Его пальцы стискивают тонкие запястья причиняя боль и с садистским удовольствием оставляя синяки. Локи шумно дышит, пытаясь бороться с яростью и гневом. Ему нельзя ухудшать ситуацию и лучше бы держать себя в руках. Тот факт, что у Мэла есть доказательства, определенно не в его, Локи, пользу.

— Я не буду плясать под твою дудку, Малекит. Я… — зажмурившись от еще большей боли в запястьях, он прикусывает губу и затыкается. Старается не закрывать глаза.

— Ты будешь плясать под мою дудку. У тебя просто нет другого выбора. — парень ухмыляется, смотря на побелевшее от боли лицо. Предвкушающие вздыхает. Шепчет ему на ухо словно змей искуситель: — Тор не поверит тебе. Он не поверит тебе, и ты это знаешь. Он никогда не поверит тебе…

Чуть прикрыв глаза, Мэл ликует. Не отпуская тонкие запястья, наклоняется к чужой шее. Прижимается, присасывается. Сильно и откровенно.

Локи не успевает среагировать. Ему в спину неудобно упирается его же рюкзак, перед глазами вспыхивают звезды от вгрызающейся в шею боли. Он почти не чувствует, когда к коже прижимаются чужие губы…

Зато чувствует, когда они резко прикипают, причиняя острую боль, оставляют синяк. Оставляют кровоподтек.

И спустя почти минуту Малекит отрывается от него, просто отталкивает его, еще сильнее вбивая в стену. Отталкивает так, будто он какой-то помой, грязный и воняющий. Отвратительный.

Парень утирает губы, делает шаг назад. А Локи почти ничего не чувствует. Его ноги вот-вот подогнуться.

— Разве твой отец никогда не учил тебя, что перед тем как выбирать себе врага, нужно понимать, что придется быть начеку постоянно? Особенно, если этот враг сильнее тебя. — Малекит ухмыляется, медленно начинает уходить. Локи смотрит на него пустыми, остекленевшими глазами. Похоже, даже не дышит. И в конце, уже отойдя на приличное расстояние, парень смеется на прощанье. Говорит: — Ты такой жалкий и слабый… И как только Тор тебя терпит?..

Он чувствует, что может пошевелиться, только когда Мэл скрывается за углом. Аккуратно сделав первый шаг, медленно бредет к своей комнате. Запястий и шеи даже не смеет коснуться.

Уже на полпути, идя по коридору к нужному номеру, понимает что его кофта чуть задрана, а рюкзак висит криво. Не гнущимися пальцами он поправляет одежду, рюкзак, натягивает кривую усмешку, что вот-вот разобьется.

В голове нет ни одной мысли. Ни одной стоящей мысли, кроме дробящейся и нагнетающей «я все испортил».

«Испортил.»

«Испортил.»

«Испортил.»

И открывая дверь так медленно, будто с той стороны самый страшный и ужасный его кошмар, Локи судорожно втягивает воздух. Пытается держать себя в руках, держать себя на ногах.

Гора с плеч не падает, но парочка камушков все-таки исчезает. В номере пусто. На зеркале его ждет небольшая записка.

«Ушел делать обход. Вернусь через полчаса. Тор»

Локи моргает раз, другой, а затем рывком сдирает ее со стеклянной поверхности. Захлопывает дверь с грохотом, приваливается к ней спиной. Молчит.

Даже не смотрит на себя в зеркало. Просто не может.

Пальцы, тонкие, дрожащие, мнут записку, пока руки уже тянутся к замку на куртке. Он еле-еле не поддается желанию сорвать с себя все эти тряпки и не кинуться под горячий душ. Знает, что вряд ли выйдет раньше возвращения Тора, а если тот увидит раскиданную одежду, точно что-нибудь заподозрит.

Этого допустить нельзя. Ни в коем случае.

Поэтому он раздевается тихо-тихо. Складывает одежду аккуратно. Берет сменные вещи неспешно.

Тишина, сопровождающая все его действия, давит и буквально мешает дышать. Оставив рюкзак у постели, Локи все-таки спешит скрыться в ванной. Спешит закрыть дверь на защелку, спешит спрятаться за потоком обжигающей воды, что окутывает всю ванную паром.

Но вода не спасает. Лишь подводит к бессильной ярости, в порыве которой хочется кричать и крушить все вокруг.

Закончив с душем, вытеревшись, он замирает посреди импровизированного тумана и делает вдох. Не глубокий, рваный.

Делает еще один. И еще. Еще.

Воздуха катастрофически не хватает. И дело не в паре, дело не в закрытом окне.

Дело в том, что его легкие скукоживаются под натиском ужаса и ярости. Ярости и ужаса.

Постепенно пар рассасывается/расступается/исчезает. Он приоткрывает окно, позволяя по-майски прохладному воздуху чуть проветрить помещение.

Все еще делая вдохи, он заставляет себя подойти к зеркалу. Заставляет подойти и просто замирает на середине очередного вдоха. Давится.

Небольшой, но почти черный синяк на его шее настолько заметен, что ни пудра, ни тональник, ни даже штукатурка, черт побери, ему не помогут.

Уже не говоря о том, что каждое движение головой сопровождается болью.

Локи не отводит взгляд. Он потеряно пялится, приоткрывает рот, вдыхая. И выдыхая.

Раз за разом.

Он не может позволить себе закричать. Он ничего не может себе позволить.

Мелькает мысль, что он мог бы высунуться в окно и быстро покурить, но его волосы свисают влажными, всклокоченными прядями и вряд ли даже легкая прохлада сейчас пойдет им на пользу. Хватит и той, что в воздухе.

И он все еще судорожно пытается дышать. Паническая атака сейчас будет совершенно не к месту, ему нужно сосредоточится и придумать хоть что-нибудь, но…

Он не может. Он не знает.

Проходит немало времени, пока мальчишка заставляет себя сдвинуться с места, одеться и немного высушить волосы. Закончив, приведя себя еще самую малость в порядок, он на автомате берет телефон и, почти не глядя, набирает номер. Опускается на закрытую крышку унитаза, уперевшись взглядом в стену и ожидая ответа.

— Алло, Локи?.. Что-то ты поздно, я думала еще раньше отзвонишься… — голос Ванды немного уставший, будто бы она как раз собиралась ложиться спать. Локи судорожно смотрит на время, понимает, что уже почти девять. Конечно, это все равно детское время, так сказать, но… Какая разница?.. Он все равно чувствует сожаление, медленно ему начинает казаться, что он зря позвонил.

Тем более, что что-то сказать не хватает духу. Он все еще не издает ни звука.

Пару секунд Ванда молчит тоже. Когда начинает говорить, ее голос уже собран и серьезен.

И Локи в очередной раз удивляется, как она всегда тонко чувствует его, его настроение…

Она говорит:

— Я здесь, и я слушаю тебя. Просто дыши, ладно. Дыши и говори со мной, Локи. — он кивает, кивает, откликается на звук ее голоса.Уже начинает приоткрывать рот, чтобы, наконец, ответить. — Что случилось?..

— Я… Я изменил ему?.. В-ванда…

+++

Он не плачет, не устраивает истерики и даже не повышает голоса. Но та интонация, с которой он говорит… Она подрагивает, раз за разом ему приходится прочищать горло, прерываясь.

— Ты не виноват. Можешь думать себе, что угодно, но тут нет ни капли твоей вины. — дослушав до конца, девушка уже полностью просыпается и, кое-как сдерживая злость на Малекита, внимательно прислушивается. По ту сторону трубки Локи в который раз роняет крышечку от тюбика с мазью для синяков.

— Я пытаюсь думать также, но это не работает. Блять!.. — тюбик отлетает в стену, а Локи нервно пыхтит, прожигая взглядом свои трясущиеся пальцы. — Он… Он уничтожит меня, понимаешь… Я даже сказать ничего не успею, а он просто убьет меня. Просто…

— Локи…

— Думал же, что лучше не ввязываться, думал же, что… Я такой идиот, почему я всегда такой идиот… — он даже не замечает, как оперевшись на стену, съезжает по ней. Ноги безвольно вытягиваются, а опустевшие, печальные глаза утыкаются в противоположную стену. — Надо было позволить ему убить меня еще тогда… Когда мне было шесть…

— Локи!

От чужого окрика он самую малость вздрагивает. Вздыхает, готовясь выслушать громкую злую речь подруги.

Но она не кричит. Наоборот, шепчет так тихо, что Локи приходится вслушиваться и почти не дышать.

— Не говори так… Никогда не говори так. — Ванда по ту сторону трубки пытается отойти от слов друга, что ошарашили ее до самой глубины души. Дергано утирает катящиеся по щекам слезы. — Ты просто…