зелень глаз, когда-то поражавшая неимоверной глубиной, угасла. На ее место пришел холодный оттенок выжженной дотла травы. Темная щетина покрывала впалые щеки, окружая побледневшие губы. Безучастный ко всему живому взгляд ненадолго задержался на представительнице рода Волков. Тем не менее, как бы Лерия не старалась, ей не удалось уловить в нем хотя бы малейшие признаки удивления, заинтересованности или гнева. Ничего. Абсолютно.

– Ваше величество, я…– попытка Тревора сделать шаг навстречу новоприбывшему была встречена громким рычанием все еще стоявшего на лапах пса. Оскал желтоватых клыков вызвал у разбойника легкие колики. Впрочем, кобель не решился напасть без определенного приказа, лишь ограничил доступ к своему хозяину. Легкий щелчок вынудил животное сесть на место, у ног Ланнистера.

– Избавь меня от лживой любезности и утомительных тирад. Я проделал весь этот путь не ради них, – спокойным, размеренным тоном произнес Элайджа. И это было гораздо хуже любого яростного крика или исступленных речей. Тревор осознал свое упущение довольно быстро, но не решался исправиться. Ему предстояло следить за тем, как Лев аккуратно провел рукой по рыжеватой полоске на спине своего любимца. Хвост слабо завилял из стороны в сторону, хотя сам Плутарх сохранял безмятежный вид. – Скажи, Роуз, как ты решилась послать мне весточку? Я, безусловно, ценю твою смелость, но вы очень долго скрывались от нас. И, признаться, вполне успешно.

– Мы устали убегать, устали прятаться. Стоило нам появиться в какой-либо деревне, как нас начинал преследовать отряд твоего брата, – Роуз видела, что первородный не желает разговаривать с лидером разбойничьей шайки. Плохой знак, однако она все еще верила, что его можно спасти. Ради этого она обратилась к единственному возможному защитнику от гнева Жестокого Льва. – Ты можешь дать нам свободу. Поговорить с Никлаусом.

Лерия заметила, как дернулся Элайджа при упоминании имени кронпринца. Между ними что-то произошло за долгие месяцы совместного побега от гнева бездушного отца. Лев не отвечал в течении нескольких минут, продолжая гладить собаку. На сей раз ласкающая рука переместилась к влажному носу. Он контролировал ситуацию, он вынуждал всех остальных дрожать от страха, включая дочь Маркуса. Это не тот вежливый мальчишка, коего она помнила еще во времена пребывания в столице.

– Да, это в моих силах. Пожалуй, я отношусь к тому узкому кругу людей, чье мнение еще представляет ценность для моего окончательно выжившего из ума братца. Вернее, относился. Мы не виделись больше месяца, однако ваше письмо все же воодушевило его на воссоединение расколовшейся семьи. Полагаю, за это я должен быть благодарен. Впрочем, я опасаюсь, что этот жалкий клочок бумаги, который в данный момент судорожно сжимает твой родич, не представляет совершенно никакой ценности лично для меня.

– Войско Рагнара Грейджоя находится неподалеку. На этой карте указаны местоположения вражеских армий, – сглотнув, девушка переглянулась с Тревором, все еще стоявшим в плохо освещенном углу вместе с проклятым пергаментом. Их люди в течении долгого времени выслеживали королевскую братию и доносили лидеру, чтобы тот отмечал все их передвижения. Таким образом это был подарок к основному дару в виде наследников Волчьего Логова.

– Да, старый Кракен дышит нам в спину, – согласился Элайджа, разминая при этом хрустящую шею. Глупо было отрицать очевидное – их могли окружить в любой момент. Но он не собирался показывать ненавистным врагам, что ему жизненно необходима эта карта. – Как Тиреллы, Талли, Темплтоны и другие. На нас давно объявлена охота. Если бы я волновался за каждого ублюдка, желающего вырвать мне сердце и преподнести на блюде Разрушителю, то давно бы стал параноиком.

– Я писала тебе, что это не основной дар. Конечно, мы потратили много времени, чтобы подробно объяснить, какие места являются небезопасными, однако больше сил мы отдали на похищение детей Маркуса Старка. Несколько дней нам доводилось удерживать их ради тебя.

– Я польщен такой откровенной заботой, – после этих холодных слов он отдал шлем одному из сопровождающих солдат, а затем, приказав собаке оставаться на месте, направился к Лерии. Кончики пальцев, ледяные, коснулись подбородка девушки и слегка приподняли его, вынуждая несчастную пленницу устремить на него полный нескрываемого презрения взгляд. – Да, эти глаза я везде узнаю. Что же, ваша правда. Но мне всегда казалось, что я застану здесь старших Старков. В маленьких Волчатах нет никакого смысла.

– Мы хотели найти и их тоже, однако, возможно, ты не знаешь о том, что произошло на Севере не так давно, – Элайджу искренне позабавило то, как Роуз пыталась аккуратно намекнуть ему относительно некоторой неосведомленности в жизни королевства, боясь при этом потерять драгоценного братца. – Есть вероятность того, что старших детей Маркуса больше нет в живых. Власть перешла совсем в другие руки.

– Да, я слышал что-то об этом, – без особой заинтересованности проговорил Элайджа, продолжая водить пальцем по застывшему лицу девушки. Лерия была вынуждена терпеть столь отвратительные прикосновения, удерживаясь от того, чтобы дать пощечину так называемому генералу Запада. – Говорят, он называет себя младшим братом Маркуса. Очередная ложь, поскольку мой любезный отец еще двадцать лет назад стер любое упоминание о нем. В сущности, меня совсем не волнует эта собачья грызня. Плевать, кто считает себя лордом Севера. Он все равно принадлежит нашей семье.

Ей так хотелось крикнуть, что это не так, ведь она видела того выродка, видела безумие в его глазах. Лев глухо зарычал, стоило ненавистному разбойнику вновь попытаться подать голос. На сей раз Тревор, при поддержке сестры, отважился напрямую обратиться к сыну короля. Дрожащий голос произнес несколько неуместных фраз, а затем мужчина опустился на колени, протягивая вперед скомканный кусок бумаги. С явным неудовольствием Ланнистер оставил прежние занятие в виде исследования лица девушки, на которой он когда-то давно пообещал жениться. Развернувшись всем корпусом, Элайджа имел неоспоримое преимущество перед врагом, однако не собирался им пользоваться до определенного момента.

– Я так долго ждал этого дня, мой король. Мне действительно очень жаль, – Тревор запинался, лебезил, путал слова. Его палач мог в любой момент прекратить весь спектакль. Для этого не нужно было особых умений или желаний, только взмах клинка. Как бы то ни было, но первородный не прекращал возвышаться над своей жертвой, словно предвкушая возможное наслаждение чужими страданиями.

– Мне не нужны твои извинения, – на слабые попытки возразить Элайджа лишь поднял левую руку, запрещая говорить что-либо. На протяжении нескольких секунд он кружил вокруг павшего ниц, дабы красиво завершить эффектное выступление. – Да, ты виноват. Не вижу смысла делать вид, что ничего не произошло. А Роуз помогла тебе, поскольку она была верна. И я это уважаю. Но где была твоя преданность? Ведь ты, никто другой, привел монстра в наш дом. В место, где мы жили и любили. Ты привел туда людей Майкла Разрушителя, а они оставили после себя лишь горстку пепла.

– Молю вас, господин! Я не…

– Поднимись! – резко потребовал отошедший на некоторое расстояние Элайджа. Обстановка накалялась. Ненависть пропитала ядом каменные стены, треснувшие во многих местах. Тревор вскочил на ноги, выронив карту из трясущихся ладоней. Все кончено. У него практически нет шансов выжить.

– Вас называют Благородным Львом не просто так. Я ведь был на ваших проповедях и помню, как вы говорили: “Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас”. Я прекрасно запомнил эти слова. И я еще раз взываю к вашему милосердию, прошу вашего прощения.

– Прощения? – за непродолжительным молчанием последовал короткий вопрос, не предвещающий ничего хорошего. Элайджа опустил голову в странной задумчивости. – Что же, вот тебе мое прощение.