По дороге он звонил то домой, то возлюбленному, но ему так никто и не ответил, что рождало в душе альфы не просто волнение, а уже страх за своего Истинного. В кабинете доктора Шиин он был через сорок минут, при этом нарушив не одно правило дорожного движения и получив несколько штрафов, но не это волновало альфу, а то, что Сай ушел как раз перед тем, как Орочимару ему позвонил, но дома, похоже, так и не объявился. Конечно, можно было предположить, что омега поехал к Кибе, это Гаара проверил в первую очередь, но Инудзука ответил, что они с Канкуро и их альфами сейчас в кафе (аловолосый решил подумать над этим стечением потом) и Сая не видели. Гаара был в безысходности, в растерянности, в гневе, волны которого он старался подавлять, чтобы сохранить здравость рассудка, а после прибег к последнему варианту, который нужно было использовать ещё в самом начале – к узам Пары и связи повязанных. По ментальному зову он должен был почувствовать хотя бы примерное местонахождение своего Истинного, а Наруто сразу же отозвался на его призыв и, как ощущал Собаку, уже ехал в его направлении, а после произошло что-то невероятное.
Его, в прямом смысле этого слова, швырнуло о стену какой-то кафешки, возле которой он учуял слабый запах своего омеги, а после на него накатила волна – страх, опасность, бессилие, паника, отчаянное желание сопротивляться и подавление этого самого желания более сильным рвением причинить вред, унизить, изничтожить, отомстить. Волны гнева вырвались наружу, рождая вокруг альфы хаотичные, насыщенные угрозой ментальные витки, от силы которых прохожие отпрянули в разные стороны, но самого Гаару это не волновало. Его Истинный в опасности, нет, его возлюбленный на грани, грани между жизнью и полным истощением, и именно поэтому он не имел права медлить. Сейчас альфу не волновало то, кто же напал на его омегу, главным было найти обидчика, надавить, разорвать в клочья, растоптать его сущность, искалечить тело, а уже после отвечать за последствия. Так бы и было, если бы Гаара не провел столько времени с Наруто, если бы он на себе не испытал, что такое жесткий контроль, если бы он так и не принял ответственность, если бы он до сих пор был прежним Гаарой, для которого вымещение гнева стало самым быстрым способом избавиться от давления собственной силы, но тренировки вместе со своим повязанным под далеко не снисходительным руководством Джирайи Сенджу научили его полному контролю, поэтому Собаку на ходу вызвал полицию и скорую, понимая, что это необходимо.
Нить ментального зова вела его, тянула за собой, и, чем ближе он был к возлюбленному, тем сложнее было себя контролировать, потому что сейчас он пропускал все эмоции и ощущения своей Пары через себя, в ответ пытаясь послать подтверждение своей близости, но омега будто выпал из этого мира, замкнулся в сфере собственных чувств и больше не отзывался на их связь. И он его нашел, почувствовал, ощутил, учуял, а после оказался в полутемном переулке, сразу же, по светло-синим волосам, узнав того, кто осмелился причинить вред его возлюбленному. Дальше Гаара действовал по наитию сущности, понимая, что за свой поступок, за уничтожение сущности человека, ему придется ответить, но это было мелочью по сравнению с тем, что только что пережил его омега. И Гаара укорял именно себя, потому что не смог защитить, и хотел отдать Саю все свои жизненные силы, всего себя, и не только Саю, а и их малышу.
Он был потрясен этой новостью, и только необходимость помочь возлюбленному удержала его от того, чтобы не добить Хаюми Сина окончательно, ведь тот не просто угрожал его Истинному, он угрожал и их ребёнку, двум самым дорогим ему людям. И из-за чего? Из-за мести и злобы? По крайней мере, именно это он почувствовал со стороны альфы. В тот миг он ещё не мог осознать, что его Истинный носит под сердцем их дитя, эта новость была воспринята, но не осмыслена до конца, поэтому все его силы были направлены только на то, чтобы поддержать Сая и ребёнка до приезда скорой, но первым на месте оказался Наруто. Именно друг остановил его в шаге от бесповоротного, необдуманного поступка, когда он решил, что две жизни ценнее одной, его жизни, помог выпутаться из сети отчаянья, обрести ясность разума, взять под контроль инстинкты сущности, подняться и продолжать бороться ради своего омеги и ребёнка. И потом альфа осознал, но это счастье было горьким, потому что он не только не мог почувствовать свое дитя, но и Пару свою едва-едва ощущал из-за того, что тот был сильно истощен, но все равно, внутри, там, где обитала его сущность, медленно растекалось приятное тепло радости отцовства. А дальше события сменялись с ошеломляющей скоростью, и Собаку вновь был благодарен другу, который занялся волокитой, позволив ему все время быть с возлюбленным.
Только когда перед его носом захлопнулась дверь палаты, в которую определили Сая, Гаара, чтобы отогнать от себя тревожные мысли, включился в ситуацию, желая знать ответ на очень простой вопрос: как Хаюми Син оказался на свободе? В полиции ему объяснили, что альфу выпустили за примерное поведение на три месяца раньше, хотя сам аловолосый склонялся к тому, что в этом деле не обошлось без вмешательства главы клана Хаюми, после чего он задал очередной вопрос: почему об этом не были извещены опекуны Хаюми-Акаши Сая? В полиции виновато пожали плечами и пообещали разобраться в этом инциденте, а после принялись за него самого. Фактически, ему вполне законно могли предъявить обвинение по превышению мер необходимой обороны, и они бы предъявили, если бы рядом вновь-таки не было Наруто. Да, Намикадзе знал, что делать в подобной ситуации, знал, какими фактами оперировать, какие аргументы наводить, и как повернуть ситуацию в свою пользу. В общем итоге, выпустили их из участка через три часа, и, как уверял Наруто, максимум, что грозит Собаку, это штраф и компенсация, поскольку Хаюми Син был виноват не просто в умышленном нападении на омегу и нанесении ему ментальных, физических и психических травм, а и в угрозе жизни именно беременному омеге связанному узами Пары, о чем был прекрасно осведомлен, так что Намикадзе заверял, что дело будет выигрышным для них, поскольку сами Хаюми, скорее всего, во избежание позора лишний шум подымать не будут. А после они отправились в больницу, поскольку его сущность никак не могла успокоиться, желая убедиться, что с её второй половинкой, а так же с её плотью и кровью, все в порядке.
Несмотря на довольно позднее время, свет горел во всем особняке, выдавая тревогу своих обитателей. Гаара нахмурился, уже сейчас предчувствуя, что от расспросов, вопросов и требований ему так просто не отделаться, в то время как ему хотелось просто немного тишины и спокойствия, которые, кстати, были так необходимы и его беременному омеге.
- Сай, - заглушив мотор, Собаку очень деликатно прикоснулся к возлюбленному ментально, - может, тебе все-таки стоило остаться в больнице?
- Нет, - ещё слабо, но достаточно уверено ответил омега, который сидел на переднем сидении, - хватит с меня больниц. Хочу домой
- Хорошо, - Гаара вздохнул, но выбрался из машины и пошел открывать боковую дверцу. Не нравилось ему это решение возлюбленного, который категорично отказался оставаться под наблюдением врачей, хотя те настаивали, мотивируя свои рекомендации тем, что биополе омеги было слабым, не восстановленным, испещренным мелкими разрывами, а также его особым положением, но Сай был непререкаемым. Доктор Шиин, который сразу же оказался возле своего пациента, передав дела коллегам, заверил его, что с ребёнком все в порядке, энергетически купол не пострадал, и угрозы выкидыша нет. Очень сильный малыш – резюмировал доктор, просматривая энергограмму пациента и купола, что удовлетворило омегу, с поспешным решением которого альфа был не согласен, хотя и мог его понять.
Гаара помог любимому выбраться из машины, но тот был ещё слишком слаб, чтобы передвигаться самостоятельно, поэтому альфа подхватил омегу на руки и уверенно направился к дому. Он думал, что Сай начнет возмущаться, противиться и доказывать, что он в состоянии идти сам, но омега только прижался к нему плотно, уткнулся в основание шеи, медленно дыша, уцепился пальчиками в рубашку и затих, позволяя альфе по ниточке вливать в него энергетику.
