Проснулся я около шести, но валялся в постели еще часа два. Вставать было рано, день не сулил ничего утешительного. Гудящая голова заставила меня сбросить одеяло и прошлепать босиком в кухонный закуток – настоящей кухни в моей квартирке не было, холодильник, плита и раковина ютились в углу комнаты. Я засыпал кофе в машину, включил маленький телевизор, стоявший за кушеткой, создав тем самым звуковой фон, и уже собирался идти в душ, как вдруг услышал название нашего города.

Встав рядом с кушеткой, я уставился в телевизор. Когда звякнула кофемашина, налил себе чашку и стал смотреть дальше.

Господи.

Четверо погибших. Немолодая супружеская пара, Адам и Мириам Чалмерс, сидевшие в своем старом «ягуаре», когда их расплющило упавшим экраном. Парнишка семнадцати лет, который на родительском «мустанге» привез в кино свою подружку. Их имена не упоминались.

На экране мой старый приятель Барри Дакуорт давал интервью телевизионщикам, слетевшимся из Олбани и со всей округи.

– Это террористический акт? – крикнул кто-то из них.

Барри посмотрел на него с каменным лицом.

– Нам предстоит долгое расследование. Пока ничто не указывает на возможность терроризма.

– Но ведь там была бомба? Экран же не мог упасть просто так. Слышали сильный взрыв.

– Как я уже сказал, мы находимся только в начале расследования.

Многие из тех, кто приехал в «Созвездие» на прощальный сеанс, снимали видео на телефоны и рассылали их куда только можно. Кто-то заснял экран перед тем, как он рухнул со всем, что на нем происходило, – какие-то грузовики, превращающиеся в роботов.

Теперь я понял, куда неслись машины «Скорой помощи», когда мы с Дуэйном стояли на крыльце. А тогда я подумал, что они едут на обводное шоссе, где попала в аварию машина мэра. Мне и в голову не могло прийти ничего подобного.

Постояв у телевизора с полчаса, я отправился в душ, а когда вышел, там говорили все о том же. Мэтт Лойер беседовал с женщиной, приехавшей в кинотеатр с дочкой и ее подружкой. Покончив с ними, он переключился на следующего персонажа.

– Это Рэндалл Финли, бывший мэр Промис-Фоллса. Мистер Финли, вы приехали на место происшествия одним из первых. Что вы там увидели?

– Бедлам, Мэтт. Настоящий бедлам. Прямо как на поле сражения.

И этот туда же. Любую катастрофу почему-то всегда сравнивают с войной. Причем те, кто там сроду не был.

– Я сразу же примчался, чтобы оказать людям помощь. Для нашего города это ужасная трагедия, и я собираюсь основать фонд поддержки семей, пострадавших в катастрофе. Те, кто захочет сделать пожертвования, могут заходить на мой сайт в Интернете.

Сегодня у меня была стирка. Вернувшись в спальню, я собрал разбросанные трусы, носки и засунул их в пакет. В другой пакет сложил рубашки, чтобы занести их по дороге в химчистку. Стиральной машины у меня не было, так что приходилось раз в неделю ходить в прачечную самообслуживания в нескольких кварталах от моего дома.

Я побрился, оделся и, стоя перед раковиной, съел пару тостов с клубничным вареньем. Обмыв тарелку, оставил ее в раковине. В моих апартаментах не было посудомоечной машины, и ее роль выполнял я сам.

Набив карманы четвертаками, я перекинул пакеты через плечо и вышел из дома.

Мое жилище располагалось в центре города, прямо над книжным магазинчиком, что давало ряд преимуществ. Ведь я мог свалять дурака и снять квартиру над ночным баром со всеми вытекающими последствиями: шумными компаниями, пьяными драками, запахами подгорелой еды и придурками, блюющими и справляющими нужду под окнами.

А здесь я порой наслаждался оперной музыкой, звуки которой разносились по вентиляционным ходам. Наман Сафар, владелец книжной лавки, являлся поклонником оперного искусства. Я-то им не был и поэтому никогда не мог сказать, чем потчуют меня в данный момент – Оффенбахом или Беллини. По моему представлению, вся музыка подразделялась на две категории: занудная и не очень. К счастью, музыка, которую слушал Наман, была не настолько занудной, чтобы я стал протестовать. В конце концов, он был моим квартирным хозяином, и с ним не стоило портить отношения, особенно когда засорялся туалет или в комнате начинали скрестись мыши.

Входная дверь в мою квартиру, на которой висела крохотная табличка «Кэл Уивер, частный детектив», находилась рядом с входом в книжную лавку Намана. Владелец обычно появлялся там, когда я выходил из дома. Вывеска в его витрине гласила, что магазин открывается в десять, но это было весьма приблизительно. Иногда он и вправду приходил вовремя, но обычно не начинал работу раньше половины одиннадцатого. Сегодня как раз был такой день. Его посетители не возражали: будучи людьми благоразумными, они являлись после одиннадцати. К тому же Наман часто задерживается в магазине допоздна.

– Дома все равно делать нечего, – как-то раз сказал он мне. Наман никогда не был женат и не имел детей. – Я там с тоски помираю.

Семья Намана переехала в Америку из Египта, когда ему было девять. В колледже он специализировался по английской литературе и двадцать лет преподавал ее в средней школе. В конце концов детки его достали. То ли с возрастом он стал менее терпимым, то ли испортились ученики. Так или иначе, он покончил с преподаванием и открыл книжный магазин, что при его любви к литературе было вполне логично.

– Ты слышал? – спросил он, увидев меня.

– Слышал.

– Какой кошмар! Говорят, это был террористический акт.

– Пока еще рано утверждать.

– Да, да, согласен. Но это первое, о чем думают люди в наше время. Эта страна полна параноиков. Каждый старается что-нибудь отчебучить.

Я не был готов открывать дискуссию об американских нравах.

– У тебя сегодня стирка? – поинтересовался Наман.

– Да, бегу в прачечную. Увидимся позже.

Прачечная самообслуживания находилась в пяти кварталах от моего дома. По дороге я заскочил в химчистку и оставил там рубашки. В прачечной было немноголюдно. Утром там всегда имелись свободные машины.

Прачечной заведовала Саманта Уортингтон, или просто Сэмми, которая вытирала пролившийся мыльный раствор.

– Привет, Сэмми! – поздоровался я.

Она молча кивнула головой. Эта женщина была не слишком разговорчива.

У нее был сын Карл, который обычно вертелся здесь после школы. Больше я о ней ничего не знал. Она выглядела довольно привлекательной, но в ней сквозила какая-то ожесточенность. Жизнь изрядно потрепала ее. На вид Сэмми было лет тридцать пять, но я мог поклясться, что ей еще нет и тридцати.

– Как дела? – спросил я.

– Нормально. Слышал про кинотеатр?

– Это ужасно.

На этом наше общение закончилось. Взяв кожаный мешочек, Сэмми стала ссыпать туда четвертаки из стиральных машин. Набив его доверху, она затянула верх шнурком и отправилась в подсобку подсчитывать прибыль.

Засунув свои тряпки в две машины, я загрузил туда же стиральный порошок и средство для смягчения белья и закрыл крышки. Потом вытащил из кармана четвертаки и покидал их в прорези.

С собой я всегда приносил какую-нибудь книгу из лавки Намана. На этот раз это был роман Филиппа Рота. С этим автором я познакомился совсем недавно, прочитав «Заговор против Америки». А сегодня решил почитать «Немезиду», повесть об эпидемии полиомиелита в Ньюарке, случившейся в 40-х годах. Мне казалось, что, читая о людях, которым было еще хуже, чем мне, я смогу трезво взглянуть на вещи.

«Нет, не смей так думать», – приказал я себе. Никакой жалости к собственной персоне. Вспомни, что ты сказал Селесте. Надо смотреть вперед, а не назад. Какой смысл переживать о том, чего уже не вернешь?

Присев на лавочку, откуда были видны мои машины, я открыл заложенную страницу.

Прочитав пару страниц, я услышал:

– Ну, и как тебе?

Оторвав глаза от книги, я увидел Сэмми.

– Мне нравится.

– Некоторые считают его женоненавистником, но я так не думаю, – заявила Сэмми. – Ты читал «Запятнанную репутацию»?

Я покачал головой.

– Это о профессоре колледжа, у которого роман с уборщицей. Два чернокожих студента обвиняют его в расизме, но никто не подозревает, что… ой, не буду рассказывать, раз ты еще не читал.