- Спи уже, - альфа собственнически прижал шатена к себе, - мой омега

- Спокойной ночи, - спешно ответил Киба, так как понятия не имел, о чем ещё можно поговорить с альфой, лежа с ним в одной постели, и вообще – все было непривычным и странным, особенно слова «мой омега», от которых внутри шатена распространялось приятное, легкое тепло.

Сперва Киба не знал, куда деть руки, которые, казалось, впервые в жизни ему мешали, но после оказалось, что им довольно-таки удобно у альфы на животе. После он никак не мог привыкнуть, что у него под головой не подушка, а плечо мужчины, которое, впрочем, было не менее удобным, так что, похоже, и с этим проблем тоже не возникло. А вот с ощущением чужого тела и тепла рядом было проблематичней: хотелось отстраниться от этого жара, который ещё и источал головокружительный запах, и в то же время хотелось прижаться ещё ближе, чтоб прям и миллиметра между их телами не осталось. В итоге, потерзавшись двоякими мыслями и смутными сомнениями, Киба таки успокоился, придя к выводу, что рядом с этим мужчиной ему тепло, уютно и комфортно, к тому же, запах альфы вновь показался омеге похожим на тот, который он учуял в день своей первой течки, но снова-таки не таким же, а именно похожим. Запах был приятным и в какой-то мере родным, не слишком резким, притягательным, успокаивающим и заманчивым, то есть таким, каким и должен пахнуть его альфа.

========== Глава 14. Часть 1. ==========

Итачи невозмутимо сидел в кресле, едва заметно улыбаясь и тщательно удерживая вокруг себя несколько ментальных щитов, о которые, то и дело, ударялись гневные ментальные витки взбудораженного альфы. Честно признаться, таким своего друга, то есть взвинченным и на эмоциях, Учиха не видел никогда, даже в те моменты, когда Сасори давал слабину: энергетика красноволосого альфы ещё никогда не выплескивалась так хаотично, превращаясь в сумбурное нечто, которое тот не мог контролировать, но сегодня все было до категоричности наоборот.

Когда Акасуна позвонил ему вчера, в прямом смысле ночью, бессвязно и сбивчиво пытаясь о чем-то рассказать и что-то до него донести, брюнет, признаться, на него слегка прикрикнул, будучи обеспокоенным за друга, голос которого даже по телефону казался натянутым и обрывистым, в голосе которого плескалось непривычно много эмоций, но, уловив, а после и поняв суть, Учиха тоже поддался чувственному порыву, от которого Дейдара пришел в легкое недоумение, а сам альфа ощутил замешательство. Пожалуй, Итачи в пору было бы корить себя, ведь друг обратился к нему со столь щепетильной проблемой, в который он, руководствуясь собственными мотивами, нашел свою личную выгоду, но брюнет этого не делал, и не потому, что забыл о таком понятии как совесть, а потому, что действительно был рад за друга, ситуация для которого хоть и сложилась проблемная, но все же была приятна в своих хлопотах.

- Нет, боги определенно издеваются надо мной, - продолжал свой страстный монолог Акасуна, расхаживая по кабинету взад-вперед. – Я даже и не знаю, расценивать это, как дар, или же, как новое испытание. Я понимаю, что за свои прошлые прегрешения достоин и более изощренных пыток, но это все-таки переходит все границы, - альфа остановился посреди комнаты, точно за молчавшим до этих пор собеседником, и натянуто выдохнул. – Не могу успокоиться: как подумаю об этом мальчике, так никакие ментальные блоки не помогают, а от подавляющих только мутит и в сон клонит

- Присядь, Акасуна, - в легком повелительном тоне сказал брюнет, ментально слегка подтолкнув друга в нужном направлении, то есть, к его рабочему креслу, - иначе обговорить сложившуюся ситуацию мы точно не сможем

- А что тут обговаривать?! – альфа снова поддался эмоциям, от чего его биополе резко взметнулось, заполняя мощной энергетикой, которая в буквальном смысле вибрировала струнами негодования, весь кабинет. – У меня в распоряжении всего какая-то жалкая неделя, за которую я должен придумать и организовать спасение мальчика!

- Акасуна! – прикрикнул Итачи, слегка повернув голову и одарив друга пронзительным взглядом глаз с алой радужкой, а после уже спокойно добавил. – Поскольку я здесь, то мы сперва должны все обсудить, а после вместе, слышишь, вместе принять соответствующие решения

- Знаешь, Учиха, - биополе красноволосого свернулось резко, с откатным ветряным потоком, вмиг стабилизировавшись и сжавшись в плотное кольцо, - это жутко, - Сасори, обуздав свою сущность, таки присел в рабочее кресло, точно напротив брюнета и невольно отвел взгляд, ощущая более сильного альфу. – Не знаю, как ты с этим справляешься, но эта твоя клановая способность, на мой взгляд, не дар, а бремя, которого ты не заслужил

- Что ж, даже боги порой бывают нерациональны и подвластны порывам, - Итачи как-то загадочно улыбнулся, его глаза вновь приобрели свой естественный цвет, а биополе мерно свернулось, став слегка клубящимся энергетическим фоном вокруг альфы. – Твое виденье ситуации, друг, - резко сменил тему разговора брюнет, точнее, акцентировал внимание на проблеме более насущной, чем предназначение его способностей

- Думаю, Момочи либо сам догадался, что я – альфа, либо проследил мою родословную, - Сасори откинулся на спинку кресла, почувствовав, что ему, и правда, стало легче, что излишки его разбушевавшейся энергетики будто испарились, оставив после себя тишь да гладь, хотя, на самом деле, они всего лишь были рассеяны ментальной волей Учихи, мощи которой красноволосый поражался и по сей день. – Омега, в данном случае, выступал всего лишь как инструмент для достижения целей Забудзы, и этот человек, а я в этом уверен, даже не предполагал, что я так проникнусь мальчиком, хотя, честно сказать, он довольно умело обернул ситуацию в свою пользу

- Помнится, ты твердил, что твой омега – Дей, - Учиха слегка лукаво прищурился, но в этой фразе не было укора или поддевки, только констатация факта, который должен был разрушить сам Акасуна, в первую очередь для себя

- Да, это так, но… - Акасуна устало прикрыл глаза, под которыми были едва заметны тени бессонницы, и, слегка путаясь в своих мыслях, попытался объяснить. – Понимаешь, Итачи, с Деем это было как-то не так, то есть я осязал его как омегу, которая мне подходит, мои чувства к нему были глубоки и неподдельны, но то, что я ощущаю сейчас в разы сильнее, - красноволосый в полуулыбке хмыкнул, осознав, что он только что сказал о своих чувствах к блондину в прошлом времени, которые, естественно, никуда не исчезли, но теперь превратились в уважение, желание защищать и заботиться об этом омеге, но как о друге, не более. – Я не говорю, что уже безоговорочно и бесповоротно влюбился в этого мальчика, даже в какой-то мере чувствую себя извращенцем, ведь он, кажется, ровесник Саске или и того младше, но вот здесь, - альфа прикоснулся ладонью к груди, - так болит и ноет, когда я думаю о нем, что контролировать свою сущность становится просто невозможно. Она бунтует и требует своего омегу, а мозг отчаянно твердит, что мой омега – шлюха, матка, которой дали имя, и от этого в груди ещё и жжет, а сам я схожу с ума от ревности

- Не стоит делать поспешных выводов, - рационально предложил Итачи, в какой-то мере понимая друга, ведь связь Пары порой действительно бывает болезненной, особенно, если Истинные разлучены и не могут признать право друг на друга на ментальном уровне. – Ты же сам сказал, что запах у омеги был чистым, от него не пахло альфой и на нем не было метки, так что оставим этот вопрос на потом, когда мальчик будет в безопасности

- Но у него есть имя, - выравниваясь, резко возразил Акасуна, биополе которого снова дрогнуло. – Тебе ли не знать, за что маткам дают имя, а его ещё и означает «чистый»

- Ты же не собираешься от него отказываться? – легкое беспокойство скользнуло в голосе Учихи, а его биополе «ощетинилось», вновь готовое подавить очередной ментальный порыв друга

- Нет, - твердо, уверенно, обдуманно и категорично заявил красноволосый. – Моя главная цель – вырвать мальчишку из лап Забудзы, а об остальном я подумаю позже. К тому же, - Сасори слегка помедлил, думая говорить другу или же нет о столь пикантном факте, но все-таки решил сказать, предположив, что скрытность в данный момент абсолютно не уместна, - у Хаку скоро течка. Я просто не мог не почувствовать это, как и Момочи не мог обойти данный факт, чтобы оказать на меня ещё большее давление