Кроме того, определенные препятствия к сопоставлению психологических и физиологических процессов отмечаются и на эмпирическом уровне. Как следует из посвященных этой теме работ, многие ученые глубоко убеждены в наличии отчетливой взаимосвязи между наблюдаемыми ими физиологическими особенностями организма, такими, например, как сила нервной системы, и системными психологическими характеристиками индивидов, такими, например, как упорство (см. напр., об этом [129, с. 270–271]). Вполне можно допустить, что такая связь действительно имеется. Однако поскольку на формирование генерализованных индивидных характеристик оказывают влияние многие факторы и обстоятельства, не менее очевидным является и то, что связь эта не является однозначной. Возможно, что индивиды с сильным типом нервной системы и имеют определенную склонность к проявлению упорства, но жизненные обстоятельства, условия воспитания, ценности и убеждения, склонность к ориентации на мнение группы, вера в Бога и многое другое могут серьезно препятствовать проявлению человеком изначально свойственного ему упорства в достижении поставленных им целей. Именно поэтому поведение индивида, являющееся, по идее, тем контрапунктом, где сходятся психологический и физиологический уровни рассмотрения происходящих внутри индивида процессов, не может считаться безупречной платформой для их четкого и очевидного сопоставления.
По сути, наличие психофизиологической проблемы обусловлено очень простым обстоятельством. За десятилетия исследований ни нейрофизиологи, ни психофизиологи, ни биохимики не смогли с помощью имеющихся у них методов исследования научиться различать в происходящих физиологических процессах человеческое содержание происходящего (см. напр., [99, с. 111; 164, с. 101–102]). Фигурально выражаясь, они так и не сумели добиться, чтобы фиксируемые ими электрические импульсы и химические реакции говорили на языке тех смыслов, которые человеческая жизнедеятельность имеет для людей, точно раскрывали экспериментаторам происходящее в сознании испытуемых. К сожалению, при нынешнем уровне развития науки указанное препятствие является непреодолимым, за счет чего любые деления наблюдаемого поведения на смысловые сегменты с опорой на физиологические свойства организма будут являться достаточно условными.
С учетом указанных обстоятельств и следует рассматривать применение термина «активность» в рассмотренных концептуальных схемах различных авторов.
Так, например, очевидно, что энергетическая составляющая термина «активность» вышла на первый план в работах психофизиологов «тепловской школы», изучавших вслед за Павловым динамические характеристики нервных процессов в связи с тем, что основные усилия ученых, принадлежащих к школе Теплова, концентрировались не на развитии объясняющей поведенческие механизмы и потому более чувствительной к информационной детерминации поведения теории ВНД, а на анализе природы свойств нервной системы, ориентированном более на фиксацию силы и длительности действия различных стимулов, нежели на учет их содержания.
Справедливости ради следует отметить, что, хотя в рамках этой школы термин «активность» употреблялся во множестве порой трудно сопоставимых значений, общим для всех этих употреблений было одно: активность рассматривалась как динамическая характеристика индивида[10]. Однако, соглашаясь с указанной общей смысловой парадигмой, большинство специалистов данного научного направления не отличались особым единством в других аспектах содержательного наполнения термина. Разногласия начинались с определения понятия «темперамент» и, естественно, продолжались в разных смыслах, вкладываемых авторами в слово «активность». Даже при рассмотрении только тех теорий, которые базируются на изучении психофизиологических или нейрофизиологических референтов черт темперамента, понимаемого, в свою очередь, как различия в скорости и интенсивности поведенческих реакций людей, видно, что разброс мнений здесь является весьма значительным.
Так, например, В. Д. Небылицын, подразумевавший под активностью «общую психическую активность», характеризовал ее как «тенденцию личности к самовыражению, эффективному освоению и преобразованию внешней действительности» [101, с. 178].
Из приведенной цитаты следует, что активность, в понимании Небылицына, не описывала самовыражение индивида и тем более не была ему идентичной, а заключалась лишь в тенденции к указанному самовыражению. Называя активность тенденцией к самовыражению, Небылицын подчеркивал ее латентный характер, предполагающий включение в данное понятие внешне не проявляющихся процессов, таких, например, как умственная активность или формирование установок.
Как бы предвидя возможное искажение смысла используемого им понятия, Небылицын специально подчеркнул, что тенденция эта бессодержательна, а содержательными являются качество и уровень ее реализации, за что ответственны интеллект и характер человека, обусловливающие содержательные отношения личности к миру и ее – естественно, тоже содержательные – мотивы [Там же]. И окончательно закрепляя преимущественно энергетический смысл данного понятия, Небылицын совершенно однозначно заявил: «Степени активности распределяются от вялости, инертности и пассивного созерцательства на одном полюсе до высших степеней энергии, мощной стремительности действий и постоянного подъема на другом» [Там же].
При этом следует отметить, что Небылицын исходил из того, что среди основных компонентов темперамента (активности, моторики и эмоциональности) активность имеет «наиболее широкое значение», а эмоциональность и моторика являются вспомогательными компонентами [Там же, с. 178].
И наконец в статье, опубликованной в 1973 году, уже после его трагической кончины, Небылицын писал: «Организуя экспериментальные исследования в области дифференциальной психофизиологии активности, мы исходили из понимания этой личностной характеристики как черты темперамента, определяющей картину динамических особенностей поведения индивида в сферах моторики, общения и умственной деятельности», добавляя далее, что в основе активности лежат внемодальные, «сверханализаторные» особенности мозговой деятельности, которые «составляют основу наиболее общих проявлений поведения, не связанных непосредственно с функцией сенсорных структур» [Там же, с. 259].
Таким образом, с одной стороны, строго соответствуя бернштейновской научной парадигме, которая отвергала механистическое понимание активности индивида как ответа на стимулы, действующие через анализаторы, а с другой стороны, игнорируя ее в той части, которая касалась образа потребного будущего, Небылицын подчеркивает общий, внемодальный, а значит, и не привязанный жестко к информационным аспектам поведения смысл активности, которая как энергетическое – «динамическое» – начало проявляется во всех возможных сферах жизнедеятельности человека: в моторике, в общении и в умственной деятельности.
В результате, Небылицын ясно дал понять, что общая активность выражается вовне рассеянно, т. е. проявляется во всех аспектах человеческого бытия, во всех проявлениях жизнедеятельности индивида. Каналирование же активности – это самостоятельный процесс, имеющий иную природу, нежели природа самой активности.
В своих работах В. Д. Небылицын нигде специально не рассматривал семантику понятия «активность». Тот, подчеркиваемый различными авторами, факт, что он отождествлял активность нервной системы с ее динамичностью, главной характеристикой которой является скорость генерации нервного процесса, в этом плане недостаточно информативен: активность как свойство личности не идентична активности нервной системы. Однако смысл, вкладываемый В. Д. Небылицыным в понятие «активность», может быть понят из трех показателей, которые он предложил для измерения уровня двигательной активности индивида, которую он понимал как один из видов психической активности: 1) индивидуального темпа моторных актов (удобного для человека темпа постукивания по телеграфному ключу и скорости реакции индивида), 2) склонности индивида к разнообразию действий, предпринимаемых по инструкции (человек мог менять объекты, с которыми работал, а мог не менять), и 3) потребности в движениях (человек мог сидеть спокойно, а мог менять позы и совершать разные движения). Аналогичные характеристики были выделены и для анализа другого вида психической активности – активности умственной [Там же, с. 261, 264]. В обобщенном виде указанные характеристики сводятся к определению того, как много делает человек за определенное время[11]. При этом очевидно, что и темп, т. е. быстрота совершаемого действия, и разнообразие действий, и количество действий в единицу времени как характеристики поведения индивида, меняющиеся при одном и том же содержании деятельности, являются исключительно энергетическими характеристиками и вряд ли могут быть отнесены к числу характеристик содержательных.
