— Достаточно, — остановил профессор. — Что ж, зачисляю Слизерину пять очков, однако кто скажет, какую ошибку допустил мистер Малфой?

Взгляд отвечающего заскользил по кабинету, Абрахас не мог поверить, что допустил просчет, и его сильно раздражала поднятая рука соседки, но он не мог не заметить, что МакКалог её игнорирует.

— Мистер Риддл, неужели даже вы не знаете ответа? — в порыве мнимого удивления профессор даже поднял брови.

Аврору будто не интересовало отношение МакКалога, и она продолжала тянуть руку так яростно, что едва не столкнула со столика учебник, а сам Том, сложив руки замком, усмехнулся:

— Профессор, Слизерин уже достаточно заработал баллов, почему бы вам не спросить еще одного нового студента, тем более, что мисс Уинтер действительно нужно оправдать своё нахождение здесь, — Том поймал недовольный взгляд профессора, которому не оставил шанса на отступление – благородство было одной из основных черт, выставленных на обозрение Хогвартскому составу преподавателей.

— Мисс Уинтер, полагаю, стоит воспользоваться предоставленным шансом и продолжить ответ, — надменно сказал он, разворачиваясь к ней.

Том не переживал из-за отношения к нему конкретно этого профессора, но он никак себя не скомпрометировал; в этой ситуации он был всего лишь джентльменом, уступившем леди. Глаза девушки загорелись победным огнем.

— Мистер Малфой ошибся ненамного, — Аврора повернулась к соседу. — Площадь созвездия составляет 598, 4 градуса, но ничего, ты ведь ошибся всего на десять. — Её голос приобрел поддерживающий окрас, но этот акцент был сделан не с целью ткнуть Абрахаса в ошибку. — Так, на чем мы остановились? — задала она вопрос самой себе. — Ах, да, Кассиопея включает астеризм, формирующий запоминающийся образ созвездия — W-астеризм. Он состоит из ярчайших звезд созвездия, таких, как Сегин, Рукбах, Нави, Шедар и Каф, образующих фигуру, напоминающую латинскую букву «W», — Аврора удовлетворенно смотрела на то, как по доске летает мел, коротко записывающий её ответы; она стала говорить о яркости их блеска и величине, во множество раз превышающей размеры Солнца.

Её рассказ не был монотонен: Уинтер вступала в спор с самой собой по той или иной точке зрения — это не было похоже на ответы МакГонагалл или Фаджа, выдающих информацию как по учебнику. Каждая интонация была как бы наполнена фразами: «Вы представляете?!», «Поверить невозможно!». Доклад по Кассиопее казался ярким и красочным, а Аврора всё больше увлекалась и углублялась в астрономию, показывала расположение звезд на пальцах, снова смешно жестикулировала, а сережки в виде кленовых листьев покачивались в такт её движениям.

— Достаточно, мисс Уинтер, — на удивление, и сам МакКалог заулыбался. — Вы доказали, что корпели над астрономией всё лето, что ж, не буду грабить Рэйвенкло, получайте свои десять баллов за прекрасный и наглядный ответ!

Аврора раскраснелась, Ирма похлопала её по плечу, но та смотрела на Тома; движение её губ сложили слово «спасибо». Том из вежливости кивнул. Доска была полностью исписана с обеих сторон, а МакКалог продолжил углубленное повествование об этом созвездии и пообещал, что к концу теории обязательно покажет его студентам.

*

После занятий над уставшим от дождя Хогвартсом все же показалось солнце, и, хотя воздух был чересчур наполнен влагой, а земля под ногами превратилась в полные грязи лужи, студенты все же вырвались на улицу и, очищая и высушивая заклинаниями лавочки, делились впечатлениями от первого учебного дня. Гриффиндорцы шумели и восклицали над играющими в шахматы Септимусом Уизли и Игнатиусом Прюэттом — местными чемпионами в этой нелегкой игре. Младшекурсники, расположившись на валунах возле лесничей избы, предпочитали плюй-камни.

Аврора все никак не могла поверить, что она наконец-то в Хогвартсе, но уже чувствовала себя частью этого мира. И пускай на шее красовался галстук не тех цветов, она вспомнила слова из песни старой распределительной шляпы. Факультет в действительности не важен, ведь никто не запретит ей общаться с хаффлпаффцами, и вот сейчас, получив на обеде записку от Элоис и Мередит, она спешила к берегу Черного озера, где те назначили встречу. Подруги решили устроить пикник на небольшой скатерти в мелкий синий узор, устроенной меж корнями большого дуба. Прямо на салфетках лежали треугольные сандвичи и фляжка с водой или тыквенным соком. Элоис и Мередит горячо поприветствовали Аврору, заключив её в дружеские объятия, поздравили с поступлением на Рэйвенкло, отчего та была не очень в восторге.

— Ну, рассказывай, Джина, как тебе сокурсники? — присаживаясь на захваченную клеенку, спросила Элоис.

— Они замечательные, помогают мне освоиться, — поведала она. — Вы лучше скажите, где Джеки, я её не видела нигде, а письма перестали приходить с конца июля.

Элоис и Мередит переглянулись: казалось, что они никак не могли решить, кто из них поведает что-то важное.

— Она… у неё случилось несчастье, — со вздохом сказала Мередит, взявшая на себя тяжелое бремя рассказа. — Помнишь, в Пророке писали о бомбардировке в Суонсе? — но она не смогла закончить, а лишь прикусила губу и посмотрела на Элоис.

— Знаешь, там погибла вся её семья, и теперь... Мерлин, бедная Джеки! — не выдержала Элоис, понижая голос. — Она всех потеряла, даже младшего братика Денни. Ей повезло, что она гостила в это время у бабушки.

Скорбь сразу же отразилась на лицах девочек, а Аврора сидела неподвижно, разглядывая корни дерева, она и представить не могла, что эта глупая маггловская война, охватившая весь мир, может так сильно вредить волшебникам.

«И даже маленький Денни…».

— Мерлин… — лишь вымолвила она, ведь говорить на самом деле было нечего. — А что с ней, где она?

— Сейчас? Она всё там же, у своей бабушки, кажется, они решают, что делать дальше, ведь у Джоконды даже вещей не осталось.

— Она… она вернется в школу?

Подруги пожали плечами.

— Мы писали ей, но она не отвечает, не думаю, что сейчас время задавать ей такие вопросы, да и что взять с соболезнований? — Элоис грустно пожала плечами. — Я не знаю, от нее так и не было вестей, кроме письма после всего случившегося.

— Да, хорошо, что она сообщила, что с ней все в порядке… — Мередит запнулась. — В каком-то смысле…

Аврора прекрасно помнила, как летом все только и говорили о бомбардировке в Уэльсе, но она и представить не могла, что такое могло случиться с её подругой. Потерять всех близких… Она вдруг поняла, что легче ничего не помнить или вовсе не знать о своей жизни. А вдруг то будущее, от которого она сбежала, таило в себе ту же скорбь, боль? Вдруг всё то, что она пытается вспомнить, лучше не ворошить, а наполнять свою жизнь новыми воспоминаниями и красками? Примеряя на себя чужое горе, Аврора вдруг почувствовала себя эгоисткой: она и представить не могла, насколько Джоконде сейчас плохо…

*

Превратить глупца в гения столь же трудно, как свинец в золото. — Г. Лихтенберг.

====== Игрушки на память ======

Подруги сильно переживали за Джоконду, ведь от неё совсем не было вестей. Они писали ей письма, на которые так и не приходили ответы. Аврора как-то осталась после гербологии, чтобы спросить у профессора Монтгомери, являвшегося деканом Хаффлпаффа, нет ли у него хоть какой-то информации, но он сам не получал ничего, кроме единственного письма перед началом года о том, что мисс Смит не сможет приехать в Хогвартс. Джоконда была не последним человеком в школе, многие искренне сочувствовали ей.

Над замком наконец-то установилась хорошая погода, и Аврора могла каждый день на закате наблюдать то странное явление, ведь из-за туч, что заволакивали в последнее время небо Шотландии, увидеть Северное сияние было невозможно. Дамблдор и Хагрид иногда составляли ей компанию: они все вместе устраивались на едва тронутой осенью траве, болтали о разных вещах и поедали купленный в “Сладком Королевстве” мармелад. Редкие студенты, видевшие эту странную компанию вместе, конечно же, не были в восторге. Всем уже было известно о покровительстве декана Гриффиндора над девочкой-сиротой, однако на уроках трансфигурации Авроре не было никаких поблажек. А вот её общение с Хагридом кто-то даже воспринял в штыки, но она из-за этого не сильно расстроилась. У нее уже были Элоис, Мередит и неожиданная подруга по факультету — Ирма Пинс, поначалу взявшая над ней шефство, а в действительности, оказавшаяся очень хорошей девушкой; правда, заботы старосты не очень часто позволяли ей проводить время в компании друзей.