Он поджимает губы и закусывает щеку изнутри. Баки отшатывается и на его лице такая невероятная обида, что у Стива ноги подгибаются. Он еле может заставить себя дышать дальше и не впадать в панику.

— Ох, ты хочешь остаться нормальным?.. Ясно. Отлично. Конечно, кому же захочется становится таким поломанным, больным и отвратительным, как я, да, Роджерс?! — он рычит, срывает с крючка свою куртку и сминает ее в сжавшемся кулаке. — Я никогда не думал, что мой лучший друг и, уж прости, любовь всей моей жизни, такой грязный и отвратительный лицемер и гомофоб! Ты — лжец, Роджерс! А я — гей. И это просто есть. — он делает два резких шага, наклоняется прямо к его лицу и с ненавистью шипит: — Можешь уже бежать блевать, я же подошел так близко, вдруг еще заразишься моей неправильностью, а?!

Стив зажмуривается, а Баки, пихнув его плечом, выходит. Входная дверь хлопает оглушительно, но мальчишке все равно.

Он зажимает рот ладонью и в бесшумных рыданиях опускается на пол.

Достигнув кульминации, рельсы все же обрываются. И оборвал их не кто иной, как он сам.

~•~

========== like ==========

Комментарий к like

Чтобы после не возникло вопросов, да: там флешбэк внутри флешбэка.

Я, черт побери, в очередной раз раздвигаю рамки возможного.

М. Зяблик

~•~

Полтора года назад.

Солнце медленно катится к закату под углом около восьмидесяти или может семидесяти пяти градусов. Стив нахмурившись отводит от него взгляд. Глаза побаливают, все, что вокруг, становится одним лишь ярко-желтым пятном.

В пальцах крутится колпачок от закатившейся под книжный стеллаж ручки. Он не знает, что ему теперь делать.

Со стуком отложив его на подоконник, мальчишка трет закрытые веки и поджимает губы. Учебный год только начался, прошло-то всего ничего, каких-то полтора месяца!..

У него проблемы.

На самом деле одна, но весомая. Как известно ничто не предает слову большей весомости, чем множественное число…

Поэтому у него проблемы.

В библиотеке пусто. Даже, скорее, пустынно. Ему постоянно кажется, что вот-вот прокатится перекати-поле, а затем подует ветер и песочные барханы медленно перетекут на полметра в сторону.

Да, в библиотеке пусто. Он приходит сюда каждый день после уроков, и он всегда один.

Многие считают, что начало года — продолжение летних каникул. Еще больше людей думают, что весь учебный год — летние каникулы.

Стив пускает усмешку, качает головой.

Лезть за укатившейся ручкой бесполезно, только пыли на джемпер соберет, а потом будет выглядеть, как… Перекати-поле?.. Возможно.

Значит остается только вернуться за стол, вытащить из кармана с запасными ручками новую и продолжить изучение латыни. Но у окна так хорошо…

Он видит пустое футбольное поле, небольшой пролесок, что за ним, и деревья. Их листву колышет легкий теплый ветер, и Стиву кажется, что он чувствует его дуновения на своем лице.

Вздыхает.

В моменты посиделок тут, ему кажется, что школьная программа — самая скучная и ужасная вещь в мире. На самих уроках еще терпимо, но здесь, среди пыльных полок заставленных знаниями и науками всех мастей и видов…

Находясь в десятом, Стив даже не переживает о предстоящих выпускных экзаменах. Всю школьную программу он уже выучил, теперь взялся за университетскую.

Если за два года успеет выучить и ее, то получит высшее экстерном. Это было бы неплохо.

Особенно когда на встрече выпускников пару лет спустя, он увидел бы лица своих одноклассников и лицо Б… Нет. Подожди. Постой.

Брови сходятся где-то у переносицы, губы сжимаются в ниточку.

Футбольное поле уже пустое, а значит скоро он придет. Он придет, затем они поговорят.

Стив хотел бы наврать себе, что все будет в порядке, но знает, что все изменится. Уже изменилось. Он изменился.

Письмо с откровенными посланиями, со словами, с запятыми и точками, прожигает его задний карман. Руки так и тянутся взять его, перечитать, но на самом деле выбросить.

Если Баки скажет, что это ложь, Стив готов забыть и вернуться назад. Он действительно сможет это сделать ради Бакса, он знает.

Только если тот скажет, что это ложь. Чертова дурь. Беспросветное вранье.

Скрестив руки на груди, мальчишка зажмуривается, но когда открывает глаза все остается по-старому. Окно, за ним поле, сзади шум захлопывающейся дверь, шипение негодующего библиотекаря и шаги.

Раз-два.

Раз-два.

Как маятник. Как капли воды, стекающей с поднимающейся все выше чаши, на том самом устройстве для казни.

Как только вода вытечет полностью, лезвие отсечет ему голову и… Как же оно там называлось-то?

— Стив?..

Шепот крадется между полок, он встряхивает головой и поводит плечами. Все будет в порядке. Баки скажет, что это — фигня, а затем все будет в порядке.

— Стив, ты где?..

Он молчит. Ждет, пока друг сам его найдет, пока скажет что-то, заметив его, пока подойдет и коснется…

У Стива под кожей, будто бы лава вскипает. Сама кожа, как истончившаяся гранитная порода, покачивается на обжигающих волнах.

Ему до одури хочется узнать, что он почувствует, когда Барнс дотронется до него. Ведь теперь, — пока что, Стив, пока Баки не опровергнул, — все иначе, чем хотя бы утром и…

Он просто хочет удостоверится, что не отшатнется. Что не почувствует неприязни. Что не захочет развернуться и ударить лучшего друга.

— Ох, вот ты где?.. Спрятался, ужас просто. — его голос так близко, что хочется обернуться и заглянуть в знакомые глаза. Только бы увидеть там хитрый прищур и ничего больше, только бы…

Прежде чем письмо перекочевало в его карман, Стив прочел его три раза. Стив три раза пытался привести себя в чувство ингалятором и водой.

А сердце все продолжало биться, как сумасшедшее, и он… Он просто путался. В собственных же ногах/руках/мыслях.

И до жути надеялся, что это не правда, что все — фальшь, потому что… А как реагировать-то? Какой ответ он должен дать на такой раздражитель?

Это ведь не плохая оценка. Это не масштабная катастрофа. Это не чья-то смерть.

Это его лучший друг и он… Он просто…

Сильная ладонь опускается на его плечо и чуть сжимает. Мальчишка стоит также, как и стоял, пол под ним не проваливается, черти не утаскивают его в ад. И он не думает о том, чтобы сбросить руку.

Все еще стоит.

— Что-то случилось?.. Ты хмурый.

Он становится рядом. Бок о бок.

На миг Стив чувствует то самое «я с тобой до конца», но миг заканчивается слишком быстро. Вздохнув, он разворачивается и идет назад к столу, за которым остались его книги. Сильная ладонь безвольно соскальзывает, прикосновение разрывается. Стив кидает:

— Нужно кое-что обсудить…

Бакс отзывается через мгновение:

— Что-то с матерью?.. Я могу как-то помочь?..

Ему бы хотелось спросить тоже самое. Может ли он как-то помочь? И что вообще нужно делать в такой ситуации? Что сказать, как себя повести?..

Хотел бы он знать. Тогда все бы вышло иначе.

Опустившись по разные стороны от стола, они усаживаются на стульях. Стив начинает нервно перебирать свои книги, а Баки прищуривается, уже поняв, что дело действительно важное.

Настолько важное, что напряжение вечно спокойного Стива видно даже невооруженным глазом.

— Стив… — сев ровно, он опирается локтями на поверхность и чуть придвигается. Мальчишка поднимает на него взгляд, замерев и, кажется, даже дыхание задержав. — Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной о чем угодно, правда?.. Я…

Будто фокусник легким движением руки он вытягивает письмо из кармана и отправляет скользить по лакированной глади стола. Оно почти бесшумно долетает до другого конца, но Барнс успевает поймать.

Он же спортсмен. У него реакция… нормальная.

Тук-тук-тук.

Тук-тук-тук.

Раз за разом открывая и закрывая книги, он систематизирует их на две группы: те, что возьмет с собой, и те, что оставит тут. Рюкзак опять будет тяжелым, и ему придется нести эту ношу самостоятельно.