— Ты молодец, — мягко тронула ее за плечо Нинхурсаг, но Ривка вздрогнула, точно зашуганная собака, и отшатнулась.

— Она в шоке, ваше величество, — негромко сказал Бен и прижал ее крепче, чувствуя дрожь. — Всё хорошо, Ривка. Я здесь…

***

— Ты более не можешь держать ее в наложницах, Нинурта, и ты должен это осознавать! — Энлиль ударил кулаком по подлокотнику кресла, так как сын почему-то не хотел отпускать эту женщину.

Нинхурсаг молча стояла у камина, задумчиво глядя на пламя. Она тоже осуждала сына за неподобающую страсть, учитывая, что теперь у него есть Инанна — более мудрая и достойная его женщина царской крови. Как при всех достоинствах Инанны Нинурта предпочел её копию?..

— Она не может более служить посредником между нами и анкийцами. В ней нет надобности.

— Ошибаешься, — Нинхурсаг подошла ближе и положила ладонь на плечо сына. — Народ любит ее, и любит больше, чем ты можешь себе представить. Только ее ораторский талант и красноречие смягчают общественное мнение.

— Она жена изменника и не может более занимать руководящих должностей. Мы могли казнить ее еще семь лет назад. Мама, почему ты так яростно защищаешь ее? — не скрыл удивления Нинурта, наконец, осознав этот факт.

Нинхурсаг улыбнулась и ответила честно, глядя в глаза сыну:

— Она мне симпатична. И потом, эта девушка спасла тебе жизнь. И она служит нам верой и правдой эти долгие семь лет. Мардук нашел себе достойную жену.

— Не упоминай при мне это имя! — тут же вспылил Нинурта. — При первой же возможности она бы первая перерезала мне глотку. Так что руководствовалась она совершенно другим, — напомнил он.

— Именно это и наиболее ценно, сын, — неожиданно согласился Энлиль, понимая, к чему клонит царица. — Если бы покушение удалось, то анкийцы и люди сильно бы пострадали из-за этого безумца, но Ребекка остановила его, лишь в одну секунду расставив приоритеты. Она понимает, насколько они ничтожны и слабы перед нами, поэтому ей можно доверять. Более того, если ты уверен, что она так сильно тебя ненавидит, почему же ты держишь ее подле себя?

Но Нинурта промолчал, потому что не мог объяснить отцу своей темной страсти к женщине, которую он брал против её воли, купаясь в ее ненависти и душевной боли. Ему нравилось осознавать, что жена Мардука каждую ночь превозмогала желание его убить.

— Что вы предлагаете сделать с ней?

— Мы не можем игнорировать тот факт, что она спасла тебе жизнь на глазах у тысяч анкийцев. Они взбунтуются, если мы не освободим ее, — рассудил Энлиль, ища поддержки в глазах царицы.

— Однако в наших законах прописана награда куда более весомая, чем просто вернуть ей то, что мы отняли без особых причин, — напомнила Нинхурсаг с нажимом.

— Анкийцам неведомы наши законы, — напомнил Нинурта, сложив руки на груди. — Потому что они их не касаются.

— Но ведь в ней течет чистая нибируанская кровь, — напомнила Нинхурсаг, и покои Нинурты, в которых происходил разговор наполнило недолгое молчание. — Ваша с Инанной кровь, сын.

— Всего лишь результат лабораторных опытов этого идиота Ито, который, похоже, когда-то планировал при помощи Ребекки захватить власть на Земле, — прокомментировал Нинурта. — Удивительно, что за подобные опыты мы все еще не наказали его.

— Ему благоволит Инанна, — напомнила Нинхурсаг. — И, насколько я поняла, у Ребекки с Ито весьма натянутые отношения.

— Всё это бессмысленные разговоры, — оборвал царь, задумчиво поглаживая бороду. — Вернемся к вопросу о награде.

— О, я прекрасно знаю, чего она попросит! — яростно перебил Нинурта, но тут же замолчал, встретив тяжелый взгляд отца.

— Спасение одной души, пускай даже и королевского наследника, не восполнит сотни тысяч жизней, погибших по вине Мардука. Его освобождение невозможно.

Нинхурсаг внезапно обратила свой строгий взгляд на мужа.

— Но это мы сбросили ядерную бомбу на Содом и Гоморру! — в глазах ее появился недобрый блеск. — И мы почти уничтожили все живое на Земле. Да, Мардук перешел все границы на пути к трону и шел по головам, убивая нибируанцев и людей. Но гибель сотен тысяч лежит на нас, а не на нем! И пора бы признать уже тот факт, что были методы куда более действенные и менее губительные. Та ядерная бомба, оставленная на Земле еще царем Алау, оказалась слишком мощной. Прошло более четырех тысяч лет, а вы все еще столь злопамятны, что не можете принять своей собственной вины!

— Нинхурсаг! — царь буквально вскочил с места, яростно воззрившись на супругу. — Именно поэтому Мардук всё еще жив! Похоже, мне вновь стоит ограничить твое общение с Энки! Он туманит твой разум своими речами, и ты принимаешь их за чистую монету. Мы знаем, как сильно он тревожится за судьбу сына, но ты идешь у него на поводу. Слышала бы ты себя со стороны!

— Мой царь, — Нинхурсаг чуть склонила голову, — как вы знаете, я не общаюсь с вашим братом уже очень долгое время. Я просто наблюдаю за происходящим со стороны и никогда ранее не смела открыто высказывать свои мысли, — исправилась она. — Но разве Мардук не подготовил для нас Землю и не развил цивилизацию настолько, что они способны слаженно и четко работать, поставляя нам провизию и атомарное золото?

Царь на миг замолчал, ведь аргументы были слишком весомыми. Однако ему претило то, что Мардук остался на Земле самодержцем, и что анкийцы, спустя тысячи лет, почитают именно его. А люди и вовсе создали себе призрачные образы богов.

— Так называемая демократия и гуманность, которую посеял Мардук, позволяет людям думать, что они имеют право выбора, — снова оппонировал Энлиль логике супруги. — Это чудовищная ошибка, ведь люди были созданы, чтобы служить нам, чтобы боготворить нас. А теперь повсюду вспыхивают восстания из-за так называемой свободы воли. Они считают, что Земля принадлежит им, но мы все знаем, что это не так. Наше долгое отсутствие извратило умы людей и людей с нибируанскими корнями, — называл Энлиль анкийцев по старинке; ему претило, что раса названа одним из множества имен Мардука. — И для них существует только он, Мардук, а мы — всего лишь захватчики.

— Совет собрался в главном зале магистрата, — донесся голос глашатая из-за двери, и царская семья прекратила разговор.

Совет, что, на неудачу, находился в полном составе на Земле из-за бракосочетания Нинурты и Инанны, мог принять какое угодно решение касательно судьбы Мардука, если Ребекка будет просить его освобождения. Но была одна маленькая загвоздка — примут ли к рассмотрению прошение такого уровня от анкийки, коей Ребекку считали нибируанцы? Среди ярых защитников Мардука, конечно же, будут и Энки, и Дамкина, а также, несомненно, и их младший сын Нингишзиду, который всегда заглядывал в рот старшему брату, даже невзирая на убийство Думузи. Эта гнилая, по мнению Энлиля, ветвь царской семьи всегда ему благоволила. Мардук за четыре тысячи лет сделал то, о чем только мог мечтать его отец — он дал людям знания, которых они не были достойны, на которые они попросту не имели никаких прав.

Покидая покои Нинурты, каждый из членов царской семьи остался при своем мнении, но также каждый вдруг осознал, что сегодняшнее происшествие может стать яблоком раздора между нибируанцами, ведь Ребекка и впрямь может осмелиться попросить наивысшую награду за спасение наследного принца.

Когда они вошли в зал, все уже собрались и, встречая их, стояли, склонив головы в почтении, как и главная героиня сегодняшнего собрания — Ребекка, чьи глаза были красны от бесконечных слез. Со свадьбы прошло около трех дней, а она, потерявшая друга, все еще была безутешна и, казалось, вовсе не интересовалась происходящим вокруг. Её фигура, напротив, вызывала много заинтересованных взглядов членов королевского совета, состоявших из детей и внуков Ану, который редко появлялся на публике, давно отойдя от дел, однако по стечению обстоятельств, сегодня занимал кресло по правую руку от царя. Он выглядел едва ли старше сына, разве что его волосы были совсем седы, а возраста придавала длинная борода, словно Ану, в отличие от других нибируанцев, вовсе не пытался скрывать свои года, предпочитая образ мудреца и старца.