Ни с чем не сравнимы красота и изящество Парижа. Старинные здания с тринадцатого века не только сохранены, но и поддерживаются в прекрасном состоянии. Стоят памятники всем выдающимся деятелям - даже тем, которые были казнены. Взрывать памятники у них не принято. Народ бережно хранит свою историю. Нам бы в России этому научиться. Каждый век оставлял заметный след в архитектуре Парижа и гармонично вписывался в нее. Лишь детище XX века - стеклянная пирамида - на мой взгляд не гармонирует с Лувром. Дальнейшие странствия пронеслись в быстром темпе.
Индия. Старый йог учит молодого: "Хочешь увидеть Шиву знай: он танцует в тишине". И они напряженно всмотрелись вдаль. Как ни старался, увидеть Шиву я так и не смог.
Бирма. Здесь есть пословица: никто не может похитить у человека золотой сосуд его знаний. В Бирме очень сильны астрологические традиции. Каждому человеку при рождении составляют гороскоп на всю жизнь. Его записывают на прямоугольных пальмовых пластинках, которые в жарком и влажном климате надежнее бумаги. Гороскоп представляет собой большую плетеную корзину, доверху наполненную пальмовыми пластинками. Мне захотелось проверить точность прогнозов, однако не удалось прочитать ни одного гороскопа, так как они записаны непонятными знаками.
Сиам. Длинная позолоченная статуя лежащего Будды. На его лице мудрость, блаженство и спокойствие. Вот к чему надо стремиться.
Тибет. Нужно остановиться и подумать. Я сижу на вершине горы. Внизу плывут облака, еще ниже копошатся люди. На одну из самых больших скал с разных сторон поднимаются несколько групп альпинистов.
Духовное развитие человека подобно восхождению на гору. Разные пути ведут к вершине. Одни участки труднее, другие легче. Есть и совсем непреодолимые, с отвесными стенами или даже "с отрицательным наклоном". Есть и такие пути, которые только по видимости ведут к вершине, а на самом деле оканчиваются пропастью. Если спросить совета, как взойти на гору, каждая группа предложит именно свой, хорошо знакомый путь, и предостережет об опасности выбора иных путей. По мере приближения к вершине расстояния уменьшаются, различия путей стираются и становятся несущественными. На первое место выходит общность: мы у вершины. И это главное.
В духовном развитии человек не достигает вершины: он бесконечно далек от Бога. Но по мере восхождения дух, сотворенный по образу и подобию Бога, становится более подобен Богу и менее неразвитому человеку. Именно поэтому духовно продвинутые люди похожи, хотя каждый из них шел своим путем.
Иная картина у подножия "горы" духовного развития. Здесь царят различия. "Мы не такие, как они. Мы самые лучшие." (Без доказательства.) "А они плохие." (Также само собой разумеется.) "Все наши проблемы от них." (Очевидно, не себя же винить.) "Поэтому мы должны их уничтожить". (Не получится. Сил не хватит.) "Ну хотя бы подавить и ограничить". (Тоже не выйдет.) "Ничего, вот придет наше время, тогда мы им всем покажем!" - Вот такое "мышление" господствует здесь. Никто не вспоминает про общее подобие Богу. "Мы все люди. Каждый сотворен по образу и подобию Богу. Нужно понять это. Мы живем не случайно. Каждый отвечает за свою жизнь". - Такие мысли неведомы здесь. Отсюда идет наверх множество путей. Можно идти одному, подобно альпинисту-одиночке. Но это очень опасно. На путях есть опытные проводники. Но каждый из них признает лишь свой путь спасительным, а все остальные гибельными. Есть и неопытные проводники, внешне похожие на опытных, но плохо знающие маршрут. Они и сами упадут в пропасть и увлекут за собой своих несчастных спутников...
В скальных пещерах вдали от праздно любопытных глаз живут подвижники духовного совершенства. Тело человека не может выдержать здешних суровых условий: снегов, морозов и нехватки кислорода. А они живут десятилетиями в летней одежде. Значит, им помогает Бог. А меня Бог не слышит. Точнее не хочет слышать, ведь я отказался от миссии, а она - часть его плана. Интересно, кто и как будет теперь ее выполнять? Что будут делать те, кто был должен мне помогать? Сумеют ли им скорректировать задания и как они об этом узнают?
Неожиданно мне захотелось посмотреть Россию. Из чистого любопытства. "Прилечу всего на час и сразу же улечу. Меня же не убудет." - подумал я. И вот я на Красной площади. Знакомая серая брусчатка. Много военных. Солдат старательно поливает из шланга зловещее бурое пятно на Лобном месте. Неужели здесь снова казнят? Надо осмотреть Останкино. Поднявшись над Кремлем, я осмотрелся вокруг, нашел телебашню и устремился к ней. Спустившись к подножию башни я обнаружил груду битого стекла, обильно залитую кровью. Среди стекла попадались пули, стреляные гильзы, обрывки красной материи и разбитые водочные бутылки, вмерзшие в лед. Что здесь произошло? Очередная битва в бесконечной борьбе за "лучшую жизнь". Неужели она и впрямь бесконечна, а лучшая жизнь так никогда и не начнется?
Я залетел в церковь и поднялся под купол. Там копошились какие-то серые, плохо различимые тени. Присмотревшись я заметил, что они также заинтересовались мной, разглядывая меня с ехидным любопытством. Да ведь это же бесы! И где? В церкви!
- Пошли вон отсюда! Вам здесь не место! - скомандовал я.
- Стойте! Назад! - заорал самый крупный бес. -Мы тоже ходим в церковь, - добавил он, обратившись ко мне. - Разве это плохо? Зачем ты нас гонишь? И есть ли у тебя такое право? Ты же отказался от миссии!
- Откуда у вас такие сведения? - удивился я.
- А у нас есть любые сведения. Мы имеем список грехов каждого человека. И каждому в свое время предъявим его: "Ты делал все это? Делал. Значит ты наш. Ты выполнял нашу волю неявно. А теперь будешь явно." Человек глуп, он думает, что ему все можно если его никто не видит или он может избежать наказания. Мы всегда рядом. И всегда все фиксируем.
- Что здесь произошло?
- Вчера был у нас большой праздник. Огромная толпа орала: "Даешь наш телеканал!", размахивая красными полотнищами. Это наш любимый цвет. Затем из толпы выскочили боевики, обстреляли телестудию и быстро смотались. Ответный огонь охраны весь достался толпе. Вот это было зрелище! Мы остались сыты и довольны.
