— Говоришь, казна точно наполнится? — спрашивал Шамс недоверчиво.

— Обязательно наполнится без всяких военных походов. А тех военачальников, которые будут недовольны, придется сместить.

— Это я сделаю, — важно проговорил Шамс.

На другой день войска восстали.

Военачальники не хотели покидать сытые должности.

Воины не хотели строить каналы. Они привыкли воевать и при этом грабить.

Эмир задолжал войскам жалованье за полгода.

— Это все новый везир! — кричали военачальники. — Его поставил эмир, чтобы он заплатил нам жалованье, а он деньги присвоил!

— Слышали, что о нем говорят? Неверный он и неверие вокруг себя плодит. Везир этот эмира нашего околдовал!

— Эмира околдовал, а жалованье наше припрятал!

— Идите, идите, пощупайте его дом, — шептали военачальники своим воинам.

Абу Али ехал во дворец к Шамсу.

«Сегодня эта земля похожа на тяжелобольного, но первое лекарство уже готово, — думал Абу Али по дороге. — Сложные болезни отступают не сразу, с ними надо долго бороться. Страну тоже придется лечить долго. Но пройдет несколько лет, и все почувствуют, что она начинает выздоравливать».

А в это время воины ворвались уже в дом Абу Али. Растаскивали ковры, дрались из-за халатов.

«Только бы они не взяли книги учителя!» — молил про себя Джузджани.

— Вы сами видите, мы живем небогато, — пытался втолковать он воинам. — Все лишние деньги учитель отдает больным, тратит на пищу и лекарства для них.

Воины не верили.

— Под деревьями рыхлая земля! — закричал вдруг один.

Все бросились в сад.

Джузджани сложил быстро книги, которые учитель писал ночами, в трепаные мешки. Мешки поставил у стены.

Навстречу Абу Али мчались всадники. Их было человек десять.

— Вот он! — закричали они. — Куда едешь?

Абу Али удивился. К везиру полагалось обращаться почтительно.

— Я еду во дворец к эмиру.

— Мы тебе поможем. Проследим, чтобы ты не убежал по дороге.

Вокруг дворца ходили, ездили верхом, сидели на земле воины.

Покои Шамса были набиты военачальниками.

— Привели наконец! — закричали они, когда Абу Али вошел.

Посреди военачальников сидел трясущийся Шамс. Вокруг кричали, махали руками, грозили кулаками, громко лязгали оружием.

— Отдай его нам, и мы казним его! — требовали военачальники. — Иначе мы не отвечаем за свое войско, за твой дворец и за твою жизнь.

— Казнить его! Казнить!

— Спасем эмира от колдовства! Казним неверного!

И тут Шамс внезапно нашелся.

— Вы уже опоздали со своими советами, — сказал он военачальникам. — Я сам еще утром решил сместить везира. Он человек ученый, но в государственных делах разбирается плохо. Идите спокойно к своим воинам и скажите, что везир смещен.

— И наши должности останутся при нас, а все приказы везира будут отменены?

— Да. Все будет так, как хотите вы и хочу я. Идите, успокойте своих гулямов.

— И мы пойдем в новый поход?

— Я давно уже обдумал новый поход, но пока это должно быть тайной.

Военачальники пошумели еще немного и разошлись.

— Вот видишь, к чему привели твои советы, — сказал Шамс, когда они остались вдвоем. — А теперь тебе надо немедленно скрыться. У тебя много друзей, поживи тайно у них, пока все не успокоится. Ты сам видишь, что под угрозой была не только твоя жизнь, но и моя.

У выхода из дворца ждал Джузджани. Он повел Абу Али к зажиточному человеку Абу Саиду ибн-Дахдуку.

Когда-то Абу Али вылечил Абу Саида от лихорадки. Это было в те дни, когда Абу Али и Джузджани еще только прибыли в Хамадан и жили в караван-сарае. Абу Саид был образован. Ходили слухи, что он потомок одного из праведных халифов, сподвижников пророка.

Абу Саид сам пришел к разграбленному дому Абу Али и предложил Джузджани укрыться у него.

— Обычно говорят: «Находя одно, мы теряем другое», — сказал Абу Али, оглядев комнату и свои книги. — Я потерял должность везира и государственные заботы, зато смогу спокойно заниматься наукой.

Джузджани даже успел разложить книги учителя в том порядке, в каком они стояли там, в прежнем их доме.

Сорок дней жил Абу Али в доме Абу Саида.

Абу Саид ходил по дому осторожно и шепотом ругал близких за каждое громкое слово.

Из дома Абу Али не выходил ни разу.

Часто по улицам проезжали воины. Возможно, они искали его.

Абу Али писал не отрываясь все дни.

За сорок дней он закончил книгу о сердечных лекарствах. Сделал добавления в первую книгу «Канона врачебной науки».

Однажды Абу Саид сказал:

— Несчастный человек мой сосед. Стал плохо видеть. Мы с ним вместе росли. Всегда был зрячим, а теперь слепнет.

— Приведи сюда своего соседа, — предложил Абу Али.

— Но тогда все узнают, где ты скрываешься. Сосед не удержится и станет хвастать, что лечился у самого Абу Али. Ты забыл, что тебе угрожает месть военных.

— А твоему соседу угрожает слепота. Приведи его, быть может, удастся спасти ему зрение.

Абу Али долго осматривал глаза больного, направлял зеркальцем прямо в глаз острый солнечный зайчик.

— Хорошо, что я вовремя узнал о твоей болезни, — сказал Абу Али соседу. — У тебя начинается катаракта. В ранней стадии катаракта поддается лечению. У меня было несколько подобных случаев, и все они кончались успешно. Я выпишу тебе глазную мазь. Ее называют индийской, или, иначе, царской. Ее применял древний индийский врач Чараки. Ты обратись к хорошему аптекарю, и он тебе приготовит эту мазь. А через месяц постарайся найти меня, я тебя вновь осмотрю и думаю, что уже тогда зрение твое улучшится.

На сороковой день к дому Абу Саида подъехал сам Тадж ул-Мулк. Кто-то все же донес ему, где прятался Ибн-Сина. Тадж ул-Мулк ехал в сопровождении телохранителей Шамса. Одна красиво оседланная лошадь была свободной.

— Эмир Шамс уд-Даула просит передать извинения мудрейшему Абу Али. Эмир также просит Абу Али немедленно прибыть во дворец.

— Учитель, прошу тебя, останься, — тихо сказал Джузджани. — Они погубят тебя, особенно этот Тадж ул-Мулк. Ты сам знаешь, какой он недобрый и хитрый.

— Что могло случиться с эмиром? — спросил Абу Али.

— Эмир тяжело болен. К нему вернулась старая болезнь — рези в желудке.

— Я оставил лекарство придворным врачам, — удивился Абу Али, — и оставил подробные указания, как лечить эмира.

— Эмир хочет, чтобы лечил ты сам, — сказал Тадж ул-Мулк, отводя глаза в сторону.

Шамс лежал на подушках. Увидев Абу Али, он даже перестал охать.

— Приготовь мне скорее лекарство, чтобы прошли эти боли.

— Но у врачей стоит готовое лекарство.

— То лекарство я пить боюсь. В него могли подмешать яд, — это Шамс сказал шепотом. — Я тебя поэтому и вызвал.

Абу Али быстро приготовил новое лекарство.

— Я же говорил, — втолковывал он Шамсу, — надо беречь желудок, пить меньше вина, слушаться своих врачей.

— Что их слушать! Кругом обманщики — и врачи, и чиновники, и военачальники. Трудно уже понять, кто над кем властвует — я над ними или они надо мной. — Шамс посмотрел на Абу Али внимательно. — А теперь я стану тебя упрашивать. Раньше приказывал, повелевал, а сейчас прошу. Ты единственный честный человек. Государство погибнет, его разворуют, если ты не поможешь мне. Даже Тадж ул-Мулк — и тот жулик. Помоги мне, стань снова моим везиром.

— А твои военачальники? На следующий день они снова взбунтуются.

— Самых недовольных я уже убрал. С остальными как-нибудь справлюсь. Ты тоже будешь осмотрительнее.

Шамс долго уговаривал, упрашивал Абу Али.

Наконец Абу Али согласился.

Из дворца он вернулся в свой старый дом.

Снова на него торжественно надели халат.

Снова появились мечты о государственной перестройке.

Но теперь Шамс осторожно относился к каждому решению. Единственное, что он позволил пока, — это строительство медресе.

Древний грек Аристотель писал свои книги лишь на основе догадок и предположений. Ученые люди мало знали тогда о земле и о небе. Тысячи лет на земле совершали открытия, подтверждая мудрые догадки Аристотеля.