- Вы… вы не виноваты, - это все что сейчас мог сказать Киба, будучи ошарашенным и до едва удерживаемых слез пораженный рассказом. – Это все война и приказы свыше

- Нет, - категорично возразил альфа, и его биополе дрогнуло, резко взметнулось, выплеснуло просто невероятное количество энергетики, которая тут же развеялась, не причинив вреда омеге. – Я просто оказался слаб и беспомощен, слеп, в конце-то концов, просто инструмент, безродная игрушка, которой манипулировали ради достижения собственных целей. Я – трус, - на несколько минут повисло гнетущее молчание. Мужчина замкнулся, свернув свое биополе, а Инудзука просто не мог подобрать слов, ведь что можно сказать, как можно утешить человека, какими доводами оправдать его действия, если сам пепельноволосый не желал отпускать эти воспоминания и тем более не хотел сбрасывать из себя груз вины за содеянное

- Ну, да ладно, - Хагоромо будто очнулся и совершенно иным, уже привычным, слегка пристальным взглядом посмотрел на шатена. – Ты-то, мелкий, как? Лечение хоть помогает?

- Вроде как, - Киба не хотел говорить на эту тему с мужчиной, но не потому, что тот был альфой, а потому, что он не хотел обременять этого человека своими проблемами, не хотел ему доверяться, сближаться с ним, все ещё опасаясь, что в этой якобы заботе и дружелюбности есть какой-то подвох, хотя, возможно, были и другие причины, которые омега сам пока не хотел признавать

- Это хорошо, - Хагоромо вздохнул и поднялся. – Я пойду, ладно? – шатену показалось странным, что мужчина спрашивает у него разрешения покинуть его квартиру, будто надеется, что ему в этом откажут, что задержат, что позволят остаться, но Киба в ответ уверенно кивнул

- Да, идите, - Инудзука отвел взгляд и на секунду прикусил нижнюю губу. – Было приятно с вами пообщаться

- Тогда я приду ещё? – с некой надеждой спросил Хагоромо. – Может, завтра?

- Приходите, - пробубнил Инудзука, едва заметно кивнув. – Только мне завтра на первую смену, так что дома буду не раньше шести вечера

- Договорились, - альфа учтиво поклонился, выражая свое уважение хозяину дома. – Спасибо за ужин. До завтра

Киба не стал провожать своего гостя, он просто не мог сдвинуться с места, все ещё будучи под впечатлением от услышанного и в какой-то мере опасаясь смотреть бывшему корпуснику в глаза, будто в них он мог бы увидеть то, что что-то бы изменило в его жизни, а перемен Инудзука не хотел, боялся и их самих, и неизбежных последствий.

Входная дверь хлопнула, и шатен облегченно вздохнул. Нет, ему не была неприятна компания этого мужчины, наоборот, ему понравился этот вечер, было приятно вновь ощущать себя живым и кому-то нужным, хотя бы на пару часов забыть обо всех своих проблемах и быть нормальным, чувствовать себя полноценным омегой, вот только что-то гложило Кибу, какое-то сомнение снедало его изнутри, которое и не позволило разрешить пепельноволосому остаться ещё хотя бы на час. Невольно перед глазами всплыл образ мальчишки из рассказа корпусника – каштановые волосы, карие глаза, омежка – и Кибе вмиг стало все понятно, причем понятно до боли и душащих слез. Похоже, в нем Хидан просто видел замену этому мальчику, помогал ему, стараясь загладить свою вину перед этим омежкой, таким способом пытался приуменьшить свой грех перед богами, и что самое обидное, что альфа видел в нем не Инудзуку Кибу, а того, неизвестно шатену омежку, которого мужчина не смог спасти.

Киба согнулся и обхватил голову руками: когда же эта череда боли и разочарований наконец-то прекратится? Когда же, наконец, он встретит человека, которому сможет доверять? Когда богам надоест испытывать его? Когда он таки будет счастлив? Ненавидел ли он Хидана? Пожалуй, нет, но и заменой утраченного Инудзука быть не хотел, не хотел, чтобы, смотря на него, альфа видел другого, того, кто с одного взгляда покорил сердце корпусника, чего ему самому, похоже, сделать было не дано.

Темари сидела на диване в длинном махровом халате, поджав под себя ноги, и мелко вздрагивала каждый раз, когда по дому прокачивались отголоски мощных ментальных волн. Окна в гостиной уже заменили, осколки и грязь убрали, мебель поставили на место, но атмосфера уюта так и не вернулась в дом, постоянно нарушаясь всполохами необузданной силы и животным страхом блондинки. Канкуро пришлось отправить к отцу, так как он чувствовал себя крайне плохо и постоянно порывался куда-то, рыча и требуя, чтобы его не держали, сама же Темари предпочла остаться дома, хотя она бы с удовольствием тоже уехала куда-нибудь, но беспокойство за брата и желание разобраться в ситуации не оставили ей выбора, так что приходилось, постоянно поддерживая ментальные щиты, терпеть.

Гаара сидел напротив сестры, чуть хмуря едва заметные светлые брови, и сконцентрировано поддерживал невероятно плотный ментальный щит вокруг всего дома, чтобы происходящее в нем не стало известно случайным прохожим. Темари смотрела на альфу и не узнавала в сидящем перед ней человеке своего брата: совершенно другой взгляд, иная форма биополя, ужасающая, пугающая своей ментальной мощью сила, которая подавляла её сущность, заставляя подчиниться, и, если бы такая сила исходила не от её кровного брата, то, наверняка, блондинка уже давно бы утратила рассудок, постоянно находясь под столь мощным ментальным давлением.

- Гаара, это не нормально, - наконец, впервые за весь день, Темари обратилась к брату. – Ментальная сила альфы не может быть материальной, по крайней мере, не у 23-летнего парня, да ещё и глаза, - девушка видела, что альфа совершенно не изменился в лице, его биополе не дрогнуло и он даже не посмотрел на неё, продолжая сконцентрировано о чем-то думать. – Мне нужны объяснения, - Собаку не сказала «требую», потому что требовать она просто не имела права, она просила, она должна была быть в курсе событий, ей нужно было оценить возможную опасность. – Я должна знать, что с вами двумя произошло?

- Мы всегда были такими, - сухо ответил Гаара, даже не взглянув на сестру, - и единственное, что ты должна, так это поверить мне и не распространяться об увиденном, а с Канкуро я сам поговорю

Альфа встал, единым, повелительным движением показывая, что разговор закончен, и Темари действительно оборвала свой, так и не озвученный вопрос. Она привыкла к своему старшинству, привыкла, что именно она контролирует ситуацию и является защитницей, но, похоже, бразды первенства перешли к её брату, и блондинка была более чем согласна, преклоняясь пред его ментальной силой и признавая право на главенство, но, как сестра, она все же продолжала беспокоиться, не собираясь, конечно же, выдавать тайну повязанных, но и пообещав себе разобраться в ней.

Гаара спустился по крутой деревянной лестнице в подвал, его биополе сразу же уплотнилось, обрело форму, начало покачиваться крупными ментальными витками, чувствуя более мощную силу. Подвал был пуст, абсолютно, только крепкие блоковые стены и бетонный пол, да массивная клетка с толстыми железными прутьями, которая занимала половину комнаты. Собаку в несколько шагов оказался возле решетчатых дверей, с легким прищуром всматриваясь в человека, который находился в клетке. Альфа был обнажен по пояс, его мышцы отчетливо проступали под бронзовой кожей, будто были напряжены до предела, на теле выступила испарина, золотистые волосы были всколочены, ноги босы, а руки разведены в стороны, удерживаемые массивными цепями, которые крепились к широким, металлическим, плотно облегающим запястья наручьям. На поясе парня тоже был стальной обруч, только вот по бокам на нем болтались обрывки цепи, звенья которой были разорваны, не разогнуты, а именно разорваны. К тому же, от тела альфы будто исходил оранжевый дымок, клубясь, вихрясь и растворяясь в воздухе, превращаясь в невидимые ментальные нити.

Собаку без какой-либо опаски открыл дверь и вошел в клетку, приближаясь к узнику практически вплотную, вот только его глаза вновь стали черны с желтоватым ореолом вместо зрачка.

- Что скажешь, друг? – с вызовом и в голосе, и на ментальном уровне спросил Гаара, биополе которого стало пусть и едва, но все-таки заметным, будто сферой окутывая альфу