— Ничего, Джоркинс должен добиться моего посещения, — проскрежетал отец, остервенело листая подшивку с делом Риддла. — Глупый мальчишка, чтобы он не натворил, мы можем добиваться лишь смягчения приговора в суде. Хорошо еще, что есть свидетельства преподавателей о том, что он был примерным студентом без нареканий!

— Том никогда бы, — но Каспар осекся и не продолжил. В его голове вертелось много мыслей, ведь Риддл на самом деле не был так идеален, как считали профессора. Министерство и аврорат не докопались до его настоящей биографии, и Каспар умолчал перед своим отцом о том, что его друг — потомок Салазара Слизерина. Это делу бы никак не помогло. — Я знаю его, он не такой. Я тоже хочу с ним повидаться, отец, хочу поговорить с ним, быть может, он доверится мне, как лучшему другу?

Крауч-старший смерил сына недовольным взглядом, будто сказанное выше прошло мимо его ушей.

— Ты вообще слышал меня? Если меня не пускают, то тебя и подавно.

В дверь постучали, затем она отворилась на четверть, и в проем втиснулось лицо, испещренное сетью веснушек.

— Хорошие новости, Калеб, — произнесла «голова» Коди Джоркинса — улыбчивого аврора и лучшего друга Крауча-старшего. Он был ушами в деле Риддла. — Несмотря на этого занозу Робардсона, Макфи подписал разрешение на посещение заключенного. — Крауч-старший так и застыл на месте, глядя на друга, который, наконец, соизволил пройти в кабинет. — Привет, Каспар, — добродушно поздоровался он.

— Шутишь? — в голосе Калеба читалось искреннее удивление. — А как же… Как же Соммерс? Он ведь был категорически против!

Соммерс был заместителем и подпевалой главы аврората Джерома Макфи — до мозга костей человеком министра.

— Ну, кажется, на днях он обещался съесть свои носки, если тебя допустят к Риддлу до суда. Хотелось бы на это посмотреть, — просмаковал Коди, накручивая на палец цепочку от карманных часов.

— Когда? — выдавил Калеб, не веря тому, что услышал.

— Завтра в одиннадцать, и не опаздывай, — Джоркинс подмигнул и щелкнул пальцами, довольный принесенной вестью.

— Отец, я могу пойти с тобой? — подал голос Крауч; он так переживал, что его кадык гулял вниз-вверх.

Острый взгляд Крауча-старшего пригвоздил сына к креслу.

— Каспар, ты иногда намеренно хочешь разозлить меня?

— Постой, Калеб, не горячись, — перебил Коди, подходя ближе к Каспару. — Думаю, что ему можно будет пройти к Риддлу. Он ведь планирует поступать в Университет Политики и Судебного дела…

— Да, но на факультет Менталистики, так что…

— Никто ведь об этом не знает, Калеб, кроме тебя, — Джоркинс снова задорно подмигнул теперь уже Каспару, придержавшему язык за зубами, пока решалась судьба посещения Риддла. — Я думаю, что присутствие Каспара может повлиять на течение беседы и на её правдивость…

Прошел месяц с тех пор, как закрыли Хогвартс и посадили под стражу Тома, и только сейчас, спустя этот месяц, проведенный в министерстве вместе с отцом, Каспару наконец удалось его навестить. Для его присутствия при допросе не потребовалось даже обращаться в верхи. Охранник на входе в камеры был хорошим знакомым Джоркинса и практически с легкостью согласился впустить любознательного абитуриента политакадемии. На самом деле это было верхом неблагоразумия с его стороны, и случись кому заметить, что в камеру к Риддлу попали два человека, а не один, его бы сразу уволили, даже не разбираясь. Каспару и отца-то едва удалось убедить в правильности своего присутствия.

— Каспар? — Том отлепился от перегородки туалета, но не сделал и шага. От сидения в лишенном света солнца помещении его и без того белая кожа приобрела зеленоватый оттенок. Щеки, поросшие щетиной, впали, а черные глаза потеряли блеск. — Что ты тут делаешь?

Еще никогда в словах Риддла не было слышно такого удивления. Видимо, заточение в полном одиночестве сказалось на нем не в лучшую сторону.

— Рад тебя видеть, — с неуместной улыбкой произнес Каспар, но тут же затих под строгим взглядом отца.

— Мистер Риддл, — сдержанно произнес Калеб, — давайте присядем.

На лице Крауча-старшего невозможно было прочитать, что он знал Риддла в более мирной обстановке. Профессиональная маска стирала все предпочтения, но, в то же время, ему — как адвокату, можно было верить.

Они присели за небольшой откидной стол, Каспар, за неимением лишних стульев, остался стоять на месте. Волшебные палочки забрал охранник на входе. Том вел себя как обычно: сложенные на столе замком руки, будто он собрался слушать очередную школьную лекцию, правда сейчас он немного сутулился.

— Я понимаю, что пребывание в камере могло стать…

— Давайте к делу, мистер Крауч, — голос Тома был суховат, словно он забыл, что значит разговаривать за месяц, проведенный в камере, хотя Краучи были уверены, что допросам его подвергали неоднократно.

Калеб и бровью не повел на подобную просьбу.

— Что ж, — он положил на столик папку, которую до этого держал в руках, блокнот и достал из нагрудного кармана маленькое перо, не требующее чернил. — Для начала я ознакомлю вас со сложившейся ситуацией…

Каспар, переминаясь с ноги на ногу, поглядывал то на отца, то на Тома, слушая нагруженную судебными терминами речь. Калеб вводил его в курс дела, не утаивая ничего, но когда дело дошло до ответных слов Риддла, у обоих Краучей потихоньку стали сворачиваться в трубочку уши. Том говорил сдержанно, спокойно, судя по всему, он очень долго готовил эту речь, но содержание фраз сильно удивляло. Он полностью отрицал свою вину и обвинял Эзраэла Уидмора в убийстве Эвелин. Он говорил, что его подставили, и стал приводить словесные доказательства. Рассказал о случайно замеченной у профессора в кабинете псилоцибе конской, впоследствии подкинутой Тому Уидмором. Он поведал некоторые догадки о смерти Джоконды Смит, которую все ошибочно сочли самоубийцей, что Уидмор проводил над ней эксперименты и затуманивал ей голову непонятными сведениями о Тёмных искусствах, что Эвелин Уилкис так же была одной из любимых учениц профессора и стала его же жертвой. Он не мог сказать, что именно делал с ними профессор, но поведал о руне Возрождения, найденной в комнатах Эзраэла, о его возможном причастии к зачаровыванию рэйвенкловского портрета. Что Уидмор, раскрывший подозрения Тома, опасаясь за свою шкуру, подставил его со смертью Эвелин, которую тоже во что-то впутал.

Каспар внимательно следил за записями отца. Перо порхало над пергаментом, записывая объяснения Тома, которых становилось все больше и больше. Вслушиваясь в его оправдания и обвинения Уидмора, Каспар сначала и не заметил, как в его мысли стал просачиваться чужой разум, посылая сигналы и сообщения…

Взгляд на Риддла… Он все так же сидел и внимательно рассказывал абсолютно дикие вещи, будто бы стараясь не упускать ни одну деталь, однако его мысли, проникающие в голову Каспара, были куда более интересными…

====== Волк в овечьей шкуре ======

— Мистер Крауч, я понимаю вашу просьбу, более того, я скажу, что мистер Риддл был моим любимым студентом…

— Тогда почему вы отказываетесь мне выдать местонахождение Эзраэла Уидмора, директор?! — лицо Калеба приобретало розоватый оттенок. Он был человеком сдержанным, но тон его голоса постепенно наполняли раздражительные нотки, а Диппет сидел в кресле и всем своим видом показывал равнодушие. — Мне не ясна ваша позиция, сначала мне казалось, что вы готовы сотрудничать, а сейчас… Возможно, мистера Тома Риддла подставили, и подставил именно Эзраэл Уидмор. — И вы в это верите? — брови директора поднялись вверх в наигранном удивлении. — Том находится под следствием, и ему ничего не остается, как оклеветать уважаемого человека! — глаза Армандо сверкнули недобрым огнем. — Поверьте, я знаю Эзраэла достаточно, чтобы встать на его защиту. Он пережил смерть жены, его любимая ученица — Джоконда Смит — совершила самоубийство, а теперь и мисс Уилкис… — Как быстро вы меняете мнение о человеке, не разбираясь в ситуации, — мистер Крауч имел в виду Тома и искренне не понимал собеседника. — Доводы Риддла выглядят вразумительными. — Его видели в Лютном переулке, он интересовался у владельца магазина «Боргин и Беркс» о запрещенном веществе, а там, знаете ли, ошиваются не самые законопослушные маги. — Он пытался узнать о назначении этого гриба! — Помолчи, Каспар, — осёк отец; он уже пожалел, что взял сына с собой, но именно Каспар был как никто уверен в невиновности своего друга. — Уж не связано ли ваше молчание с возращением вас на пост директора Хогвартса? — с подозрением спросил Калеб. — Если, как вы говорите, Уидмор всего лишь свидетель, почему Аврорат так тщательно скрывает его местонахождение? Разве в таких случаях маг может попасть под программу защиты свидетелей? Что-то я не вижу в этом смысла, ведь единственный человек, который может ему угрожать, находится за решеткой. — Вы несете ересь. Эзраэл сам попросил меня не выдавать его, он не хочет лишних вопросов. Всё что он сказал аврорам, он еще раз повторит в суде. Поверьте, после этого случая у него начались серьезные проблемы со здоровьем! …Конечно, Калеб не поверил Тому на слово, он всегда стремился проверять всю информацию, хоть и не был детективом или следователем. Иногда аврорату случалось действительно укрывать свидетелей, но почему-то все решили, что можно посадить мальчишку, чтобы успокоить сходящую с ума общественность. Таких случаев на практике министерства была уйма. Когда в дело вмешивался министр магии он зачастую превышал свои полномочия. Застать преступника на месте преступления… Похоже, что все решили, что у Риддла действительно нет шансов выпутаться. Все улики говорили против него. Заявление, что на самом деле он застал Эзраэла Уидмора в туалете на втором этаже вместе с Эвелин Уилкис, и между ними завязалась ссора на почве какого-то ритуала, в котором он уговаривал её участвовать — звучало абсурдом. Калеб и сам это понимал. По словам Риддла, палочка Эвелин в момент его появления находилась в руках Эзраэла. Уилкис называла профессора сумасшедшим и пребывала в истерике. Эвелин заметила застывшего в дверях Тома и стала звать на помощь, но он не успел убежать за подмогой. Профессор выпустил из палочки жертвы Экспеллиармус, который выбил из рук Риддла волшебную палочку, следующее заклинание — Ступефай — прошло вскользь по его плечу; не попало оно потому, что Эвелин в тот момент набросилась на Эзраэла. Она стала истошно кричать и звать на помощь, тогда Уидмор схватил её за горло, и Риддл кинулся на профессора, но получил тяжелый удар под дых. Вот это звучало куда более убедительно, ведь такой мощный удар, судя по гематоме, просто не могла нанести хрупкая девушка, правда обстоятельства всё равно наводили на раздумья. Во время драки из кармана Уидмора выпал стеклянный флакон с тем самым ингредиентом; хрупкое стекло разбилось и содержимое пылью разлетелось по всему туалету. Профессору не удавалось справиться с вырывающейся девушкой, он бросил её на пол, прямо на тот злополучный каменный выступ под раковиной, и вокруг ее головы стала расползаться лужа крови. Едва испачкавшийся в крови Эвелин и в псилоцибе Том встал, как в туалет ворвался Людо Бэгмен — третьекурсник Слизерина и, не разобрав ситуации, кинулся прочь. Волшебная палочка, призванная ментальным заклинанием, не успела помочь Риддлу, Уидмор обездвижил его невербально. Профессору повезло, что на его руках не осталось ссадин, он просто очистил мантию от псилоцибе и стал дожидаться свидетелей, стерев с палочки Эвелин следы отпечатков пальцев и вложив её ей в руку… Вот так абсурдно звучала история убийства бедной девочки из уст Тома Риддла.