— Профессор, я не понимаю… — стараясь отогнать от себя круговорот мыслей, сказала я. – Но вообще-то я никогда не пробовала красить волосы...

— Понимаете, Анна, именно ваши волосы дают нам догадку о вашем родстве с эльфами. А после исследований и поисков я могу сказать наверняка, что вы являетесь потомком эльфов.

— Что? — я едва не поперхнулась собственными словами и случайно опрокинула чашку с чаем. — Это всего лишь глупые легенды! Причем здесь я? Нет, это околесица, если бы у нас в роду были эти существа… Нет, нонсенс, даже если они и существовали, я думаю, что они вымерли задолго до появления нашего рода.

— Ваши способности, легкая обучаемость, — спокойно, сквозь поток моих слов продолжал собеседник.

— Какие способности? — опешила я, убирая следы чая со стола директора очищающим заклинанием.

— Кажется, в прошлом вы едва не превратили Драко Малфоя в растение,— сообщил он.

— Но это была всего лишь спонтанная магия! — возразила я, всплеснув руками от негодования, потому что то, что я узнала, мне совсем не нравилось.

— Не думаю. Это было очень древнее колдовство, сегодня Северус рассказал мне о том, что вы с легкостью научились закрывать доступ к своим мыслям и читать чужие. Это не так-то просто. Легилименция — очень сложная наука, требующая огромной силы воли и концентрации, это не под силу обычному школьнику, но похоже для вас это словно есть лимонные дольки. Вы ведь в курсе, что я недавно побывал в Ватикане?— после паузы он продолжил: — Мне удалось проникнуть в их архив, я искал записи о церковном послушнике Антониусе Матиасе Диасе.

— Он-то тут причем? Он же был испанцем, и его сожгли на костре много столетий назад, не так ли?

— Все записи о странах, на которые распространялось влияние Папы Римского, хранятся в том самом архиве. А Испания как раз входит в число этих стран. Я знал, что Атониус служил в то время только построенной Церкви святых Мучеников в Малаге, но больше ничего важного о нем там не было, пустая получилась поездка. Во второй раз, я отправился по стопам Ангелины Файнс в ту самую церковь Iglessia de los Santos Martires.

Слушая внимательно, я не понимала свою причастность к личности полоумного послушника. Как во мне может течь эльфийская кровь, кровь существ, которые вымерли Мерлин знает когда? Да и если они вообще жили…

— Мне удалось, хоть и с большим трудом, раздобыть весьма интригующую информацию. Автор книги, которую вы прочитали, не успела раскопать исчерпывающие ответы, хотя и шла по верному пути. У нее не было возможности проникнуть в тайны церкви, ей отказали. Волшебница не стала использовать магию против магглов, страх перед законом остановил ее. Ангелина хотела попробовать фокус оборотным зельем, чтобы проникнуть туда, но не успела, умерла примерно в то время.

— От чего, профессор? — сосредоточенно спросила я.

— Ангелину скосил самый неизлечимый недуг — старость, впоследствии ее приемники опубликовали незаконченную книгу. Я использовал зелье и превратился в одного из церковнослужителей, чтобы проникнуть в тайну, — поведал Дамблдор. — Как вы знаете, Антониус был сожжен на костре за чернокнижничество, а все предания, в которых могли упоминаться эльфы, были уничтожены. Эти книги, как я полагаю, были написаны руками гоблинов, неизвестно где он раздобыл их, но инквизиция посчитала их сатанинскими.

Я слушала очень внимательно. Кажется, даже слишком сильно нахмурила лоб.

— Откуда вы знаете, что книги были гоблинскими?

— Подождите, Анна, мы еще дойдем до этого. Я думал, это тупик, — продолжал он, — но случайно наткнулся на записи его показаний и наблюдений священников. В них было изложено, что им овладел нечестивый; он бредил, постоянно повторял одну фразу: «Он живой» и разговаривал на дьявольском языке. Я проник в камеру в глубине подземелий церкви, в которой пять с небольшим веков назад содержался спятивший послушник. При помощи нескольких заклинаний я нашел записи на окаменелых стенах на гоблинском наречии, именно это и навело меня на мысль о писаниях именно на этом языке. Поразительно, но Антониус считал, что один эльф в его времена еще существовал. Думаю, в этих книгах и был написан способ уничтожить эльфа и перенять силу. Вы ведь знаете, что эти два народа друг друга не очень любили?

— Но профессор, как он мог знать гоблинский язык? Магглов и близко к волшебному миру не подпускали, даже в те времена, — снова противопоставила я.

— Я считаю, что Антониус был сквибом. Он узнал, что его подкинули в младенчестве к стенам строящейся церкви, но он чувствовал свою принадлежность к другому миру. Им завладела алчность по отношению к эльфийской силе, да и вообще к волшебству в принципе. На почве этого он и мог сойти с ума.

— Простите, но если его подкинули к стенам церкви, то откуда могли знать, что он сквиб? — всё больше удивлялась я.

— Волшебные силы, Анна, можно наблюдать еще в младенчестве. Вы ведь знаете, что дети волшебников, которые проявляют способности только в возрасте около семи-девяти лет, еще в раннем детстве могут пользоваться магическими приборами, видеть двигающиеся картинки фотографий и картин. Судя по всему, от Антониуса избавились родители именно по той причине, что он вообще не проявлял этих способностей.

— Какой способ, как можно убить эльфа? — перевела тему я.

— Этого мне пока не известно, но я теперь уверен, что Антониуса не сожгли на костре.

— Что? — я едва не вскочила с места я.

От такого возгласа феникс директора недовольно гаркнул в мою сторону.

— Вероятно, он нашел способ бежать. Однако церковь не могла рассказать, что одержимый дьяволом сбежал, в то время инквизиция многое скрывала, они сожгли на костре другого человека.

— Но откуда такие предположения? — мне становилось все страшнее и интереснее.

— Полагаю, на фоне его безумия стали проявляться магические способности. Помимо всего он знал язык гоблинов, а это все равно, что разговаривать со змеями, Анна.

— Так значит, он не был сквибом? Как же он сбежал?

Дамблдор наверняка проделал огромную работу, чтобы узнать эти подробности, нет ничего, чтобы оказалось ему не под силу.

— Очень редкое явление, когда у взрослого человека начинают проявляться магические способности, но, видимо, это как раз тот случай. Он аппарировал. Я нашел следы подобной магии, они хранятся очень долго.

— Как? — я удивлялась все больше и больше. — Этому надо учиться, а как же волшебная палочка?

— Всплеск магии, Антониус слишком сильно хотел оттуда выбраться и знал точное место, куда хотел попасть. Он слишком сильно этого желал. Это было спонтанно. В таких случаях палочка не нужна, ведь по своей сути она всего лишь направляет нашу магию.

— Я совсем запуталась, — в моей голове царил кавардак.

— Еще в его камере я нашел имя, оно едва различалось, и было написано на гоблинском языке: «Рахман» (ударение на первый слог).

Все сильнее я расширяла глаза.

— Директор, это какая-то бессмыслица. Как одно связано с другим?

— Твоего предка, первого из рода Рахманиновых ведь звали Антон? Я думаю, что Антониус Матиас Диас и есть твой первый предок, а фамилию он сам придумал, после того как убил эльфа. Но так же я считаю, что что-то пошло не так, иначе бы у нас уже давно был «Тёмный Лорд» в лице твоего предка.

Сидя в кресле, я старалась переварить всю услышанную информацию.

— Но как во мне может течь эльфийская кровь?

— Полагаю, Антониусу всё же удалось захватить силу, а с ней передалась и сущность Рахмана, эльфийская внешность. Несомненно, Темному Лорду нужна сила, заключенная в вас.

Я глядела в пустоту, не понимала ничего.

— Почему сила во мне? Не в моем отце, деде, или ком-то еще? И… я ведь обычная волшебница, во мне нет ничего экстраординарного.

— Неизвестны ответы еще на многие вопросы, но нам стоит усилить бдительность, Темный Лорд очень сильно нуждается в вас. А сила, я полагаю, скоро проявится, раз вы уже с легкостью можете читать чужие мысли и закрывать свои. Повторяю, Легилименция — очень сложная наука, и дана она абсолютно не каждому. Этому нужно учиться годами, возможно, всю жизнь.