- Эта женщина станет моей супругой, - предельно четко заявил Дэон, сохранив не только армейскую стойку и бесстрастно устремленный вперед взгляд, но и ту невозмутимость, с которой подобные вещи не оглашают. – Как только мы убедимся в отсутствии угрозы со стороны Тул или же, если таковая присутствует, устраним её, я сочетаюсь браком с Миринаэль. Эта эльфийка уже носит мою метку альфы из рода Виларов.
- Хорошо, - подытожил Реордэн, будучи более чем довольным подобной расстановкой приоритетов сына. – Продолжаем подготовку к походу к границам Тул. На этом совет окончен, - даи поднялись со своих мест и, поклонившись, начали покидать зал, владыка же Аламута вальяжно уселся в кресле, чувствуя, как между его пальцев осторожно струится тень – возможно, сегодня он сможет одержать ещё одну победу, победу над тем, кто, вопреки своей слабости, имел над ним непростительную власть.
Темнота медленно отпускала, бездна выталкивала его на поверхность, мрак рассеивался, и Ян уже цеплялся за кромки пропасти, едва дыша, когда из пучины взметнулись новые ленты тьмы, стремительно приближаясь. Крик застрял в горле. Он не хотел этого – не хотел видеть, слышать, чувствовать – но его неумолимо, обвив все тело, так знакомо, словно цепями, снова потянуло вниз, срывая с обрыва и вовлекая в омут очередного болезненного света.
- Дэон! – Арт был зол. Нет, огненный маг был в бешенстве, едва сдерживая полыхание неистового огня внутри, а все потому, что этот несносный мальчишка натворил сам Рхетт знает что, а его не было рядом, чтобы вправить этому большому ребёнку мозги. Да, он уехал вместе с Ноэлем на пограничную заставу, пробыв там чуть больше месяца, но ведь он, как даи, выполнял свой долг, причем выведав не мало очень важной информации, например, что что-то связывало Тул и Венейю, хотя ему так и не удалось разузнать, что именно, ибо дельты были либо слишком ловки, либо предпочитали смерть, но, в конце-то концов, Дэон не беспомощен и не глуп… по крайней мере, был таковым.
Возможно, ему все-таки не стоило покидать Аламут, ведь было же такое чувство, словно над крепостью нависла черная туча, и ладно было бы это связано только с Яном и его побегом, но было ещё что-то, причем, многоликое, идущее с глубин твердыни, словно внутри Аламута пульсировало очерненное сердце самое Ассы. Ноэль говорил, что это из-за смерти Завира, что мольфар принес высшую жертву, обменяв свою жизнь на жизнь и свободу сына, поэтому-то Аламут и покинула благодать, но Арт в тот момент больше внимания уделял Рассенам и мужу: первые были надоедливыми, как мухи, и не нападая, но продолжая группировать войска в пустыне, второе же помогло им с Ноэлем, наконец, стабилизировать свои отношения, от чего внутренний свет полуэльфа снова стал ярким и цветущим.
- Дэон! – он совершенно не узнавал в спешно шагающем по коридору альфе ни своего подопечного, ни друга, ни напарника. Это был чужой человек, и ощущался он чуждо, и даже его альфий запах был каким-то другим, к слову, неприятный, щекочущий нос то ли прелостью, то ли затхлостью – ужасный запах, на который остальные почему-то не обращали внимания. Стоило таки разыскать Брьянта, где бы он сейчас ни был, хоть под кроватью у самого Рхетта, причем спешно, потому что что-то подсказывало Торвальду, что кто-то наложил на Дэона сильные чары, очевидность чего проигнорировал сам аль-шей, молчаливо приказав всем даи принимать происходящее, как данность. Пусть другие даи как хотят, а он, как друг, оставить это просто так, проигнорировав, не мог.
- Дэон!
- Слушаю Вас, даи Торвальд! – Вилар остановился и обернулся, резко и слегка рассержено, словно его только что оторвали от очень важного дела, хотя, как показалось самому Арту, альфа то ли пытался сбежать, то ли стремился к чему-то, что никак не мог настигнуть.
- Какого демона ты творишь, Дэон?! – он не смог сдержаться и языки огня поползли по его алому плащу, подбираясь к ладоням, которые ассасин тщательно сжимал в кулаки, дабы сдержать разрушающую мощь своей клокочущей магии. – Ян! Эта эльфийка! Женитьба! Вилар, ты ведешь себя так, будто тебя околдовали!
- Если и околдовали, то это не имеет значения, - сухо ответил альфа, безучастным взглядом смотря на лучшего друга. – Сейчас главная проблема Ассеи – это возможность вторжения демонов на материк, о чем и вам, даи Торвальд, - альфа окинул его пристальным, изучающим, слегка придирчивым взглядом, - советую задуматься более тщательно.
- Я стал даи, Вилар, ещё когда ты меча в руках не умел держать, - гневно сузив глаза, парировал Торвальд, которого до глубины души задело высокомерие лучшего друга, - так что не тебе, даже будучи аль-ди, рассуждать о моих приоритетах и ценностях, - Арт тоже умел быть агрессивным альфой, пусть и придерживал эту свою сторону, но слова воспитанника зацепили его воинскую гордость, а так же дружеские чувства, что он не мог проигнорировать. – Лучше бы задумался над тем, как ты поступил с Яном, со своим омегой, с которым разделил ложе и на котором поставил метку, даже не разобравшись в том… – альфа запнулся, хотя так хотелось высказать Вилару в лицо все то, о чем он знал, но Ноэль просил, а Ян, наоборот, не просил, поэтому-то он и не имел права разглашать чужие тайны, которые, впрочем, могли бы изменить многое, - почему его запах стал другим.
- Может, ты и прав, Арт, - на мгновение Торвальду показалось, что он увидел прежнего Дэона, живого человека, а не марионетку, которой кто-то искусно управляет, альфу, который все ещё хранит в своем сердце настоящие чувства, друга, с которым он, плечо к плечу, проливал демонскую кровь, защищая спину друга, - мне стоило думать прежде, чем ложиться с мольфаром в постель и ставить на нем свою метку. Впрочем, даи Торвальд, - взгляд альфы стал недобрым, прожигающим, пренебрежительным, - если вам так уж неймется обсудить чью-то личную жизнь, подумайте сперва над ситуацией, которая сложилась в вашей семье, ведь, кажется, - на полном серьезе, без тени сарказма или же иронии, продолжал Вилар, - ваш нынешний супруг не сможет родить вам сыновей, в то время как Миринаэль уже, возможно, носит в своем чреве мое дитя. Всего доброго, даи Торвальд.
Грубый, размашистый разворот, спешные, гулкие шаги, черный, развивающийся плащ, скрывший чуть сгорбленные, словно в печали, плечи и вьюнок молнии, скользнувший из сжатых на рукояти пальцев по клинку, оставивший после себя аромат грозы. Резкий, всколыхнувший воздух поворот, цокающие, размеренные шаги, алый плащ, облепивший напряженную, словно окаменевшую, фигуру и языки пламени, вспыхнувшие в ладонях и в крепких кулаках погасшие, оставив после себя запах пепла.
Ян чувствовал себя так, будто до предела легких пробыл под водой, а после, вынырнув, долго хватал ртом воздух, барахтаясь на постели, словно рыба на берегу. Тело, будто не свое, словно он примерил чужую кожу, точнее, словно он только что побывал в чужом теле, а после вернулся обратно, причем его сознание сперва втолкнули в маленький сосуд, а теперь оно, насытившись чужими воспоминаниями, перетекало обратно, что вызывало просто ужаснейшую головную боль, а ведь Завир даже не морщился, когда смотрел на мир глазами Ариена.
Сесть удалось с трудом, а мир перед глазами все ещё плыл цветастыми пятнами, придавая некоторым предметам тех красок, которыми они никогда не обладали. Но не в этом суть. Суть в том, что белый ворон, с важным видом восседавший на спинке кровати, нашел его не по собственной прихоти, а потому… Очередные воспоминания поплыли перед мысленным взором, а на глаза навернулись слезы, потому что в памяти Ариена Завир, переписывая магический контракт с проводником душ из себя на своего сына, был слишком реальным, живым, казалось, что можно протянуть руку и коснуться его, но вместо этого лишь взмах белесого крыла и скольжение таких родных пальцев по перьям шеи.
Словно вспышка, и тяжесть, слегка впивающаяся в кожу. Робко потянуться, боясь спугнуть и стараясь не смотреть в глаза, в бездне которых все ещё плещутся отблески воспоминаний. Скользнуть кончиками по мягкому перу, почувствовать тяжесть ленты, и лишь один виток синего пламени, чтобы на ладонь скользнул жар янтаря. Ян присмотрелся – в камне что-то было, что-то едва различимое, размером с тыквенное зернышко, отдаленно напоминающее то ли свиток, то ли просто обрывок бумаги.
