Прощай, и если навсегда - то навсегда прощай.
 Пускай бессчётные года пройдут, и невзначай 
Тебя увижу я сквозь сон, но тронется вокзал,
 Круговорот немых окон - как мутные глаза.



1

Восходящее солнце и трепетное чувство подгоняет семнадцатилетнюю Досиго, дочь вождя племени Потато, вперед по тропе. Она, стремительно совершает прыжки через кустарники, ветви, сквозь джунгли, на берег океана, в бухту'Пота-тау'. Иногда попадет под лучи восходящего солнца, пробивающие плотную толщу джунглей. Смуглый, стройный стан окутан косиши, кожаным полотнищем, исполняющим роль одежды местных женщин. Она на высоких ногах парит над землей. Смолянисто черные волосы развевает встречный ветер. Эта картина могла бы напомнить невольному зрителю несущегося в чаще хищного зверя, совершающего свой последний рывок в погоне за добычей. Досига стремится как можно быстрее попасть на берег и вероятно в последний раз увидеть юношу по имени Пабло. На протяжении шести месяцев он заставлял биться непонятным образом ее сердце и дрожать голос.

Тропа вырывается из объятий деревьев на высокий обрыв, с вершины которого открывается, завораживающая своей красотой, панорама бухты.

Бухта 'Пота-тау'. Туземцы называют ее тихой водой. Она расположилась в северной части острова Сан-Сальвадор. От грозного океана, шквала волн она отделена грядой рифов и только лишь в часы прилива корабли могут безопасно пройти их и попасть под защиту бухты 'Пота-тау'. Это малообъяснимое для окружающих явление происходит два раза в сутки, в полночь и полдень. На один час поднимается уровень океана и позволяет совершать маневр судам при заходе или выходе из акватории. На протяжении семи лет это место для своего пристанища облюбовали конкистадоры и за это время построили из подручного материала настоящий форпост на побережье. Постройки, мало напоминающие неприступную крепость, но со своим причалом. Над вратами, ведущими за частокол, возвышается флаг, указывающий на принадлежность данных земель Испанской короне, а одно из зданий внутри форпоста увенчано крестом. В последнюю экспедицию на одной из каравелл прибыла группа миссионеров во главе с пастырем Бенедиктом, дабы повернуть дикие народы Нового мира лицом к Богу, и обратить их в истинную веру.

Периодически группы конкистадоров с миссионерами уходили вглубь джунглей исследовать новые территории, обращать в веру заблудших рабов божиих, и конечно же добывать золото своему королю, да и себе заодно. В ходе таких походов практически всегда разорялись селения туземцев, которые располагались на пути экспедиций, а местные жители попадали в рабство. На протяжении последних лет такой участи избегало лишь одно племя на побережье, Потато, на землях которого и располагалась бухта 'Пота-тау'.

С момента первой высадки Испанцев на Новую землю, сложились условно-дружеские отношения между вождем племени и конкистадорами, что позволило избежать осквернения святынь племени и открытого грабежа селения, расположенного в семи километрах от бухты. Иногда, однако, происходили конфликты, в основном связанные с попытками вновь прибывших матросов проникнуть в святилище туземцев с одной лишь целью, хищения золотого изваяния, божества туземцев 'Манико' и золотого жезла вождя, символа власти на землях Потато. На этот безумный поступок могли пойти только совершенно выжившие из ума или сильно захмелевшие пришельцы. Каждый житель форпоста неоднократно слышал, да и сам по нескольку раз пересказывал страшные истории. Жуткие несчастья преследуют осмелившихся даже просто дотронуться к этим золотым, увесистым, и манящим к себе любого, кто хоть однажды на них взглянул, вещицам.

Ритуальные предметы находятся во владении вождя племени, но только шаман племени, который согласно преданию, может безнаказанно прикасаться в определенное время суток к божеству, забирать 'Манико' и уносить его в святилище. С испанцами, прикасавшимися к золотому изваянию, происходили несчастные случаи, приводившие к смерти. Среди обитателей форпоста эти истории передавались с некоторым преувеличением, и наверное в связи с этим на протяжении двух лет никто не тревожил 'Манико'. Последние шесть месяцев, когда в форпосте появился пастырь, даже упоминание о золотом изваянии считалось богохульством и могло быть чревато последствиями для верующих.

2

Сейчас бухта защищает от разрушительного океанского шторма три испанских каравеллы 'Жози', 'Пинту' и 'Нинью', некоторые из которых еще помнят великий переход через Атлантику во главе с Христофором Колумбом.

На кораблях была произведена починка такелажа, пополнен запас пресной воды и провизии, а также обновлена команда. Большая часть прежней команды в течении полугода принимали участие в экспедициях в джунгли. Всех манило за собой золото, и возможность разбогатеть, но не у всех это получалось. Большинство забрали джунгли, как говорят в племени Потато. Попросту они погибли от стрел туземцев, неизвестных досель болезней, клыков и когтей диких животных.

Многие испанцы находили золото в экспедициях, но так как большинство сгинуло, капитанам судов пришлось доукомплектовывать команды в форпосте, непосредственно перед выходом в море и полагаясь только на свою интуицию.

В подобных походах кто-то находил славу, а иные смерть. Так и произошло с высоким, смуглым и крепким юношей из предместья Барселоны, Пабло Писарро. Работая в порту грузчиком, он услышал от друга Рико, что в кабаке, на набережной вербуют матросов на суда Его Величества. Предстоит экспедиция к Новой земле. Друг был уверен, что это шанс по-настоящему проверить себя в большом плавании и наконец-то вырваться из нищеты. Разбогатеть и жениться на красавице.

Пабло ранее дважды выходил в море на торговом судне матросом. Это были случайные заработки, короткие плавания, но он уже серьезно подумывал связать свою судьбу с мореплаванием.

От хозяина винного погребка юноши узнали, что команда на стоящие в порту суда уже укомплектована, но они могут, если очень поспешат, проситься на работ прямо у борта. Юноши решили пробовать судьбу на разных судах экспедиции, и с азартом заключали пари о том, кто первым ступит на новую, неизведанную досель землю, будет лучшим мореплавателем. С криком, - 'Я буду первый', - Рико бросился к трапу флагманского корабля 'Жози', а Пабло перешел с бега на быстрый шаг и пошел к трапу следующего судна 'Пинта', но уже подойдя вплотную, почему то остановился. Немного постоял, и по непонятным даже для себя причинам, направился к следующему судну 'Нинья'. У трапа его встретил капитан Энри Корцезо, низкорослый, коренастый, седой старик, о котором матросы говорят,- 'Морской волк'. Пабло сразу задержал свой взгляд на глубоких морщинах, которыми морской соленый ветер избороздил лицо капитана. Вернул его к реальности пронзительный баритон кэпа.

- Надумал? Подымайся на борт. Холера тебя! Нет? Пшел вон с глаз моих.

Юноша уверенной поступью поднялся по скрипящим под огромным весом сходням на борт корабля, за ним проследовал постоянно ворчащий кэп. На палубе он придирчиво осмотрел гостя. По достоинству оценил его физическую форму. Особенно шокировал рост юнца. Пабло расправил плечи, выпрямил спину, и стал еще на голову выше. Недолго колеблясь, кэп определил вновь прибывшего матроса вторым рулевым, и уже после этого просипел боцману. - Поставь сынка на довольствие. Распорядись по камбузе не обижать в еде, так как именно в его руках теперь будет наше посудина, моя ласточка. В прямом смысле, холера вас...

После этих слов Кэп долго и раскатисто хохотал. Если бы он тогда знал, насколько вещими окажутся его слова.

Через несколько дней три каравеллы с Божьего благословения вышли в море.