Вытянув шею, Аврора внимательно осмотрела галерею наверху, но ничего не увидела и не расслышала ни единого звука.

— Профессор? Вы там? — на всякий случай осведомилась она, прежде чем с несмело поднятой палочкой двинуться наверх. Может, стоило послушать Каспара и не испытывать судьбу? Из всей лестницы почему-то скрипнула только последняя ступень, заставив Аврору втянуть голову в плечи. Её взгляд стал лавировать по двум дверям второго этажа, ища хоть какую-то подсказку. Будь она немного в другом состоянии, чуть поспокойнее, по крайней мере, наверняка стала бы по очереди заглядывать за каждую, но сейчас… Внезапно взгляд зацепился за переползшую в зазоре между полом и дверью тень. Крепче сжав волшебную палочку и перебрав в голове все защитные и боевые чары, что были изучены, Аврора, аккуратно шагая, приблизилась к правой комнате. Стук в дверь был каким-то невыразительным, неясным, будто на самом деле у Авроры не было желания, чтобы его услышали. — Профессор? — позвала она, нервно сглотнув. Все быстрее по венам неслась кровь, а стук сердца отдавался в ушах. Может, предчувствие чего-то не очень хорошего не стоило игнорировать. Но именно в таких ситуациях мозг работает не в ту сторону, норовя подсунуть неприятности. Пальцы по очереди легли на круглую ручку и повернули её вправо. Секунда промедления; Аврора, набравшись не предвещающей ничего хорошего храбрости, толкнула легко поддавшуюся дверь и застыла на месте. Перед ней стоял Каспар, на его разбитой губе красовался небольшой кровоподтек, а бешено раскрытые глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Русые мышиного цвета волосы находились в таком беспорядке, будто по его голове прочертил килем дирижабль. — Что ты тут делаешь, идиотка? — резким, но слегка напуганным тоном спросил он. Совершенно взвинченное состояние. Краем глаза Аврора заметила, что в комнате стоит форменный беспорядок: опрокинутый буфет с какими-то статуэтками занимал чуть ли не половину небольшого помещения. На горе сползших со стола бумаг и книг сидел Эзраэл Уидмор, ну, как сидел, он полулежал, склонив голову набок: похожая поза была у него во время встречи с дементорами в Запретном лесу. — Каспар? Что тут произошло? О, Мерлин Великий! Что ты сделал с профессором Уидмором? — воскликнула Аврора, в ужасе глядя на до дрожи сжимающего в руке волшебную палочку Крауча. — Что ты? Что ты натворил… Медленно приходя в себя, она не менее дрожащей рукой подняла свою волшебную палочку и направила на парня. — Аврора, это не то, что ты подумала! Он напал на меня первым! Я всего лишь хотел поговорить, а он… — Каспар положил свою палочку в карман и выставил перед девушкой руки в доказательство своей невиновности. — О, Мерлин, я думал сначала, что это авроры, я слышал тебя, но надеялся, что ты уйдешь, не дождавшись ответа, — могло показаться, что еще чуть-чуть, и он начнет рвать на себе волосы. — Это какой-то кошмар… — он привалился к косяку двери и приложил руку ко лбу, пытаясь отдышаться от пережитого страха. Аврора смотрела на него, не мигая, она опасливо сделала шаг назад, пытаясь разобраться в ситуации. — Я всего лишь спросил, что он сделал с Джокондой Смит и Эвелин Уилкис, как он взбесился, выхватил волшебную палочку. Я едва успел выхватить свою… Он невменяем, Аврора, я не знаю, кажется, он пьян был… — И именно поэтому ты собирался встретить меня с волшебной палочкой наизготовку? Каспар отнял руку от лица и непонимающе уставился на нее. — Я испугался, что ты не поймешь и… — Чисто слизеринская черта — перестраховываться, — скептично скривившись, произнесла Аврора. — Может, опустишь уже палочку, Аврора? И поможешь мне? — Замести следы? С чего ты решил, что я стану тебе помогать, я не хочу в это ввязываться! — оборвала она, но неожиданно тяжело вздохнула, поглядывая на бесчувственного Уидмора. Медленно, будто это было непосильным трудом, она опустила волшебную палочку. Еще несколько секунд Аврора размышляла, стоит ли вернуть её в исходное положение. Каспар, насколько она знала, был не самой приятной личностью, в список черт его характера входила подлость — это она усвоила. Но сейчас он был в таком напуганном состоянии… Переборов собственный испуг, она прошла в комнату мимо Каспара по направлению к безвольному Уидмору. Взглянув на так и оставшегося стоять возле двери Крауча, Аврора опустилась на корточки. — Черт, у него на затылке кровь, — оценила она, наводя на его голову волшебную палочку. Рана оказалась неглубокой, всего лишь царапина. Аврора остановила кровь и удалила её следы с волос Уидмора. — Ты сможешь стереть ему память об этом? И… тут прибраться бы, — она оглядела царящий вокруг бедлам, как внезапно её взгляд наткнулся на лежащую рядом с ногой профессора книгу. Угольно черная обложка объемного фолианта с железными уголками, на одном из которых были выдолблены две витиеватые буквы «S», а на самой обложке находилось изображение выпустившей раздвоенный язычок головы змеи. Точно такие же «S» Аврора определенно где-то видела. — Это… это что, — она еще не могла до конца сформулировать мысль, — книга… Салазара Слизерина? — и только после того, как с языка сорвалось это предположение, она смогла точно вспомнить, где видела эти буквы. Они были изображены на полотне волшебника в галерее основателей. Аврора обернулась к Каспару и едва не потеряла равновесие. — Что ты делаешь? — удивленно спросила она, глядя на направленную на неё палочку. На лице Каспара выступили бисерины пота. Он побледнел и его пересохшие губы дрогнули: — Прости, Аврора… Обливиэйт… *** «…Ужасный вкус, просто отвратительный, или это не вкус, а привкус запаха? Гниль… это точно она, у меня во рту… Почему мне так холодно? И темно… Голова кружится». Ворох клубящихся, закручивающихся в спираль цветов… Фиолетовый, желтый, красный. Мутит… Обрывки странных видений сквозь неплотно закрытые веки. Аврору затягивало странное ощущение, будто она попала в медленную водяную воронку и, плавно раскачивая, её тянуло к центру, которого она почему-то никак не могла достигнуть. Чьё-то лицо… красное от гнева… нет, просто красное, струйки пота по вискам и взмокшие волосы. Руки на лице, горячие потные ладони, почему он трогает её лицо? Кто это… Открыть веки полностью было невозможно… Невозможно шевельнуться, будто она находилась в центре тягучего желе. Растянутый всполох движения, замедленный замерзший в пространстве блик… Волшебная палочка? Нет… это был нож. Аврора попыталась закричать, но не смогла, её губы не шевелились; нож не причинил ей боли, лишь неприятно уколол палец… Она, будто накачанная обезболивающим, почувствовала только легкое касание… Кровь не может быть такой красной… она слишком яркая, будто светящаяся изнутри… Её кровь капала на пол, искрясь и шипя как бенгальский огонь, красный бенгальский огонь. А потом беззвучный взрыв, и всё вокруг окрасилось в светящийся белый, как свет Патронуса. Закорючки, буквы, цифры… Руны… Аврора узнавала знакомые символы, но среди них были и те, что она никогда в своей жизни еще не видела… В ушах стоял звон сотен колокольчиков и шипение тысяч змей, будто масло на разогретой сковороде. Её мутило, подкашивались ноги, но она бы не упала… Её поддерживала за скулы чья-то рука, но взгляд так и не нашел сил сфокусироваться на её обладателе. Аврора не могла кричать, не могла понять, как оказалась здесь… Может, это сон, как тот кошмар… Снова этот жуткий запах, знакомый запах клоаки, запах, с которым теперь ассоциировалась смерть… Смерть Эвелин Уилкис. Как по команде глаза Авроры распахнулись, несмотря на тянущее в пустоту чувство. Розоватое лицо обрело очертания, соединенные брови, сквозь плотно сжатые челюсти просачивались слова… Это был он… — Проф-фессор, — невнятно пробормотала она, словно констатируя для себя человека, находящегося перед ней. Свечи… темнота за окном и адский жар в венах, артериях, сердце… Боль обрушилась так внезапно, что заставила Аврору охнуть. Она все еще не могла двигаться, боль сковывала, напрягала все мышцы, боль, схожая с действием заклятия Круциатус… Круциатус? Откуда она знает? Нет… не может быть… Это было воспоминание, такое неуместное, такое угнетающее… Страх, липкий, заползающий под одежду, заставляющий шевелиться каждый волосок на её теле. И тошнота, подступающая к горлу… Злые, обезумевшие глаза Уидмора, новое головокружение, едва оставляющее в сознании… — Нет… — её собственный задушенный голос, когда к губам прислонилось что-то прохладное. В нос ударил всё тот же отвратительный запах сотен туалетов… С силой разомкнув губы девушки, Уидмор влил ей содержимое какого-то флакончика и плотно сжал её челюсти. Жидкость лилась обратно через нос, Авроре было нечем дышать… Булькающие звуки, кашель… рвота… Глаза стали закатываться, сознание постепенно ускользало, а может, это была ускользающая жизнь… — Аврора! Знакомый голос, но она уже не могла разобрать его, когда всё вокруг озарила яркая вспышка чьего-то заклинания… *** Во Франции легче не стало, там и тут находились воспоминания, ассоциации… Цветы на подоконнике восточной гостиной — её любимые. Запах духов бабушки, недавно гостившей у них в поместье — она была права, бабушки почему-то любят «Lis blanc». Квиддичный журнал — с её любимой командой на обложке. Скривиться от одного вида остывшего блюда — она так делала, вздох, она ведь тоже дышала и сердце её так же билось. Абрахас сходил с ума, он покинул Британию, но это не помогло, боль только усилилась, а могила Эвелин… Могила теперь далеко, в другой стране. Непонимающий его горя отец, погрузившийся в работу, и мать со своими нелепыми утешениями… Тусклый свет затянутого облаками солнца — всё это ещё больше раздражало. Пряча боль за раздражительностью, Абрахас стал невыносим. Все попытки матери привести его в чувство оканчивались ссорами, и последний сильнейший скандал произошел, когда она вознамерилась вызвать семейного колдомедика. Абрахас сильно пожалел о своем возвращении в семейное имение. — Хозяин, — писклявый голосок домового эльфа заставил его напрячься. — Хозяин, госпожа просила Майни передать вам эту газету. Абрахас гневно сверкнул глазами, заставив эльфа согнуться в три погибели. — Она теперь подсылает ко мне эльфов по всяким мелочам, — бросил он злобно. Некоторое время эльф собирался с мыслями, прежде чем ответить; в его ручках находился свернутый в рулон выпуск какой-то газетенки. — Госпожа сказала, что это важно, — пролепетал эльф, он осмелился приблизиться и положить газету на журнальный столик рядом с недопитой чашкой утреннего кофе и ретироваться прежде чем Абрахас успел что-либо сказать. Эльфы должны знать своё место, а этот наглец, подосланный матерью, забылся, стоило преподать ему урок… Однако он так и не вызвал Майни снова, потому что взгляд зацепил огромную движущуюся фотографию обложки свернутой в рулон газеты. Нет, ошибки быть не могло, когда Абрахас развернул её, то увидел своего преподавателя по трансфигурации — Альбуса Дамблдора. Это был выпуск «Ежедневного пророка» — единственного издания, которое прилетало совиной почтой из Соединенного королевства. Серьёзный вид, даже устрашающий, о чем свидетельствовали нахмуренные брови и слегка выпяченная вперед нижняя губа, руки сложенные на груди и блестящий резной Орден Мерлина первой степени. Казалось, что Дамблдору, получившему столь высокую награду, не до снимков репортеров. На лице — явное недовольство и презрение ко всему происходящему…