– На все лето? – с грустным пониманием спросил Тенька.

– Насовсем.

Как же так? Только-только подружились немножко, и вдруг…

– Тань, зачем?

– Ну… здесь квартира тесная, давно без ремонта, а плату дерут, как за новую… А папа без работы… Такие вот тетки, как у нас на собрании недавно были, ходят каждый день, даже без стука… «Вашим детям будет лучше в детдоме. Вы не можете их обеспечивать…»

– Вот паразиты!.. – выдохнул Тенька.

– У меня два пятилетних брата, близнецы… Мама говорит: «Я без них умру…» И без меня… А папа говорит: «Если сунутся на порог, я возьму дубину».

– А в Сосновске не сунутся?

– Там у нас бабушка, у нее дом большой, она хочет его нам отписать. А папу примут электриком на керамический завод.

– Тань…

– Что?

– У тебя есть мобильник?

– Есть. Старенький только. Тетя Вера отдала, когда я у нее гостила. Сейчас как без мобильника? Столько ужасов на улицах…

– Ты мне напиши номер, я тебе буду звонить в Сосновск… иногда… Ладно?

– Ладно… – И она отвернулась к окну.

А Тенька покашлял, потому что щекотало гланды. И что еще сказать, он не знал.

Когда Тенька шел из школы, его окликнул Шурик Черепанов. Он учился не в Тенькином классе, а в третьем «В». Пошли рядом.

– Тень, а правда, что ты умеешь выдувать кораблики? Ребята говорят…

– Ну вот… вся школа уже знает!..

Шурик съёжил плечи.

– Ладно… Не хочешь – не говори.

– Да я же не отпираюсь, только… мыльный раствор надо экономить.

– Но один-то кораблик можно?

Шурик смотрел с нерешительной просьбой, и Тенька тайным каким-то нервом ощутил: дело не только в кораблике. Шурику почему-то хочется, чтобы он, Тенька, не просто, а по-дружески отозвался на его просьбу. Так же, как Шурик отзывался на просьбу о велосипеде.

– Смотри! – Тенька выдернул из нагрудного кармана «запускатель».

Конечно, получился не один кораблик, а полдесятка. Они плавно полетели над обочиной, где недавно были вырублены старые клены (каким уродам помешали эти деревья?!).

– Ну прямо это самое… магия какая-то… – очень серьезно сказал Шурик.

– Или, может быть, неизвестный закон природы… Это получается, когда у человека на одежде какой-нибудь кораблик или якорь…

– Но у тебя же нет… – осторожно заметил Шурик.

– А вчера был!.. «Запускатель» к нему привык. Как бы записал в программу… И у Таньки Юковой получилось… – Он постеснялся сказать «Танюшки». – У нее матроска…

– А у меня есть майка с якорем на пузе! Как ты думаешь, получится у меня, если я куплю такую штучку? Их ведь везде продают!

– Надо попробовать.

Откуда Тенька знал: получится или нет? Может быть, это свойство лишь у тех «запускателей», которые даются в награду.

А Шурик вдруг пнул на асфальте осколок гравия и сказал как-то сбивчиво, в сторону:

– Тебе теперь, наверно, тот пенопласт не нужен… который я недавно дал. Раз у тебя теперь такие корабли…

– Да почему же не нужен! – возмутился Тенька. – Очень даже нужен! Для той самой игры! Я вчера уже сделал новый корабль, с двумя мачтами! Хотел сегодня пустить…

Он врал, потому что чувствовал: это нужно Шурику. Чтобы Шурик не подумал, будто Тенька забыл его подарок. («А то обидится и больше не даст велосипед». – «Не ври, Тенька, разве дело в велосипеде?»)

– А тогда… знаешь чего?

– Чего?

– Может, пустим твой кораблик вместе? С Косы?

– Давай! Я и сам хотел!.. Только надо зайти домой. Кораблик возьму и переоденусь. А то весь изжарился…

– Да, я тоже! Давай сбежимся через полчаса!

– Не, Шурик, ты что! Раньше, чем через час, не получится. Ты же знаешь: «Пока не поешь, никуда не пойдешь!..»

– Ой, да! «Ребенок совсем отощал!»

– «Из тебя ребра торчат, как из сушеной воблы!»

– «Если улизнешь, я позвоню папе!» – Тут Шурик осекся: не надо бы про папу-то. Он знал про обстоятельства в семье Ресницыных.

Но Тенька сделал вид, что ничего не заметил. Глянул на часы.

– Сейчас полпервого. Давай в два!

Мамы дома не было. Снова дежурила (вчера на подмене, сегодня по графику). Тенька понажимал кнопки.

– Мама, я пришел!.. Ага, разогрею… Ага, приберусь… Ладно, вымою… А потом погуляю с Шуриком… Хорошо, вечером зайду… Мам, ну какие уроки в конце мая! Мы уже все контрольные написали! Позвони Анне Евсеевне, она подтвердит!

С обедом и уборкой он управился в момент. Главная забота была – смастерить кораблик. И не кое-как, а будто бы он сделан без всякой спешки, накануне. Ладно, дело привычное. Тенька острым сапожным ножиком (отец еще точил) выстругал из пенопласта корпус-лодочку. Обточил рашпилем, потом напильником. Вставил в мягкую палубу две толстые соломины из рисового веника. Из альбома для рисования вырвал листок, вырезал из ватмана два квадратика-паруса. Сделал руль из тонюсенькой дощечки от спичечного коробка. Вместо киля-плавника вставил в днище двухрублевую монетку (все равно на нее ничего не купишь). И наконец-то – летний, невесомый, в сиреневом своем наряде – поехал в скрипучем лифте вниз.

В кабине пахло приторной помадой – наверняка здесь недавно побывала Изольда Кузьминична. Но и это не испортило Теньке настроения.

Было еще без десяти два, но Шурик ждал уже у подъезда. В «пиратском» наряде – обрезанных джинсах, в майке с большущим якорем на груди, в желтой косынке на волосах. И с велосипедом.

– Садись на багажник!

Тенька сел, одной рукой ухватился за пружину седла, в другой поднял над плечом кораблик.

– Ну что, на Косу? – спросил Шурик.

– Да!

Косой назывался сложенный из булыжников длинный пирс. Он вдавался в пруд недалеко от Макарьевского двора. На косе зацветали тополя. Пух еще не летел с них, но белые, похожие на цветы черемухи гроздья уже свисали с веток.

Дорога на пирсе была бугристая – где-то старый асфальт, где-то втоптанный в землю гравий. Колеса – трюх, трюх, трюх!.. Тенька весело ойкал. Шурик звякал звонком – просто так, потому что встречных не было.

Но по сторонам от аллеи люди были. Несколько парней студенческого вида протягивали между тополями толстую проволоку на уровне своего роста. Кое-где проволока была уже натянута. На ней висели куски рельсов и металлические пластины. А в одном месте – даже медный колокол размером с ведерко (проволока сильно провисала).

– Шурик, для чего это они? Давай спросим…

– А я и так знаю. – Шурик снова позвонил. – Это сигнальная система.

– Зачем?

– Здесь будут дежурить всякие добровольцы. Следить, чтобы не спилили тополя.

– А зачем их пилить? – удивился Тенька.

– А зачем большие деревья срезают по всему городу? Виталя говорил, что Зелентрест деньги зарабатывает. Его начальник – родственник мэра, вот и договорились. Спилить один тополь стоит пять тысяч рублей. Работа – раз плюнуть, а заработок вон какой… Скоро во всем городе не останется деревьев. А называется «благоустройство».

– Вот паразиты! – сказал Тенька, стараясь не выпустить кораблик (его дергал встречный ветер). Он замечал, что деревьев на улице все меньше и меньше, но до сих пор не задумывался: отчего это?

– А здесь тополя трогать совсем нельзя, – объяснил Шурик. – Их посадили ветераны войны и труда. Раньше это место называлось Аллея ветеранов.

– Я и не слыхал про это…

– Мне дед рассказал. Он вчера к нам в гости приехал из Заводоохтинска. Чтобы повстречаться с друзьями. С теми, кто сажал эти тополя. Давно еще, пятьдесят лет назад…

Они объехали разрушенный павильон водной станции и спрыгнули в сурепку. Шурик положил велосипед.

– Отдохнем чуть-чуть, ладно?

Сели рядышком в жесткие стебли, прислонились к штукатурке фундамента. Тополей отсюда было не видать, но сквозь прогретую солнцем тишину донесся от них звонкий удар. Наверно, кто-то брякнул палкой по рельсу. Звук был тревожный.

– Так и будут дежурить, днем и ночью? – спросил Тенька.