- Мне нужно подумать, - рассеяно ответил омега, стараясь не смотреть доктору в глаза, потому что в уголках его собственных скопились слезы бессилия и отчаянья – он снова не может защитить своего ребёнка, только на этот раз от самого себя

- Подумайте, Сай-кун, - решил подбодрить омегу Орочимару, отчасти понимая причину его смятения, - поговорите со своим альфой, не спешите принимать решение, опираясь только на внешний вид ситуации, которая сложилась вокруг вас, - Шиин надеялся, что его завуалированные слова будут поняты правильно, к тому же, он рассчитывал на благоразумие Акаши и делал ставку на его омежьи инстинкты. Да, за свою врачебную практику он видел очень много беременных, и Сай не казался ему тем, кто легкомысленно относится к потомству, тем, для кого ребёнок – это всего лишь досадное недоразумение, тем, кто способен убить свое дитя, но в то же время он прекрасно знал, что паника, отчаянье, шок очень часто толкают людей на необдуманные поступки, которые после становятся ещё большим ударом. К тому же, он частично был осведомлен о ситуации в этой Паре: омега не разведен, альфа помолвлен, от Сая отказалась семья, некоторые родственники Гаары этот союз не одобряют, Акаши, фактически, заложник морали и принципов общества в особняке Собаку, - так что назвать её благоприятной он никак не мог.

- Да, спасибо, доктор, - брюнет поднялся и даже заставил себя улыбнуться брюнету той самой, отточенной вместе с годами притворства улыбкой, фальшивой. – Думаю, загляну к вам на днях

- Всего доброго, - Орочимару кивнул, а после сопроводил омегу долгим взглядом, пока за ним не закрылась дверь. Шиин ещё раз просмотрел довольно толстую медкарту своего пациента и нахмурился: многие после знакомства с ним считали его слабым, потому что таковым ощущали его биополе, но на самом деле омега всего лишь скрывал его истинную силу, пусть это было не только не профессионально, но и не честно по отношению к людям, но ему, для работы, как убеждал себя ученый, это было необходимо. Только что он почувствовал фальшь в напускном спокойствии омеги, его улыбка была безупречной, вежливой, но ничего не выражающей – за ней он просто спрятал свои страхи. Орочимару не знал, чего именно боится Акаши, но он курировал этого омегу с первого дня его пребывания в клинике, владел ситуацией, наблюдал и делал выводы, а ещё полагался на свою интуицию.

Откинувшись на спинку кресла, Орочимару тяжело вздохнул: он столько раз запрещал себе вмешиваться в дела других, особенно пациентов, отгораживался от проблем и переживаний тех, кому он начинал симпатизировать, заставлял себя думать как профессионал, врач, человек, исполняющий свои обязанности, и каждый раз сдавался. Только богам позволено менять и вершить судьбы людей, он же, не преследуя никаких корыстных целей, просто хотел быть полезным обществу, хотел оставить после себя след, раз уж о нем не будут вспоминать дети и внуки, хотел, пусть это и будет кощунством, вершить. Именно из-за этого, его явного небеспристрастия в делах врачебных, он до сих пор так и оставался рядовым доктором, который мечтал доказать всем светилам науки, что нетрадиционная медицина заслуживает особого внимания в гинекологии, но это были лишь мечты, его личные наблюдения и исследования, а сейчас перед ним реальная ситуация. Ещё немного поразмыслив, омега сделал выбор в пользу интуиции сущности, которая уверенно и в какой-то мере отчаянно твердила о нестабильности ситуации, и, найдя в записной книжке рабочий номер Собаку но Гаары, набрал его на телефоне, решив и не вмешиваться кардинально, но и подтолкнуть эту пару в нужном направлении.

Впервые за последние несколько лет он чувствовал себя по-настоящему живым, более того, все предыдущие годы казались ему блеклым существованием, потому что он просто волочился, по инерции двигаясь вперед, стараясь не оглядываться назад и предпочитая смотреть себе под ноги, потому что смотреть людям в глаза он боялся. Сейчас же он шел с высоко поднятой головой, улыбаясь открыто и искренне, наслаждаясь теплом майского воздуха, любуясь зеленью центрального городского парка, чувствуя вкус жизни вместе с рожком ванильного мороженого густо политого шоколадом. Его правую ладонь сжимала крепкая, слегка мозолистая, теплая рука – мягко, аккуратно, изредка проводя пальцами по гладкой коже. Ему улыбались в ответ, иногда смущенно, иногда радостно, иногда недоуменно, иногда непонимающе. Его, когда им удавалось найти безлюдный уголок, целовали, в обе щеки – громко, звучно, крепко, в губы – нежно, ласкающе, страстно, а после обнимали, прижимали к себе, вдыхали его запах, и в такие моменты он чувствовал себя самым счастливым человеком на земле, омегой, принадлежащим своему альфе. Да, сейчас они были не в самом лучшем положении: незаконченный ремонт, дорогостоящее лечение, счета и оба безработные, - но, невзирая на все это, они, вместе, были счастливы.

День выдался теплым, погожим и солнечным, поэтому они решили прогуляться в парке, так сказать, устроить себе свидание, которых у них, как таковых, практически не было из-за постоянной вереницы бытовых проблем, хотя, ещё месяц назад он ни за что не согласился бы открыто выйти на люди, тем более, с таким красивым и статным альфой, рядом с которым он чувствовал себя ещё более ущербным, но не теперь. Теперь они шли, взявшись за руки, по аллее, направляясь к большому фонтану, и он без опаски смотрел людям в глаза, даже голову изредка приподнимал горделиво, когда замечал, с каким восхищением другие, свободные, омеги смотрят на его альфу. Ещё бы: высокий, широкоплечий, мужественный, с зачесанными назад пепельными волосами и притягательными глазами с фиолетовой радужкой, но, увы, для других, повязанный, меткой истинности. Да, в ту ночь, когда у него началась течка, Хидан смог его пометить, причем меткой Пары, именно той меткой, которая сейчас пульсировала в его биополе и которая останется там до конца его жизненного цикла.

Сперва Киба был настолько окрылен этим, воистину судьбоносным, событием, что не мог думать ни о чем кроме того, что теперь они настоящая пара, к тому же, течка длилась четыре дня, и им обоим было не до размышлений, а вот после пришло осознание. За все то время, что они были вместе, Хидан пытался пометить его неоднократно, но все его усилия были тщетными, что, после того, как открылась правда, натолкнуло омегу на мысль, что в этом виноват именно он. Он не раскрылся пред своим альфой до конца, не отдал ему свое сердце целиком и полностью, не откликнулся сущностью, не признавал их явную связь с Хиданом, все ещё, пусть и отгораживаясь от этого, считая, что его Пара – Пейн. Фактически, не осознавая этого, он день за днем рушил их связь – вот почему альфа не мог поставить на нем метку. Естественно, Хагоромо он о своих догадках не говорил, да и, в принципе, не стоило заострять внимание на плохом в то время, когда у них самих все, наконец, начало налаживаться.

- Давай присядем у фонтана, - попросил Киба, чувствуя, что ещё несколько минут пусть и неспешной прогулки и Хидану придется нести его до машины на руках

- Давай присядем, - низко прорычал альфа, резко притягивая его к себе и одной рукой приобнимая за талию

- Хидан, ты чего? – изумился омега, ощущая, как биополе возлюбленного плавно окутало его своими нитями и как в тот же момент оно ощетинилось относительно остальных

- Этот альфа посмотрел на тебя, - недовольно проворчал Хагоромо, настороженным взглядом провожая мужчину примерно его же возраста, свободного альфу в дорогом деловом костюме, о чем-то оживленно разговаривающего по телефону

- И что? – ещё больше удивился Киба, тоже посмотрев мужчине вслед. Да, альфа был неплох собой, к тому же, не почувствовать его силу и властность, не понять то, что он – влиятельный и успешный человек, было просто невозможно, но это всего лишь прохожий, один из многих, которых они встретили в парке, поэтому омега и не мог понять, почему его Истинный так отреагировал на этого мужчину. Так конкурирующе.

- Он посмотрел на тебя с явной заинтересованностью, - сдерживаясь, медленно, будто разделяя каждое слово запятой, ответил Хидан. – Оценивающе, - альфа фыркнул, когда мужчина скрылся за поворотом, и недовольно нахмурил брови, теперь ещё более пристально рассматривая тех, кто проходил мимо них