- Хидан… - просипел Киба, безвольно утыкаясь лбом в его широкую спину. Он чувствовал вокруг себя ментальный кокон любимого альфы, ощущал его тепло и даже ту ниточку энергетики, которую им удавалось поддерживать раньше только во время близости. Он не понимал, что случилось, может, он просто был слишком открыт и ослаблен, чтобы думать и сопротивляться, но одно ощущение было намного ярче других, такое живое, трепетное, настоящее, приятное, что омега проникся им настолько, что даже на несколько секунд выпал из реальности, и пришел в себя только тогда, когда вновь услышал бесцветный голос рыжеволосого.
- Пусть омега сам решает, - небрежно бросил Пейн, но при этом уголок его губ победно приподнялся вверх, - ведь он сам утверждал, что мы – Пара
- Нет, - таки найдя в себе силы, Киба отпрянул от своего альфы и сделал шаг в сторону и вперед так, чтобы снова предстать перед Пейном, но на этот раз без тени страха и сомнения, потому что теперь за его спиной был тот, к кому он испытывал настоящие чувства. – Моя пара – это Хидан, а на ваш счет я просто ошибся, - омега кривовато улыбнулся. – Ущербный – что с меня взять, - он замер, ожидая от столь непредсказуемого человека, который, похоже, был слишком уверен в своих силах и привык получать все желаемое, чего угодно, он даже видел, как опасливо сузились глаза с фиолетовой радужкой, и чувствовал негодование в биополе альфы, но все произошло быстро и просто, по крайней мере, без ментального противостояния
- Тогда убирайтесь, - фыркнул Пейн, полностью сворачивая свое биополе. – Оба, - да, терять хорошего сотрудника было неприятно, но, в конце концов, незаменимых людей нет, как, впрочем, и любовников. То, что он проявил интерес к омеге, было всего лишь его прихотью, поскольку он, и правда, был слегка удивлен столь разительными переменами в парне, но и бороться за него он не собирался, потому что, как ни смотри на эту ситуацию, омежкой он бы насытился за месяц-другой, а проблем прибавилось бы на год вперед. Единственное, что омрачило его настроение, это задетая гордость, ведь он слишком хорошо усвоил свой первый болезненный урок, который закончился воистину вещими словами – «ты был моей ошибкой, которую я больше никогда не повторю».
- Пойдем, - как только Пейн ушел, Хидан резко ухватил его за руку и буквально вытолкал из кафе. Киба чувствовал, что его альфа пребывает в сумятице, что в нем бурлит слишком много чувств, что было более чем необъяснимо, ведь пепельноволосый всегда казался ему стеной, за которой можно скрыться от чего угодно. Теперь же он понял, что Хагоромо, пусть он и альфа, такой же человек, как и он, и, соответственно, ничто человеческое ему не чуждо, в том числе и переживания. И вот, только теперь, когда они вышли на улицу, Инудзука осознал все, в том числе и последние слова Пейна: Хидана уволили, и это была его вина.
- Прости, - виновато прошептал Инудзука, покорно склонив голову. – Я просто нашел твои документы, увидел адрес и не смог не приехать, чтобы убедиться, а получилось… - шатен вздохнул, потому что у него никак не получалось подобрать слова, чтобы сказать, как же ему жаль и какой же он дурак, потому что сомневался до последнего момента. А если бы Хидан не появился в столь ответственный момент? Если бы он поддался отголоскам прежних чувств, которые, оказывается, и чувствами-то не были? Если бы выбрал Пейна? Да, может, они с рыжеволосым и Пара, хотя именно сейчас омега в этом сильно сомневался, но он любит Хидана, более того, готов об этом ему сказать.
Он поднял голову и даже открыл рот, чтобы произнести, пожалуй, самые важные слова в своей жизни, но тут его нагло, напористо, неистово и жадно заткнули поцелуем, целуя глубоко, обнимая крепко, опутывая ментальными нитями, от которых исходил дурманящий голову и лишающий воли жар желания.
- Едем домой, - оторвавшись от губ омеги, шепотом произнес альфа, улыбаясь непривычно радостно и счастливо
- Но… - хотел было возразить Инудзука, так как даже сквозь томную пелену ответного желания, когда внизу живота все сладостно замерло, посылая по телу волны возбуждения, он был удивлен и даже обеспокоен столь, как для пепельноволосого, невменяемым и окрыленным состоянием мужчины
- Потом, - отмахнулся от возражений шатена Хидан, после чего, вновь нетерпеливо ухватив его за руку, поспешил к своей машине. Кибе оставалось только последовать за своим альфой, надеясь на то, что дома он действительно получит объяснения, и не только по поводу странной эмоциональности Хагоромо, хотя в данный момент он тоже чувствовал себя странно, вновь ощущая пусть и слабое, но то самое, яркое, живое и трепетное, что, собственно, и стало подоплёкой его выбора.
========== Глава 29. Часть 2. ==========
В ресторане было людно и шумно, и, честно сказать, Орочимару сейчас с большим удовольствием заперся бы в своем кабинете и отобедал стандартным меню больничной столовой, оставшись наедине с собственными мыслями и отдохнув хотя бы ментально, но ситуация вынудила его прийти сюда и разделить минуты спокойствия со своей любовницей. Да, странное слово – любовница, как для омеги, который всю свою жизнь делил постель преимущественно с мужчинами-альфами, но, признаться, отношения с женщиной, а именно с Учиха Гурен, не были ему в тягость, по крайней мере, не в физическом или ментальном плане.
Вяло поковырявшись вилкой в салате, мужчина заставил себя проглотить мидию, не разжевывая, чтобы не ощущать на языке этого приторного вкуса. И так было не только с мидиями. В последнее время любая пища утратила для него все остроты и всё разнообразие своих вкусов, став постной и отвратной, и Шиин, как врач, прекрасно знал, что это следствие ничего иного, как депрессии. Да, он оставался все тем же, неукоснительно выполнял свою работу, общался с приятелями и знакомыми, трудился над своими исследованиями, в том числе и феноменальной беременности Учиха Дейдары, даже лаборанта себе нового взял, безмозглого, как по его мнению, омегу, но все это он делал машинально и без особого энтузиазма. Делал только потому, что жизнь продолжалась помимо его воли.
- Ты чем-то обеспокоен? – участливо спросила Гурен, которая, как альфа, просто не могла не заметить и не почувствовать унылость состояния своего любовника. Честно сказать, тусклый взгляд её партнера тревожил альфу, которая в свои почти 40 была успешной женщиной и бизнесменом, уже прославившись на весь мир, как экстравагантный и эпатажный кутюрье, хотя, судя по её характеру, на первый взгляд, тяжело было даже предположить подобное. Несмотря на то, что она владела множеством магазинов и бутиков по всему миру, а так же несколькими модельными агентствами, сама альфа предпочитала темные тона в одежде и строгость во внешнем виде в принципе. Вот и сейчас женщина была одета в кофейный деловой костюм и высокие, но легкие сапоги в тон золотистой сумочке. Украшения, как и макияж, брюнетка тоже не жаловала, дополнив свой образ только брошью в виде полного бутона камелии на лацкане пиджака и слегка подведя глаза, придав им ещё большей выразительности. Да, она не ощущала недостатка внимания со стороны омег, да и альф тоже, и не стыдилась своих особых пристрастий в сексе, но ещё ни для кого она так не старалась быть заметной, интересной и привлекательной, как для Орочимару, невнимательность которого и задевала её женское самолюбие.
- Нет. Всего лишь рабочие неурядицы, - омега подумал, что стоило бы улыбнуться брюнетке в ответ, проявить хотя бы благодарность за её внимание, но он и так знал, что улыбка получится фальшивой, поэтому просто мотнул головой, тем самым показывая, что вины альфы в его тусклом настроении нет. Хотя, тут он тоже слукавил, потому что присутствие Гурен его действительно угнетало. Нет, он не ощущал ментального давления, и ему не было дискомфортно в её обществе, омега просто корил себя за слабость, обман и притворство, то, что он сам презирал в других.
После ухода Кабуто он несколько дней был сам не свой, даже больничный взял, поскольку понимал, что в таком состоянии свои прямые обязанности он исполнять не сможет, но и вечно отгораживаться от правды было бы глупо. Да, он любил этого бесчувственного бету, который своим уходом нанес ему сейчас уже ноющую тупой болью рану, хотя, не сколько уходом, столько словами, произнесенными перед тем, как за ним захлопнулась дверь, причем любил до сих пор и даже сомневался в том, что сможет ещё когда-нибудь полюбить ещё раз, но прошлое, коим теперь для него и был Якуши, нужно было отпустить. Опять. Да, опять, но почему-то в этот раз было во стократ больнее, чем почти 60 лет назад, когда он стал жертвой насильника и был отвергнут женихом. Что-то не позволяло ему отпустить бету и двигаться дальше, что-то, чему омега не мог найти объяснения, хотя, пожалуй, он просто отказывался признаваться себе в том, что это были неверие и надежда.
