Испугался Хомяк. Со страху давай семечки ещё быстрее поглощать. Уже бедолага и передумал, и даже решил по привычке не высовываться, а переждать, ведь через четыре года снова будут олимпийские игры.

Но решился-таки Хомяк. Эх, была не была. Отряхнул со своей шерсти и лапок шелуху от семечек и как ломанётся со своей временной норы, вскарабкался на какого-то оленя, на самый верхний его рог, и прыгнул.

И тут ему со всего размаху промеж глаз как даст что-то…

В последний момент осознания пожалел себя Хомяк за всё, что оставил в своей норище в большом-пребольшом лесу. И особенно за чёрные семечки подсолнуха пожалел, которые только что кушал.

А потом звёзды посыпались, радуги заиграли и пошли видения всякие. Много видений, так что о всех не расскажешь. Но одно видение как-то особенно прошло сквозь него. Видел Хомяк, что пока Олимпийцы на земле играют в олимпийские игры, сидит Сыч на Олимпе и клювом своим поспешно жрёт что-то, то ли плод какой, то ли печень.

Когда Хомяк пришел в себя, то он был уже не Хомяк. Поэтому нельзя сказать, что он пришёл в себя, хотя, как знать. Но в любом случае вся хомячья его жизнь в большом-пребольшом лесу временно задвинулась в глубокий архив за ненадобностью.

А вот любовь к чёрным семечкам подсолнуха проявилась. Он, то есть уже она, жарила семечки с любовью и солью и возле футбольного стадиона продавала болельщикам, с горочкой насыпая чёрные зёрнышки в конусы из газеты.

Давным-давно, давнее давнейших времён, и ещё давнее на два дня, случилось так, что много одинаковых людей оказалось в одном месте. Людей было много, но и место было очень большое, так что все себе нормально помещались и перемещались.

А были они не так одинаковы, как две капли воды, что не отличить друг от друга. А так были они одинаковы, что, посмотрев на одного, по его внешнему виду про других сказать можно. Ну, вроде как, смотришь на человека и говоришь, э, да ты из нигеров, браток; или, привет, ускоглазый, или бледнолицый, или краснокожий, или братишка, да ты вообще не с нашей планеты.

Ну а те были с нашей планеты. И с виду они были такие мелкие и коричневые. И много их было в одном большом месте. А место настолько большое, что его страной назвать можно. А можно не назвать. Но назвали.

В общем, народ из этих людей образовался. И никто из них не был против, что они один народ. После всеобщего соглашения, что они один народ, решили люди самоназваться и придумали себе имя Упы. И это круто. А если бы их кто со стороны назвал там, эй, ты, мелкий-коричневый, то это было бы не пафосно. А Упы – это пафосно.

А чего, хорошее имя, короткое, не сложное, две гласные имеет и согласную. И запомнить легко, и отзываться приятно, и отвечать просто, на случай, если кто поинтересуется, вы кто, бродяги? И есть что ответить, что мы – Упы. И не бродяги совсем, даже наоборот – оседлые особи, и вокруг нашего народа…

А вот в этом месте моделирования диалога с чуженародцами непонятно стало. А что, собственно, находится вокруг нашего народа? Как узнать, где наша земля – народная Упынская, а где то, что вокруг нашего народа и, вроде, уже как и не наше?

Собрался весь народ вместе ещё кучнее и давай этот вопрос обговаривать. Да только без толку. Ведь Упынцев так много, а мнений ещё больше, поэтому к всеобщему согласию приходить сложно, практически невозможно.

Тогда решили они среди всех себя избрать самых мудрых, сделать из них Оргкомитет Упынского Народа, и чтоб они вместо всех глубоко думали и хорошие решения принимали.

Самых мудрых, по ходу, оказалось 200 человек. Вначале, конечно, больше было, тысяча. Но многие мудрость симулировали, и их пришлось отсеять. Тех 800 отсеянных назвали квазимудрецами и послали тяжёлые работы работать, чтобы они ума-разума-мудрости да поднабрались.

Приступил Оргкомитет к исполнению своих прямых и косвенных функций. Первым делом определили свою территорию и обнесли её каменным забором, чтобы все понимали, что за забором Упы живут. А чтобы разнопониманий не было, то по всему забору, по всему периметру коротко и ясно написали: «Здесь живут Упы».

И потом пошла у них жизнь своим чередом. Оргкомитет думает – остальной народ работает, все довольны, потому что думать – это тоже работа. И её тоже надо уметь работать.

Но случилось так, что один из мудрых, по имени Чыраян, как-то наелся хлебов. И надо было такому случиться, что хлебы попались ему какие-то не такие, как обычно. Настолько не обычно, что после приема пищи в виде хлебов посетила мудрого мужа Галлюцинация.

Галлюцинация, надо сказать, очень качественная. От реальности совсем не отличить. Хотя, что такое реальность? В общем, Галлюцинация была и назвала она себя Девою Ведевою, Богиней. И рассказала она про то, что Упы есть её родные дети. Но самое главное, что понравилось Чыраяну, так это то, как Дева поведала, что именно он самый-самый мудрый и самый-самый любимый её сын.

Поверил мудрый Чыраян словам Галлюцинации. А мог бы и засомневаться ведь, что это за мамка такая, у которой дети есть, а мужа нету. А если есть, то где? В общем, следовало Чыраяну ещё поспрашивать, уточнить надо было детали во время беседы, и может быть понял бы Чыраян, что всё это шутка.

Но мудрец поверил во всё и решил донести своё верование всему народу.

Сначала собрал он всех остальных 199 мудрецов и объявил о своём около божественном статусе. Все посмеялись с него, конечно. Но сказали, что идея хорошая. Давайте, говорят, каждый год в этот день друг друга дурачить будем, вот повеселимся. Как раз первое апреля было. Назвали они праздник День Дурака, рассказали народу и потом праздновали они праздник этот регулярно раз в год.

Все мудрецы разошлись, а Чыраян задумался, что вот ведь невежды, не понимают. А если до них не доходит, то народу и подавно ничего не докажешь.

Что же делать? Загрустил мудрец и пошёл вина выпить, чтобы легче стало. Ну и опять же, в меню у него хлеба эти особенные имелись. Вкусил он, и снова Дева Ведева перед ним. Ну, то есть Галлюцинация. Но он-то думает, что Богиня. На этот раз Дева говорила, что нужно коллег своих хлебами попотчевать. Ведь это не простые хлеба, а хлеба познания истины. Вот он, Чыраян, вкусил и всё понял. Пускай и они всё поймут.

Это опять шутка была, а мудрец за правду всё принял.

Обрадовался Чыраян, опять всех созвал и говорит, что давайте Новый Год справлять. Вот есть у нас праздник – День Дурака. Один всего лишь. А в году дней-то сколько? А действительно, сколько? Сели мудрецы, посчитали, и вышло у них 365. Вот и отлично. Объявили Новый Год.

Народ себе на улицах гуляет, а мудрецы собрались торжественно в одном зале потрапезничать в честь Прихода Нового Года. А Чыраян подсунул всем хлебов этих особенных. И, кроме Нового Года, пришло мудрецам и что-то ещё.

И вот ждёт Чыраян, что сейчас-то к ним Дева придёт и всё объяснит, и они сразу же начнут ему поклоняться.

Но не тут-то было. Случилось так, что со всеми разные Галлюцинации приключились. И никто из них не понял, что это шутка. Ведь каждому приятно было слышать, что он самый-самый.

Каждый мудрец начал вещать, что он, мол, избранный, и давай своим Богом хвастаться. Всего вместе с Девою получилось 200 Богов. У каждого своё имя и свои взгляды на жизнь.

Погуляли они на такой волне и разошлись.

А утром опять собрались и решили договориться между собой, кто из них главный, а кто не очень. Ведь это важно, народ-то еще в темени незнания, а его просвещать надо, свет на него проливать. А кем просвещать, с какого Бога свет лить?

Ясное дело, каждый хочет самым-самым быть. Поэтому долго они сидели, спорили, забыли даже про народ. Хорошо хоть у народа вопросов пока не возникало, он себе работал и стену в целости поддерживал.

На тридцатый день жарких дискуссий решил Чыраян идти в наступление. Рассказал он всем про хлеба, что они не простые хлеба, а хлеба познания истины. И что ему Дева посоветовала хлебов этих дать другим мудрецам. Так что, по логике вещей, если они и избраны, то теми Богами, что после Девы. Так что, кто первый встал – тому и посох управления паствой.