Стефан в ужасе понял, что Маркус абсолютно прав. Девушка была настолько хороша, что ее просто невозможно было не заметить. Такая именно судьба, скорее всего, ее и ждала — быть изнасилованной и убитой.

— Отставить! — крикнул офицер. — Пусть она идет с детьми!

Рыдая, женщина поднялась и перешла на сторону, где стояли смертники, воспитанники вновь облепили ее со всех сторон.

Почти через секунду к нему подошел Отто Штерн.

— Тоже ее заметили? — спросил он, попыхивая сигареткой. — Хороша штучка!

В голосе его звучало неподдельное восхищение, и он смачно прищелкнул языком.

— Она — жидовка, — мрачно напомнил Стефан, отворачиваясь от него.

— Н-да… Но, знаете ли, и среди них, бывает, попадаются роскошные дамочки! Этакая непокорная бестия!

Видя, что Стефан не желает поддерживать тему и обсуждать достоинства молодой еврейки, Штерн огорченно вздохнул и отошел в сторону.

Наконец, стараниями доктора Менгеле узники были рассортированы. Здоровых мужчин и женщин в возрасте примерно от восемнадцати до тридцати пяти лет погнали в сторону бараков. Всех остальных погрузили на грузовики и повезли в «больницу». На платформе постепенно все стихло, музыку выключили, собак увели.

Появились с десяток молодых женщин с тележками, на которые начали грузить оставленные этой партией узников вещи, чтобы перевезти в блок «Канада» на сортировку.

Среди них офицер увидел Ребекку. Он прошел как можно ближе к ней, убедился, что она в порядке, и цвет лица у нее здоровый. Девушка проворно складывала на свою тележку чемоданы и корзины.

Приподняв голову, она на миг встретилась взглядом с офицером и слегка ему улыбнулась. У Стефана немного отлегло от души. Он незаметно заговорщически подмигнул ей в ответ на улыбку.

Маркус, который был рядом, напомнил о своем присутствии словами:

— Кстати, господин офицер, вы могли бы оставить при себе того цыганского крошку, раз он вам приглянулся.

Стефан остановился, словно вкопанный и обернулся к секретарю:

— Да? И как бы я это сделал?

— Все очень просто, по вашей прихоти. Предыдущий комендант лагеря держал при себе еврейского мальчика примерно такого же возраста. В обязанности малыша входило чистить его обувь. Никто ничего про это не говорил. А почему бы и нет?

Стефан просто задохнулся. Бессильно он смотрел в ту сторону, куда уехали грузовики, а потом обрушился на Маркуса:

— Ты… А почему ты мне раньше это не подсказал?

— Да я только сейчас подумал об этом, — пожал плечами Маркус.

— Мы их догоним, — решительно сказал Стефан. — Мы на машине, успеем.

Он так взволновался, его просто заколотило, и даже слезы навернулись на глаза. И почему ему самому не пришла в голову подобная мысль в нужный момент?

— Нельзя, — засуетился секретарь. — Все, уже поздно. Этим вы себя скомпрометируете! Остановитесь, Краузе! Вы в другой раз возьмете себе мальчика, не все ли равно какого?

— Я хочу именно этого, — категорично отрезал Стефан.

— Мы даже не знаем, в каком они крематории, их же четыре! — крикнул Маркус, который был обычно спокоен, но теперь потерял терпение. — Прошу вас, не теряйте голову!

— Ты сам мне подсказал, как надо было поступить, а теперь отговариваешь, — заорал в ответ на него Стефан. — Поехали! Я найду его.

Они выехали на дорогу. У встречного патруля Стефан узнал, в какой крематорий отправили новую партию узников, и вскоре они уже были на месте.

Люди в ожидании своей очереди, чтобы «быть осмотренным врачами» и «принять душ», расположились прямо на мерзлой земле кто где. Некоторые доедали свои сухари, другие поили детей остатками воды. Стефан заметил мальчика спящим на коленях у одной из своих пожилых родственниц.

Немец сделал знак адъютантам, один ловко выхватил ребенка у старушки, а второй придержал ее, пока мальчонку затаскивали в машину. Лишь после этого офицер вздохнул с облегчением. Он завез отчаянно ревущего цыганенка домой и торжественно вручил его Эльзе. Та сразу разохалась, распереживалась и расплакалась, не скрывая своих эмоций, безропотно принимая на свои руки новую драгоценную причину для заботы.

На плач мальчика вышел Равиль. Стефан посмотрел на него, кивнул и многообещающе улыбнулся.

Тот в ответ прищурился, тоже кивнул ему, мстительно блеснув зелеными глазами, что очень позабавило офицера. Итак, парень продолжал сопротивляться неминуемой судьбе и даже, похоже, начал играть с ним.

Субботний рабочий день был сокращенным, потому как заседание не проводилось, а в комендатуру он заскочил чисто символически. Маркус дулся на него и разговаривал хотя и вежливо, но коротко и сквозь зубы.

За ужином Стефан вдруг решил напиться. Просто нестерпимо захотелось нажраться водки, вдрызг, как свинья, чтобы про все забыть. Одновременно он чувствовал в душе глубокое умиротворение. Он даже и не знал, как звали этого цыганенка, но никакого значения это сейчас не имело. Главное — он вырвал мальчишку из огня, и пацаненок будет жить, дышать, радоваться, а не превратится в обугленный трупик.

Рядом с ним за стол присел Отто Штерн. У него была своя забота — тот все сокрушался по прекрасной воспитательнице, которая покорила его воображение.

— Какая баба! — пьяно бормотал он, икая и раскачиваясь из стороны в сторону. — Просто конфетка! Надо было вам, Краузе, все же проявить настойчивость и отодрать ее от мелкого жиденыша!

— Мне это было не особенно надо, — равнодушно ответил Стефан.

Опрокидывая в себя одну рюмку за другой, он вспоминал взгляд Равиля, когда они пересеклись дома. Как же это оказалось сексуально! Немец даже не ожидал, что парень сможет так мастерски и бесстрашно играть глазами! Это было неожиданно и удивительно. Скорее бы к нему. Стефан попытался встать, но обнаружил, что его не держат ноги.

— К вам пришли, господин офицер! — крикнул ему в ухо адъютант. — Ваш секретарь ждет вас на улице!

Это побудило Стефана подняться и выйти на свежий воздух. Действительно, на улице стоял Маркус.

— Извините, но я забыл вам сказать, что у вас завтра выходной день! — отрапортовал секретарь. Стефан кивнул и пошатнулся. Он тщетно старался попасть сигарой в огонек горящей спички.

— О-о-о, — понимающе сказал Маркус. — Пожалуй, давайте-ка, я провожу вас до дома.

— Пошли! — кивнул ему Стефан, чувствуя, что уже вполне созрел упасть в койку и вырубиться. — А вы, тупые дармоеды, все свободны! Идите вон!

Последние слова он бросил адъютантам. Под руку вместе с Маркусом они пошли через лагерь. Поначалу офицера сильно штормило из стороны в сторону, но потом он все же выровнял походку, хотя трезвее не стал.

— Ты негодяй, — выговаривал он секретарю. — Плохо работаешь. Мы чуть не упустили этого мальчонку. И Ребекку из-за тебя чуть не убили. И про выходной ты мне сообщить забыл.

— Извините, господин офицер, — бормотал Маркус, особенно не обращая внимания на слова своего начальника. — Осторожнее, не ступите в грязь!

— Здесь везде грязь! — громко заявил Стефан. — В душе моей тоже грязь. Вся жизнь — это одна сплошная грязь!

Он едва не переходил на крик, но Маркус его одергивал и пытался успокоить, поддакивая. Наконец, они дошли до коттеджа. Собака взвыла было, но, распознав хозяина, притихла.

— Ты играешь в шахматы? — спросил Стефан у Маркуса. — У меня есть доска и фигуры. Потеряна только одна пешка, но ее я заменяю пробкой от бутылки.

— Я, к сожалению, не знаком с шахматами, господин офицер, — сказал Маркус, отступив от него, и вдруг добавил тихо, каким-то странным, особенным тоном. — Но, я играю во все остальные игры, в какие захотите.

От этих слов офицер мгновенно протрезвел и ошарашенно вылупил на парня глаза. Уж не ослышался ли он? Но Маркус стоял и не уходил.

— Так это очень хорошо! — тоже тихо отозвался Стефан. — Пошли тогда!

Они вместе зашли в дом и через минуту, уже находясь в спальне, мужчины в полной темноте быстро раздевались, целуясь страстно, почти кусая.

— Ну и удивил ты меня, — говорил Стефан, срывая с парня остатки белья. — Только не знаю, встанет у меня или нет, я же много выпил.