Один за другим к Хелен повернулись любопытные, и послышались шепотки. Внезапно Хелен поняла, зачем нужно сделать глубокий вдох. Она пошла вперед, высоко задрав подбородок, хотя каждая частичка ее тела сгорала от желания обернуться на скользящий за ней подол. Хелен боялась споткнуться. Она прошла мимо собравшихся. Из смазанной толпы выплыло знакомое лицо герцога Сельбурнского, близкого друга ее брата. Его простоватое лицо излучало тепло и поддержку. Добрый джентльмен подмигнул, придавая Хелен храбрости. Полная достоинства леди Челмондели, стоявшая подле него, тоже улыбнулась. А вот и тетушка Леонора. Милая тетушка, она закусила губу и молилась про себя.

Хелен передала лорду-камергеру свою карточку.

– Леди Хелен Рэксолл! – объявил он.

Казалось, трон находится далеко-далеко. Принцессы стояли за матерью, похожие на бледные тени: их неброская красота терялась в присутствии королевы. Хелен успела заметить убранные в высокую прическу седые волосы, роскошные страусиные перья, выкрашенные в синий цвет, и напудренные обвисшие щеки, а затем все ее внимание сконцентрировалось на ковре, который требовалось преодолеть. Девушка отсчитала пятнадцать шагов и остановилась у трона, наступив на вмятину, оставленную множеством туфелек до нее. Хелен впервые увидела вблизи членов королевской семьи.

Ее Величество стала дородной, подобно своему сыну, и длительная тяжелая болезнь мужа оставила глубокие морщины на лбу и у рта, которые придавали лицу королевы мрачное, страдальческое выражение. Всем известное пристрастие королевы к нюхательному табаку оставило след на ее широких ноздрях: под толстым слоем пудры проглядывала желтоватая кожа. Между тем в широко поставленных глазах светился интерес. Королева выжидающе подалась вперед.

Хелен завела левое колено за правое и опустилась в глубоком реверансе, склонив голову. Она присела плавно и, вопреки страхам, ни разу не покачнулась. Можно вздохнуть с облегчением. Тетушка непременно обрадуется. Королевская рука, облаченная в перчатку, опустилась на резной подлокотник. Послышался шелест синего шелка, и перед Хелен предстал расшитый золотыми звездами и усеянный драгоценными камнями корсаж: Ее Величество склонилась для королевского поцелуя. Девушка подняла голову навстречу сладкому аромату гвоздики и сверкающим бриллиантам на дряблой коже. Сухие губы нежно прижались к ее лбу.

– Ты дочь графини Хейденской? – спросила Ее Величество так тихо, что казалось, будто изо рта вылетело лишь теплое дыхание. Все-таки она задала этот вопрос.

У Хелен сжалось горло. Она молча кивнула в ответ.

– Дитя, не верь всему, что говорят о твоей матери.

Эти ласковые слова заставили Хелен поднять взгляд, и на мгновение она встретилась с сосредоточенным взором своей королевы. Что та имела в виду? В лице не читалось ответа. Оно было покрыто непробиваемой маской, выкованной жизнью при дворе. Ее Величество выпрямилась и благосклонно кивнула, показывая, что Хелен свободна. Или этот кивок означал удовлетворение?

Камергер незаметно скользнул за Хелен, ловко подобрал шлейф и водрузил гору атласа на ее левую руку. Девушка с трудом заставила себя поклониться принцессам и королеве, поднялась на ноги и отошла от трона.

Пятница, 1 мая 1812 года

Тетушка Леонора резко, с шумом закрыла «Таймс» и отбросила газету на сервированный к завтраку стол:

– Унизительно.

Хелен взяла мягкую бриошь из серебряной корзинки, которую протянул ей Барнетт, и оставила ворчливое бормотание тетушки – уже в третий раз за сегодняшнее утро! – без внимания. Она разорвала булочку пополам и вдохнула ее сладкий, теплый аромат. Хелен необычайно успокаивал запах свежей выпечки, и после бессонной ночи он был ей особенно необходим. Девушка до утра прокручивала в голове разговор с Карлстоном и слова королевы. Она так и не поняла, зачем граф украл ее медальон. И что Ее Величество имела в виду под своим невероятным заявлением. Оно походило на туманное отрицание факта государственной измены леди Кэтрин, однако с полной уверенностью утверждать этого было нельзя, и Хелен, разумеется, не могла уточнить это у королевы.

Тем не менее, если леди Кэтрин и правда обвинили незаслуженно, долг ее дочери – докопаться до истины. Возможно, ей даже удастся восстановить доброе имя матери.

Чтобы отвлечься от беспочвенных надежд, Хелен отрезала кусочек масла. Она совершенно не знала, с чего начать. А что, если правда окажется во много раз хуже слухов? Несколько лет назад девушка поняла, каково это – сталкиваться с суровой реальностью. Эндрю рассказал ей тогда, что каждый неожиданный визит матери в их фамильное имение, Динсвуд-Холл, на самом деле был не ее прихотью, а вынужденным побегом от очередного разгоревшегося в Лондоне скандала.

Тетушка обмакнула тост в чай. Размокший кусок так и остался зажатым в пальцах: вместо того чтобы поднести его ко рту, Леонора вернулась к задевшей ее публикации в газете с описанием вчерашнего вечера в королевской гостиной.

– Унизительно, – повторила она. – Нас обошли приглашением на вечерний прием принца-регента. – Тетушка уронила влажный хлеб на тарелку. – Это все из-за твоего дядюшки. Если бы он не распространялся о вырождении Карлстонов, нас непременно бы пригласили.

Эти слова заставили Хелен оторвать взгляд от булочки, которую она намазывала маслом. Тетушка редко позволяла себе критиковать дядюшку, даже находясь в окружении самых близких людей.

– Мы давно знали, что нас не пригласят, – заметила Хелен.

– Это не менее унизительно. – Леонора отложила газету. – Тебя представили ко двору, мы по праву должны были получить приглашение. Наше счастье, что список гостей не опубликован. Все заметили бы, что в нем нет твоего имени. Это было бы ужасно. – Тетушка отодвинула от себя тарелку, и Барнетт забрал ее со стола. – Теперь нас ждет визит лорда Карлстона, который не добавит нам доброй славы, несмотря на благотворное присутствие мистера Браммела.

В укоряющем взгляде тетушки Хелен прочла: это твоя вина.

Вчера вечером, после ужина, по всему дому долго разносились шумные крики лорда Пеннуорта, который выражал свое возмущение по поводу грядущего визита лорда Карлстона. Добрых полчаса тетушка успокаивала мужа, напоминая ему о том, как ценно знакомство с красавчиком Браммелом, и только благодаря этим увещеваниям дядюшка согласился принять у себя графа. Все знали о том, что успех девушки в обществе обеспечен, если о ней одобрительно отзовется мистер Браммел. Тем не менее дядюшка твердо заявил о своем намерении провести утро в клубе, дабы избежать встречи с Карлстоном.

Хелен надкусила бриошь – набитый рот послужит оправданием ее молчанию. То, что лорд Карлстон их навестит, действительно ее вина, но ей вовсе не стыдно. Она еще не придумала, как заставить графа вернуть медальон и объясниться, однако именно за этим девушка его и пригласила. Как джентльмен, он обязан вернуть портрет. Хелен откусила еще немного булочки и задумчиво прожевала ее. С другой стороны, пока что она не замечала за ним признаков джентльменского поведения.

Тетушка сняла верхнюю карточку со стопки приглашений, которые прибыли утренней почтой.

– По крайней мере, нас пригласили на бал в честь дня рождения короля. – Она согнула плотную бумажку указательным и большим пальцами. – А ты не поделилась со мной тем, что сказала тебе королева.

Хелен пожала плечами:

– Я страшно волновалась и ничего не разобрала. Наверное, обычную любезность.

Она не сознательно решила скрывать ото всех слова Ее Величества. Когда тетушка впервые о них спросила, Хелен отмахнулась от ответа. Так она поступила и в этот раз. Возможно, это незрелый поступок, но ей не хотелось, чтобы тетушка разрушила ее надежду на невинность матери. Это открытие принадлежит ей одной.

Леди Леонора с беспокойством изучила племянницу:

– Она сказала что-то жестокое?

Хоть на это можно ответить правду.