Это был плохой знак. Дейдара чувствовал, что что-то не так, что малыши беспокойны не потому, что они проснулись и требовали энергетику, а потому, что им что-то не нравилось, что им тоже плохо, и это вызвало просто панический прилив страха. Омега понимал, что срок в семь месяцев – это не тот срок, на котором обычно рожают, но у него ничто не было обычно, фактически, он весь этот месяц ждал, что что-то произойдет, что-то плохое, и это произошло, именно сейчас, когда его супруга не было рядом. Страх ещё больше усугублял его состояние, мешал нормально дышать, из-за чего блондин жадно хватал ртом воздух и с усилием выталкивал его обратно. Теперь дрожали не только руки или ноги, а и все тело, по которому, в прямом смысле этих слов, пот стекал в три ручья, но вновь-таки энергетического истощения он не чувствовал, чувствовал только жар, который, казалось, проник сквозь кожу и теперь обжигал его внутренности. Паника в этой ситуации была абсолютно неуместна, Дейдара это понимал, но совладать с ней не мог. Он боялся за малышей, не за себя, до себя ему уже несколько месяцев не было дела, только за своих мальчиков, которым он при любых обстоятельствах и любой ценой должен был дать жизнь.

Кое-как доковыляв до дивана в гостиной, Дейдара несколько минут усаживался на него, чувствуя, как при каждом движении живот буквально раздирает болью.

- Сейчас, мои хорошие. Сейчас, - шептал омега, концентрируясь на том, что он говорит, чтобы хоть как-то отвлечь себя от боли, волны которой пульсировали во всем животе, отдаваясь в ноги и на сердце, ритм которого рвано сбивался. – Сейчас папочка присядет, сосредоточится и свяжется с вашим отцом, - ему удалось занять более-менее приемлемую позу, хотя при этом блондин и не сидел, и не лежал, а тяжело привалился на правый бок, спешно подкладывая под живот подушки. – Итачи же у нас сильный, уже, думаю, почувствовал, что нам плохо и мчится сюда. А папочка-альфа у нас такой – в обиду никого не даст. Ой! – Дейдара вскрикнул, потому что кто-то из малышей пнул его так, что потемнело перед глазами. Блондину вообще показалось, что от такого толчка у него на животе лопнули и кожа, и мышцы, тем более что новая волна боли была намного сильнее, отчетливее и настырнее, будто нарочно указывая на то, чтобы промедление опасно, а ситуация критическая.

Дейдара, стиснув зубы и уцепившись одной рукой за край дивана, заставил себя не думать о боли, иначе он бы просто не смог связаться с мужем, применив ментальный зов, а связаться нужно, причем срочно, не медля, потому что омега чувствовал, что… теряет детей. Слезы текли по его лицу, на губах отчетливо ощущался привкус крови, диван под ним был мокрым и липким, но не от пота – похоже, у него отошли воды, но схваток не было, только боль. Раньше он был очень чувствителен к боли, даже обычный порез пальца казался ему целой катастрофой, но именно сейчас Дейдара был готов вытерпеть что угодно, лишь бы его не покинули силы, и он смог связаться с мужем, хотя, как он чувствовал, эти самые силы стремительно его покидали, ввергая в темень болевого шока.

Обычно, для того чтобы послать Итачи ментальный зов, он не прилагал никаких усилий, просто концентрировался на их связи Истинных и передавал своему альфе необходимые эмоции так, будто тот был рядом, перед ним, но сейчас это ему почему-то не удавалось. Омега банально не мог раскрыть свое биополе. Казалось, что его накрыло громадным колпаком, который и мешал ментальным виткам обрести силу, заставляя энергетику совершать замкнутый круг внутри него самого, причем и начало, и завершение этого круга было связано с энергетическим куполом в его животе. Дейдара пытался сконцентрироваться, взывал к своей сущности и требовал высвободить биополе, но все это напряжение, копошение, старание только вызывало дополнительную боль, на этот раз во всем теле, будто, с треском, рвались мышцы. Нет, не мышцы, а энергетические каналы. Вся его энергетика уходила на то, чтобы поддержать купол, чтобы не оборвать его связь с детьми, чтобы не причинить им вред, именно поэтому сил ни на раскрытия биополя, ни на ментальный зов у него не было. Ну, и пусть. Пусть его сила и энергетика текут в малышей, пусть рвутся каналы, пусть уплывает сознание – это все не важно, ведь он предвидел, был предупрежден, знал об этом, как и о том, что самостоятельно родить он не сможет, как и о том, что ему, скорее всего, не выжить. Сейчас главное не это. Главное – связаться с Итачи и попасть в больницу. На этом его миссия будет практически завершена, потому что он в любом случае оставит себе кроху сил на то, чтобы выдержать операцию и хотя бы разок взглянуть на своих мальчиков, а что будет дальше… Да, Дейдара понимал, что у него этого самого «дальше» не будет, но это не означало, что сейчас он должен опустить руки и не бороться.

- Ладно, - гортанно прохрипел омега, силясь подняться, - пойдем другим путем

Ему нужно было всего лишь привстать, протянуть руку и взять телефон, а там – одна кнопка и Итачи уже будет мчаться к нему, но это оказалось не так-то просто. Дейдара упирался руками в диван, но мокрые ладони скользили по обивке, локти подгибались, а каждый сустав ныл так, что, казалось, в него вгоняют раскаленные спицы. А ещё он не чувствовал ног, только легкое покалывание, будто те затекли, но колкость и судороги никак не хотели отступать. «К бесам ноги!», - мысленно подавил собственную панику блондин, вырывая из-под себя подушки и бросая их на пол, что помогло ему улечься на спину.

- А-а-а! – крик вырвался из его груди, а мир вокруг начал стремительно темнеть, при этом погружая омегу в огненную пучину боли, в которой уже все его тело разрывали спазмы, особенно живот, малыши в котором так и не успокоились, отчаянно, отстаивая свою жизнь, пинаясь. Только ощущение драгоценной жизни внутри себя заставило Дейдару отогнать спасительную темноту и, невзирая на тяжесть, боль и жжение в легких, снова уцепиться за реальность. Ему нужно… просто необходимо… хоть на изнанку вывернуться, но дотянутся до телефона. И омега потянулся, понимая, что подняться он просто не в состоянии, ведь все его силы уходили на то, чтобы поддержать целостность купола, ведь, если купол разрушится, малыши погибнут.

Рука была невероятной тяжелой, но при этом слабой. Дейдара видел, понимал, что, не будь он будто прикованным к дивану, он бы с легкостью дотянулся до столика, на самом краю которого лежал телефон, но даже пальцы, которые нужно было выпрямить, чтобы уцепиться за трубку, отказывались ему подчиняться. Совсем чуть-чуть, буквально несколько миллиметров, блондину даже удалось немного податься корпусом в сторону, чтобы точно дотянуться до стола, при этом, со слезами на глазах и кровоточащими губами, игнорируя лихорадочный жар, который расползался в нем, по нему и под ним. Кончики пальцев уже коснулись прохладной поверхности телефона, и омега, собрав все силы на последний рывок, потянулся к кнопке с цифрой один, понимая, что взять и поднести телефон к уху он просто не сможет, а Итачи хватит и безмолвия в трубке, чтобы понять, что что-то случилось, и в тот же момент раздирающая в клочья боль выгнула его тело, заставляя все мышцы конвульсивно сокращаться. На этот раз Дейдара не выдержал, отдавшись боли и тьме, с головой окунувшись в их омут, растворяясь в холодном жаре небытия и, задыхаясь, уходя на её глубину, где не было ничего, кроме лишающей сознания пустоты.

Тело омеги обмякло, рука безвольно обвисла, так и не дотянувшись до телефона, растрепанные волосы разметались по подушкам, грудь едва вздымалась, а очень слабые, дрожащие, нестабильные витки биополя с каждой секундной становились ещё тоньше, пока не рассеивались совсем. Лишь тонкая струйка темно-алой крови, скользнув по светлому краю дивана, тяжелой, первой каплей упала на ковер, блестящей бусинкой застыв на его высоком ворсе.

- Фугаку-сама, уж простите, но это безрассудство, - возразил грузный альфа, показательно разводя руками. – Земли и рудники клана Юки были приобретены на аукционе на вполне законных основаниях и принадлежат компании уже десять лет, причем, - следующие слова мужчина выразительно подчеркнул назидательной интонацией голоса, - приносят немалую прибыль, поэтому отдавать их какому-то мальчишке… – и глава юридического отдела замолчал, тем самым давая понять, что он считает свои аргументы более чем вескими