-- Не надо мне розеток!
-- Ну как же, -- сказал Иоганн и извлек из коробки сверкающий никелем рефлектор. -- А то вы застудитесь до смерти.
Он поставил прибор на стол, опять полез под умывальник, сунул вилку в розетку, вылез и встал в ожидании.
Постепенно спираль рефлектора накалилась, розовый цвет перешел в красный; и вот они ощутили, как ледяная мансарда наполнилась живительным теплом.
-- Вода в тазу оттаивает, -- сказал Иоганн и радостно взглянул на своего повелителя.
Тоблер почувствовал этот взгляд, но не ответил на него.
-- Вот ящичек сигар, -- робко сказал Кессельгут. -- Несколько цветочков я тоже достал.
-- А теперь извольте за дверь! -- молвил тайный советник. -- Вам надо было стать Дедом Морозом!
Тем временем Хагедорну тоже нанесли визит. В дверь постучали. Лежа на кушетке, он крикнул: "Войдите!" -- и спросил:
-- Ты что так поздно, Эдуард? Но гость ответил:
-- Меня зовут не Эдуард, а Гортензия.
Короче говоря, это была госпожа Каспариус! Она пришла поиграть с сиамскими кошками. И сразу же занялась ими, усевшись на ковер. Наконец она решила, что достаточно проявила себя другом животных, и перешла к истинной цели своего посещения.
-- Вы уже три дня здесь, -- сказала она с упреком. -- Давайте завтра устроим прогулку? Возьмем с собой ленч и пойдем к Ламбергской долине. Там полежим на солнце. Кого первого хватит солнечный удар, тот и загадает желание.
-- Нет у меня никаких желаний, -- возразил молодой человек. -- Даже солнечного удара не хочу.
Она расположилась в просторном кресле, подобрав ноги и обняв руками колени.
-- Можно сделать и так, -- тихо сказала она. -- Уложим чемоданы и уедем. Гармиш вам нравится?
-- Насколько я знаю, Гармиш чудное место, -- ответил он. -- Но, вероятно, Эдуард не позволит.
-- Какое нам дело до Эдуарда? -- сердито спросила она.
-- Он исполняет роль матери при мне.
Она покачала головой.
-- Можем уехать вечерним поездом. Собирайтесь. Дорог каждый час. В загробную жизнь я не очень-то верю.
-- Ах вот почему вы так торопитесь! -- сказал он. В дверь постучали.
-- Войдите! -- крикнул Хагедорн.
В номер вошел Шульце.
-- Извини, Фриц. Я исполнял кое-какие поручения. Ты один?
-- Сейчас будет! -- сказала госпожа Гортензия Каспариус, посмотрев сквозь Шульце, словно он был воздух, и вышла.
Глава четырнадцатая
ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА
На другой день случилось нечто чрезвычайное: Хаге,-дорн влюбился! Произошло это в автобусе, который вез с вокзала новых гостей гранд-отеля и в который Хагедорн подсел по дороге, возвращаясь пешком с прогулки. Одной из пассажирок оказалась молодая, решительная с виду девушка. У нее была особая прямолинейная манера смотреть на людей. (Это отнюдь не означает, что она строила глазки.) Рядом с ней сидела толстая испуганная добродушная женщина, которую девушка называла "тетя Юлечка".
Хагедорн мог бы часами не сводить глаз с племянницы тети Юлечки. Кроме того, его не покидало чувство, что он уже где-то видел эту девушку. Тетя Юлечка была довольно занудливой особой. Больше всего ее занимало, кажется, то, что чемоданы были погружены на крышу автобуса. На каждом повороте она хваталась за сердце и вскрикивала от страха. Вдобавок она не пропускала ни одной горы, желая знать ее имя и фамилию. Хагедорн услужливо давал ей справки и врал при этом с три короба. Некоторые пассажиры, бывавшие здесь прежде и знавшие местность, подозрительно косились на него, не одобряя выдуманной им географии.
Тетя Юлечка, однако, была довольна.
-- Большое вам спасибо, сударь. А то чувствуешь себя как ночью в чужом городе. Каждая улица зовется иначе, а таблички прочитать не можешь. Да и в Альпах я еще никогда не была.
Девушка взглядом попросила его о снисхождении, и этот взгляд доконал его. Он глупо ухмылялся, был зол на себя, у него даже мелькнула мысль выпрыгнуть из автобуса на ходу. Но, конечно, он остался.
У отеля он помог обеим дамам сойти. И поскольку тетя Юлечка строжайшим образом следила за разгрузкой багажа, он с девушкой неожиданно оказался наедине.
-- Ой, какой красивый снеговик! -- воскликнула она.
-- Вам нравится? -- спросил он с гордостью. -- Это с Эдуардом слепили. И еще один знакомый, владелец
большой пароходной линии. Эдуард -- мой друг.
122
ЭРИХ КЕСТНЕР Трое в снегу
-- Ага! -- сказала она.
-- К сожалению, он со вчерашнего дня похудел.
-- Владелец пароходной линии или ваш друг Эдуард?
-- Снеговик, -- пояснил он. -- Солнце очень пригревало.
Они смотрели на снеговика и смущенно молчали.
-- Мы окрестили его Казимиром, -- сказал он через некоторое время. -- У него голова яйцом. А в таком случае зваться Казимиром лучше всего.
Она понимающе кивнула и показала на мишек, сидевших рядом с Казимиром.
-- Они превратились в белых медведей. Совсем перекрасились. Ну как это называется?
-- Мимикрия, -- подсказал он.
-- Я такая забывчивая, -- сказала она. -- В научной терминологии.
-- Вы надолго сюда? -- спросил он.
Она покачала головой.
-- Нет, скоро вернусь в Берлин.
-- Я тоже из Берлина, -- сказал он. -- Какое совпадение!
Тайный советник Тоблер решил после обеда вздремнуть у себя в мансарде. Вообще-то он собирался в Брукбой-рене отказаться от этого обычая из уважения к красотам природы. Но увы -- годы брали свое. Включив рефлектор Иоганна, он лег на кровать и заснул. Неожиданно кто-то рывком отворил дверь. Открыв глаза, Тоблер недовольно уставился на вошедшего. Перед ним был Хагедорн. Молодой человек присел на кровать и спросил:
-- Откуда у тебя рефлектор, Эдуард?
-- От благотворительного фонда, -- ответил Шульце сонным голосом. --Если ты пришел, чтобы спросить меня об этом, мы снова перейдем на "вы".
-- Шульце! Дружище! -- воскликнул Хагедорн. --* Я пропал! Я только что влюбился!
-- Отвяжись от меня с твоими дурацкими бабами, -- приказал Шульце и повернулся к стене. -- Спокойной ночи, мой мальчик!
-- Она вовсе не дурацкая баба, -- строго сказал Фриц. -- Она красивая. И умная! И с юмором. И, кажется, я ей тоже нравлюсь.
-- У тебя мания величия! -- пробормотал Шульце. -- Какая из них: Маллебре или бременская Цирцея?
-- Перестань же наконец упоминать их! -- возмутился Хагедорн. -- Это совсем другая! Она еще не замужем! Но будет, когда я стану ее мужем! С ней тетя. Отзывается на имя "Юлечка".
