Ана сжимается: он снова отчитывает ее, как маленькую девочку, как тогда, несколько лет назад, она опускает голову, потому что не в силах бороться сама с собой. Ведь сейчас, сейчас она одна перед ним: обнаженная, беззащитная, и Шейн отлично читает ее, как раскрытую книгу.

- Или ты снова сбежишь, Ана?

“Я с тобой”. Да твою мать. Ана сжимает кулаки. Она силится, силится это сказать, и Шейн наблюдает за ее слабыми попытками выдавить из себя хоть что-то. Его глаза смеются, стоит ему поймать ее затравленный взгляд. Ну да, он одержал победу. Во всех раундах. Ана тяжело дышит.

Да твою мать, сколько можно-то? Злость в ней просто зашкаливает.

- Нет, - наконец произносит она, - не сбегу.

И с вызовом смотрит Шейну в глазах. Это - страшно. В висках отчаянно стучит, а сердце колотится, кулаки сжимаются все сильнее. Ана напоминает разъяренного быка перед атакой, в то время как Шейн абсолютно расслаблен и полностью спокоен. Контроль и выдержка против эмоций.

Страшно. Ей всегда было страшно это сделать. Он отлично справился со своей задачей - посеял в ней это чертово чувство, которое теперь только мешает жить. Она столько времени потратила на то, чтобы справиться с ним, убить в себе это состояние. А на самом деле только загнала глубоко внутрь себя. И теперь живет каждую минуту в страхе, что вот снова на горизонте появится Шейн и вытащит из нее это состояние. Как там сказал Велигд? Посмотреть своему страху в глаза? И Ана смотрит. Смотрит прямо в зеленые глаза Шейна.

- Контролируй себя, Ана, - спокойно замечает Шейн, очевидно, еще не понимая, что в ней начали происходить перемены. - Ты слишком шумно дышишь. Это выглядит некрасиво.

- Да мне насрать, - выплевывает Ана. - Особенно на твое мнение. Особенно на то, что ты там думаешь. Ты моим мерилом больше не являешься.

- А когда-то являлся? - Шейн внимательно смотрит на нее.

Да, вот он. Этот момент. Ане хочется закричать, захлопнуть свой рот, но смотреть своему страху в глаза - значит принимать его. И говорить только правду. Ее слабость в том, что она мчится от этого куда подальше. Но так с проблемой не борются.

- Да, когда-то являлся, - соглашается Ана. - Когда-то ты, черт возьми, был для меня всем. Когда-то я всерьез считала, что ты лучший человек на свете. А ты, ублюдок, мне только на два года жизнь испоганил. Самооценку просто в хлам мне разбил, заставил сомневаться во всем, в чем только можно.

- Я? - удивляется Шейн. - Разве это сделал я? Ана, один человек не в силах так повлиять на другого человека.

- Да что ты? - Ана понимает, что прыгает с места в карьер. Но либо сейчас, либо никогда. - А по-моему, это целое искусство - морально истязать других людей. Особенно тех, кому ты небезраличен. Что, нравится манипулировать, Шейн? Ловишь от этого кайф?

- Мне не нравится, что ты говоришь, Ана, - голос Шейна - сама вкрадчивость. Всего на секунду Ану колотит от страха, и этот гад все прекрасно видишь. - В этом всегда была твоя проблема…

- Моя проблема, - перебивает его Ана, - была только в том, что я втрескалась в тебя, как последняя дура. Хотя… Пожалуй, именно дурой я и была. Да, - внезапно от этого признания становится легче. Немного. Вот так, сказать это Шейну в глаза. - Я была просто полнейшей идиоткой.

- Тогда…

- Тогда заткни свой рот и слушай меня внимательно. Ты, помнится, в нашу прошлую встречу спросил, задевает ли меня это. Да. Ты прав. Задевает. Я не изменилась, Шейн, - Ана вдруг удивляется, ну насколько легко все это говорить. - Какой я была, такой и осталось.

- И это печально, Ана, - невесело улыбается он.

- Мне срать. Понимаешь, мне серьезно насрать на твое мнение.

- А ты так уверена? - вот оно. Ну наконец-то. Его истинные, смеющиеся, ледяные, презрительные интонации. - Ты так уверена, что, как ты говоришь, тебе “насрать”? Посмотри на себя. Ты вся дрожишь. Ты же боишься, ведь так, Ана?

Пронизывающий до дрожи взгляд. Который Ана выдерживает. На ее лице не дрожит ни один мускул. И это заставляет Шейна слегка нахмурится. Едва-едва, почти незаметно, но Ана замечает это маленькое изменение на его лице - так пристально на него смотрит.

- Да, - не спорит Ана, - боюсь. Потому что жизнь ты мне, Шейн, конечно, подпортил порядочно. Восстанавливалась я долго. Вернее, думала, что восстанавливаюсь. Но вот стоило появиться тебе на том балу, и знаешь, оказалось, нихера я не восстановилась. Я боюсь тебя. Меня трясет только от одного твоего появления. Каждое твое слово заставляет меня обратиться в бегство. Потому что ты причинил мне боль. Очень сильную боль. Я переживала наш разрыв очень сильно. Я страдала, в то время ты ходил себе как ни в чем не бывало.

- Ты хочешь обвинить меня в том, что я не переживал из-за этого? Ана, убиваться из-за…

- Да нет, Шейн, - она смеривает его скептическим взглядом, и впервые на его лице проскальзывает… Сомнение? Ну не страх же в самом деле - это было бы слишком жирно. - Что ты там испытывал, меня не волнует. Меня беспокоит только мое состояние, что я столько нервов из-за тебя потратила и столько слез выплакала.

- Это очень эгоистично, Ана. Ты сейчас строишь из себя жертву и пытаешься давить на жалость. Меня этим не проймешь.

- Да знаю я, - Ане почему-то хочется смеяться. Нервы, нервы, нервы. Но страх, железными тисками сжавший грудную клетку, сковавший все тело, с каждым словом становится все слабее, - тебя вообще трудно чем-то пронять. Но мне плевать. Нет, правда, - вдруг с удивлением отмечает Ана, - мне действительно плевать.

- Кого ты хочешь в этом убедить? - его любимые интонации, его потрясающий арсенал. Ну вот буквально еще несколько минут назад это бы подействовало. А сейчас… Сейчас Ана чувствует, как все это разбивается о невидимую стену. - Меня или себя?

- Сначала - себя.

- Напрасные попытки.

- Не угадал, - улыбается Ана, смело глядя Шейну в глаза. Потому что в мыслях проносится Велигд и его: “Я с тобой”.

Страху нужно смотреть в глаза. Страх нужно впустить. Страх. Черт возьми, нужно принять.

- Я боюсь тебя. Боюсь, как ты на меня влияешь. Боюсь последствий наших отношений. Боюсь, что это повторится. Просто до дрожи боюсь.

- И с таким грузом ты собралась строить новые. Не самое лучшее решение.

- Может быть. Но, представляешь, вот какое дело, - Ана обходит Шейна вокруг, понимая, что вряд ли у нее получится до него достучаться. Ну и ладно. Ну и пусть. Просто она сейчас смотрит на него и понимает, насколько же… Черт, она и правда так тряслась. - Мои отношения вообще прекрасно складываются. И я совершенно точно знаю, что в них меня не будут поучать или пытаться насильственно изменить. Меня просто принимают такой, какая я есть.

- Это пока. Потом, Ана, твоему молодому человеку откроется правда. Думаю, он не будет в восторге. Ты не изменилась, что очень грустно, вряд ли ты сможешь построить долгие отношения.

- Если я и буду меняться, то уж точно не по твоим соображениям. Я уже говорила, что ты не являешься моим мерилом.

- И я снова повторю: а ты уверена? Ведь тебя до сих пор это задевает, - мягко произносит Шейн. И это становится последней каплей.

- А знаешь, - вдруг замечает Ана, - вот я это поняла только сейчас. Можешь смеяться, можешь еще что угодно делать - мне плевать. Да. Я уверена. Я уверена, - она прислушивается к себе. Нет, это не жалкие попытки убедить себя. Это правда. - Ты и правда не являешься моим мерилом. Задевает ли меня? Пожалуй, еще да, но уже близко к тому, что нет. Боюсь ли я? Нет, - Ана вдруг понимает, что может бесконечно наслаждаться этим - смотреть Шейну в глаза без всякого страха, на равных, усмехаясь, может, даже слегка копируя его - но не подражая, добавляя свои интонации и мимику, и все это приводит к тому, что на лице Шейна застывает маска. - Прошлое должно оставаться в прошлом, ведь так? Вот я тоже так думаю. А раньше я так боялась показать тебе, сказать тебе все это в лицо. Потому что это будет твоей победой, а не моей. А может, это и так. Ты победил, Шейн. Все, я сдаюсь, - поднимает руки вверх фея, - но знаешь. Я не против. Мне не принципиально. Можешь забирать себе эту победу. Зато теперь… - Ана зажмуривает глаза. - Я могу сделать кое-что, о чем мечтала очень давно. Послать тебя. Нахрен. Прямым текстом. Иди-ка ты нахрен, Шейн.