В запасе у меня ещё полтора месяца, но Кинг почему-то считает, что процесс ускорится, если он станет названивать мне больше, чем звонила мама за всю мою жизнь. Причём из-за разницы во времени он периодически будит меня либо поздней ночью, либо настолько ранним утром, что за окном ещё темно. Ничто человека не смущает.

Я как могу объясняю, что внедряться в Луны — не тумбочку двигать, что мой путь до организации пролегает ещё через пару терновых кустов. Но Кинг, похоже, глохнет на оба уха, когда мне удаётся вставить в его однообразный бубнёж пару фраз. Несколько дней назад мне было заявлено, что если я не найду способа в кратчайшие сроки доказать пригодность программы Зеро, то могу вообще сматывать удочки и обнулять тот раздел памяти, в котором хранится мой визит в Штаты.

Я много думал над тем, как именно это можно осуществить до этапа вскрытия заветного сервера, но в итоге пришёл к выводу, что доказать, не имея ничего на руках, не смогу. Зато, пожалуй, смогу показать.

Задумка эта не из разряда легко осуществимых, но, если сделать всё грамотно, риска почти никакого. Когда я изложил идею Хидео, попросив достать мне досье всех членов Совета, он встретил её, как велосипедист, едущий навстречу надвигающейся туче. Мол, где это видано, чтобы «Семь Лун» приглашали в гости потенциального врага, да такой практики уже лет тридцать не было, да тебя, Сэй-сан, на смех поднимут… Но я ведь не дурак, чтобы сам предлагать Совету распахивать двери перед американцами. Да и как смогу это предложить я — помощник старшего техника?

Мне нужен был кто-то, кто уже состоит в Совете. Тот, кого я без труда смогу склонить на свою сторону. Тот, кто сделает так, как я скажу. И как следует познакомившись с членами Совета по фотографиям и отпечатанным на сероватой бумаге иероглифам, я сделал выбор. Теперь предстояло сделать ещё один. Чуть менее радостный.

Зажимая подмышкой тонкую папку с тремя листами, сворачиваю с главной дороги, чтобы сразу же нырнуть под сень каштанов, отбрасывающих прохладную тень на входные ворота университета. Это уже не школа. Здесь нет галдящих учеников, радостно несущихся к остановке после звонка с последнего урока. Чинно и неторопливо из дверей выплывают вереницы студентов, с важным видом обсуждая свои «взрослые» учебные дела и посматривая на меня свысока. Каждый раз, приходя сюда, чувствую себя немного неуютно. Будто двором ошибся.

Самыми последними на ступенях крыльца появляются студенты факультета искусств. Этих раздолбаев видно сразу. У кого — малиновые крашеные волосы, у кого — педантично разорванные на коленях джинсы, а кто-то предпочитает рукавам разнопёрые полоски фенечек. Наверное, если художник не в состоянии похвастаться оригинальностью работ, то он начинает рисовать картину на себе. Соби среди них выглядит наиболее цивильно, не считая топа, едва прикрывающего пупок.

Горстка хиппи проходит мимо меня, Соби задерживается на ступенях, чтобы прикурить. В этот раз он не один — рядом рвёт пасть зевками его приятель-стрекоза. Но так даже интереснее. Подхожу ближе.

— Здравствуй, Соби.

Да, разумеется, я бы мог никуда не ездить. Мог бы даже с кровати не вставать, а просто вызвать Соби к себе. Но мне очень нравится его лицо в такие моменты. Испытываю сладкое удовольствие, наблюдая, как испуг быстро сменяется растерянностью. Раньше Соби справлялся со своей мимикой куда лучше. Но с некоторых пор у него появилась причина, чтобы изменить своё поведение, и реагировать на моё появление при всём честном народе как прежде уже не получается.

— Опять ты, — вздыхает Кайдо, упирая руки в бока. — Я же тебе ещё две недели назад на доступном японском объяснил: не приходи сюда!

— Я не увидел таблички, запрещающей быть здесь лично мне.

Кайдо спускается вниз, Соби роняет сигарету на ступени.

— Оставь Со-тяна в покое, кому говорю! Что ты вечно к нему лезешь? Зачем вчера с лекций сорвал, паршивец?

— Лень было страницу книги перевернуть. Соби, я долго это буду выслушивать?

— Кио, хватит, иди домой, — Соби делает одно неброское движение — и уже оказывается передо мной.

— Домой?! Мы же на выставку собирались!

— Планы изменились. В другой раз.

— Да, ты и неделю назад говорил, что… — Кайдо вдруг запинается и, высунувшись из-за плеча Соби, колет меня острым взглядом. — Ты в тот раз тоже поначалу согласился, а потом сказал, что у тебя появились другие планы, очень важные. Сказал, что поедешь досдать пару долгов. Так ты к этому на самом деле понёсся? Выходит, ты меня обманул!

— Кио, это не твоё дело. Не лезь куда не нужно. Пока.

Быстро глянув на меня, Соби разворачивается и идёт в сторону университетского сквера, к лавочкам, где уже состоялась пара наших недавних встреч.

— Приятного дня, — улыбаюсь я Кайдо напоследок. Он ещё что-то бухтит себе под нос, но я не вслушиваюсь.

А всё-таки любопытно, Соби… Врёшь своему приятелю, скрываешь меня как нечто постыдное. Последовал моему примеру разделять системное и личное или чего-то стесняешься?

— Ты мог бы просто позвать меня. Я бы пришёл к тебе сам, — говорит Соби, когда мы усаживаемся на самую отшибную лавочку в сквере, чем только подтверждает мою последнюю догадку.

— А что, какие-то проблемы? Или ты не рад меня видеть?

— Я рад, но… Здесь мои однокурсники.

— И это должно означать, что я не могу приходить туда, куда захочу?

Соби непроизвольно отодвигается, словно воздух вокруг меня стал непригоден для дыхания.

— Вовсе нет. Ты можешь делать всё, что захочешь.

— Тогда что за претензии?

— Прости… хозяин.

Сколько мы к этому шли, больше года? И шли бы наверняка ещё столько же, если бы Соби наконец не осознал, что мой мир вокруг него не вертится. Думаю, это случилось в то время, когда в моей жизни появились Bloodless. Соби как будто почувствовал, что фокус моего внимания сместился с его персоны куда-то в сторону.

Раньше у меня в списке главных задач значилось: подчинить Бойца, оторвать его от Минами, победить этих, вызвать тех… Не считая школьных и домашних проблем, вся моя жизнь так или иначе была связана с Соби. Теперь же среди моих системных интересов появились и Штаты, и работа в Лунах, и союзники, о которых ему неизвестно. А у него по-прежнему есть только я. И это куда больше, чем что-либо ранее, делает его таким испуганно-грустным и трогательно-уязвимым.

Очевидно пытаясь вернуть мой интерес к себе, Соби стал вести себя иначе: теперь он почти не перечит, тщательнее выбирает слова и задаёт вдвое меньше вопросов. Из-за чего наши разговоры порой похожи на диалог человека с кошкой. Но это оказалось довольно удобно.

Пока я учился в Лунах, у меня не было дефицита в собеседниках. Зато после выпуска я стал ощущать непривычную потребность в живом слушателе, который гарантированно не обратит услышанное против меня. Пусть Хидео знает о моих делах больше, чем Соби, на эту роль он не годится, потому что никогда не бывает один. А когда я начинаю что-то рассказывать им вдвоём с Юрию, всё никак не могу отделаться от чувства, будто стою с отчётом в руках перед очень сердитым начальством утром понедельника.

Соби, видимо, воспринимает мои долгие излияния как некий акт доверия, поэтому всегда слушает очень внимательно. Не подозревая, что моя новоприобретённая расслабленность в его компании всего лишь признак того, что я уже слишком привык к нему, чтобы и дальше напрягаться, удерживая какую-то планку специально для него. Думаю, что в скором времени Соби и сам перестанет изображать интерес ко мне, и тогда между нами не останется ничего, кроме приказов и их выполнения. Наверное, это будет хорошо, потому что… ну, потому что нельзя поддерживать огонь там, где всё уже перегорело.

— Нужно, чтобы ты кое-что рассказал мне, — говорю я, протягивая Соби папку. — Здесь краткие досье на трёх членов Совета. Всего лишь сухие однотипные строчки, а я хочу знать, что из себя на самом деле представляют эти люди.

— Я не так хорошо с ними знаком… — начинает Соби, с такой осторожностью перелистывая карточки, будто они в любой момент могут воспламениться.