- Люблю… - прошептал Саске, когда его и Наруто разделяло лишь две тонкие преграды – огненная и темно-фиолетовая. Намикадзе все ещё был в своем внутреннем мире, но омега был уверен в том, что альфа видит и слышит его, поскольку сперва его лицо стало беспокойным, похоже, он даже пытался увернуться, выскользнуть, уйти ещё глубже в пучину огня, но Саске не дал ему этого сделать, единым прикосновением к сущности альфы заставив этот злобный клубок нитей рассыпаться и вплестись в его собственное биополе. И глаза Наруто вмиг потускнели, налились бездонной синевой, окрасились в цвет неба, наполнились оттенком морских волн, блеснули сапфировыми искорками осознания, а из груди Намикадзе вырвался глубокий вздох, волны которого донесли до омеги ответ, состоящий тоже из одного слова.
Саске улыбнулся и сделал последний шаг, чувствуя, как рушатся, осыпаются к его ногам щиты, как с нежностью расступаются перед ним витки альфы, тут же смыкаясь за ним и окутывая его, как желанные руки возлюбленного. Хотя, руки возлюбленного действительно его обняли, даруя тепло и непередаваемое ощущение целостности. И омега затрепетал в этих сильных объятиях, потянулся ещё ближе, чтобы кожа к коже, чтобы губы к губам, чтобы дыхание к дыханию… и слиться в поцелуе. А сущность альфы… Что им до сущностей, если они вдвоем, страстно припадая к губам друг друга, сгорали во вспышке их обоюдной любви и не могли в ней сгореть, потому что любовь не сжигает тех, кто, не раздумывая, отдал свое сердце и свою сущность возлюбленному.
*дословно - луна бога Эмма (бог загробного мира в японской мифологии), но я подстроил перевод под смысл работы, в котором нижний мир назван Преисподней
========== Глава 35. Часть 1. ==========
Голубоватый огонек ярко вспыхнул, издавая тихое шипение, и тут же замелькал маленькими язычками, едва слышно потрескивая. Итачи поставил чайник на плиту и, в ожидании, присел на стул, задумчиво устремив свой, слегка беспокойный взгляд на треплющиеся огоньки конфорки. Прошло уже четыре дня с момента воистину странных, не поддающихся логическому объяснению, можно даже сказать, мистических событий, но альфу до сих пор пробирала легкая дрожь, когда он вспоминал то, что произошло в стенах и на заднем дворе клиники Сенджу. Учиха Итачи, всегда безупречный, невозмутимый, уверенный в себе альфа, сейчас выглядел слегка небрежно в просторных домашних штанах и футболке, с неаккуратно заколотыми волосами и отчетливой печатью усталости на лице – да, даже у его сил и спокойствия был свой, вполне человеческий, предел.
Нет, поводов для беспокойства, как таковых, не было: Дейдара чувствовал себя хорошо, а мальчики были полностью здоровы, так что Цунаде обещала выписать всю троицу через пару дней, а Саске сейчас отдыхал наверху в гостевой спальне, - но это была только вершина айсберга, скрывающая в своей толще ещё много неразрешенных проблем, которые предстояло развязать именно Итачи. Конечно же, он мог просто не обращать внимания на то, что произошло, забыть все, как страшный сон, и просто идти дальше, наслаждаясь наконец-то наступившим спокойствием, но он не мог… не мог так, когда все было лишь видимостью в то время, когда ему нужна суть. Возможно, во всем виновата его сущность Древнего, которая сердито ворчала внутри, пока ещё не требуя, но отчетливо намекая на то, что он просто не имеет права сидеть, сложа руки, раз уж ему была дарована сила менять и творить, да и напряженность последних дней не прошла бесследно, но Учиха и сам, ввиду особенности своего характера, не мог отмахнуться от того, на что предпочли закрыть глаза другие.
Он понимал, понимал все и всех. Родителей, которые были шокированы и измучены событиями и новостями последних дней. Старших Намикадзе, которые тактично отмалчивались о том, что произошло с их старшим сыном, и куда он пропал, и хлопотали вокруг Дейдары, словно чего-то боялись даже сейчас, когда все плохое осталось уже позади. Самого Дейдару, который улыбался родным и тревожно прижимался к нему, никак не решаясь начать важный разговор. Саске, который отказывался говорить и видеться с кем-либо, кроме него, а ведь Суйгетсу ежедневно оббивал порог его квартиры и звонил по нескольку раз на день, спрашивая о друге – все-таки связь повязанных между омегами была очень крепка, даже несмотря на то, что произошло. Даже Наруто понимал, хотя и не считал его исчезновение благоразумным поступком. И все же ему нужна правда. Наверное, это и было то самое свершение, ради которого боги наделили его сущностью Древнего – распутать клубок связей и понять место каждого, так сказать, звена в цепочке. И поэтому впервые в жизни Итачи было так сложно, но не потому, что он пока ещё не обладал достаточным количеством информации или же ему мешали какие-то личностные принципы и убеждения, а потому, что альфа чувствовал, что, как только все звенья соберутся, развязка не наступит, наоборот – это будет только начало.
Чайник вскипел, издавая протяжный свист, но Итачи с полминуты так и не двинулся с места, словно завороженный, смотря на клубы пара, которые, подымаясь, постепенно растворялись в воздухе. Эти клубы, как воспоминания, только они были бесцветными и обыденными, всего лишь молекулы воды в газообразном состоянии, в то время как огненные клубы биополя Намикадзе были настоящими, хищными, наполненными ненавистью и жаждой подчинения, опаляя воздух и моментально подымая температуру до удушливой отметки. Альфа путался в своих ощущениях, потому что не понимал, как одновременно можно отчаянно желать защитить от угрозы, атаковать агрессивную сущность, изничтожить то, что кажется чуждым этому миру, но при этом не сделать и шага вперед, потому что он не имел права вмешиваться в деяния этого нечто. Да, он сам – миф, всего лишь красивая легенда о том, что клан Учиха ведет свое происхождение от одного из Древних, чуть ли не бога, символ могущества и власти своего клана, иной, но Намикадзе… Боги! Почему за все это время он так и не смог понять, что внутри этого человека сидит зверь? Да, он предполагал, пусть это и было похоже на фантастику, что блондин – оборотень, но предполагать и видеть – это совершенно разные вещи.
Итачи тяжело поднялся, шумно выдохнув, а после, таки выключив газ, потянулся к навесному шкафчику, доставая оттуда чашку со смешной рожицей какого-то мультяшного персонажа и баночку с измельченными травами, которые ему посоветовал заварить Дей ввиду того, какова сложилась ситуация с Саске. Но все это – бросить в ситечко щепотку чая, залить его кипятком и поставить заварной чайник на стол – альфа делал на автомате, все ещё думая о том, а не ошибся ли он насчет Намикадзе? Да, предания об оборотнях считались всего лишь сказкой, потому что, в отличие от исторических упоминаниях о Древних, существование полулюдей не было подтверждено ни одним источником, но все же чем боги не шутят. Насколько знал Итачи, оборотни – это особый вид человеческих особей, которые в определенные периоды, зачастую связанные с полнолунием, теряли контроль над своей сущностью и превращались в зверя, в основном, в волка. Конечно же, то, что он видел, не совсем соответствовало легендам, но некоторые факты все же были, как говорится, на лицо.
Саске часто упоминал о том, что Намикадзе куда-то пропадает на некоторое время, после чего выглядит настолько усталым, будто тяжело работал несколько суток подряд без сна и отдыха, и Итачи даже укорил себя за то, что он не проследил периодичность и цикличность этих исчезновений, хотя, откровенно говоря, он сомневался в том, что они совпадали с фазами луны. Скорее, подоплекой пробуждения зверя было что-то другое, возможно, инстинкты, точнее, инстинкт спаривания, когда поблизости была, так сказать, подходящая самка.
Итачи мотнул головой: это как-то шло в разрез с его представлениями о жизни, потому что мужчин-омег нельзя относить к самкам только потому, что они вынашивают потомство, все-таки, как ни крути, они – мужчины, но, что приходилось признать, сущность Наруто осязала и воспринимала Саске именно как самку, свою самку. Бред чистейшей воды – вот что подумал Учиха, наполняя чашку горячим, дымящимся, ароматным чаем. Впрочем, были и другие признаки того, что Намикадзе – оборотень, и эти признаки он видел своими глазами: вытянувшийся зрачок на фоне оранжевой радужки, удлинившиеся клыки и ногти, звериное очертание биополя вокруг тела альфы – пожалуй, более чем достаточно для того, чтобы быть почти уверенным в своих догадках. Вот именно – почти, потому что все это не объясняло его собственные ощущения относительно Намикадзе и то, насколько громадной и невероятной была его сила.
